Записки бостонского таксиста - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Бухин cтр.№ 54

Если империалисты развяжут войну, США станет мишенью для сокрушительного ответного удара. Советская разведка должна будет заблаговременно принять необходимые меры для обеспечения безопасности агентурной сети, и прежде всего, разместить самых ценных агентов за пределами больших городов.

(Из инструкции по оперативной работе, составленной полковником ГРУ Приходько).

Ехали они медленно, потому что машины впереди часто останавливались по неизвестной причине. Когда подъехали к перекрёстку, Пётр Сергеевич собрался было проскочить его, но светофор, глумливо подмигнув жёлтым глазом, вдруг переключился на красный свет. Пётр Сергеевич нажал на педаль тормоза и стал молча ждать, как молчал всю жизнь, когда кто-то останавливал его, хватая за полы пиджака. Через стёкла машины было видно, как почтальон, положив объёмистый свёрток на крыльцо двухэтажного дома, пошёл дальше по улице, закладывая корреспонденцию в почтовые ящики. Адам Карлович, глядя на свёрток, сказал:

— У нас долго бы не полежал — украли бы. Я, Петя, в советское время, года три работал бригадиром на стройке. На стройке все воруют. Но когда воровали гвозди, доски или олифу, я закрывал глаза — остановить «несунов» было невозможно. Но один повадился тащить дверные полотна — вещь дорогую и дефицитную. Решил я его проучить. Ездил он домой обычно на электричке; и вот когда он пошёл покупать билет, прислонив дверное полотно к дереву; я тут как тут и дверь переставил. Вернулся он — туда, сюда, а двери нет. Поезд уже подходит, а рядом куча вывороченных из земли булыжников лежит — ремонт шёл привокзальной площади. Сунул он один в кулёк и вскочил в поезд. На следующий день я его спрашиваю: «Николай, что с булыжником-то будешь делать?» — Он и отвечает: «А вместо точила — ножи точить». Не мог человек с пустыми руками домой прийти.

Адам Карлович закончил свой рассказ и стал давать указания куда ехать дальше. Целью их поездки был китайский буфет, о существовании которого Пётр Сергеевич не подозревал, но Адам Карлович очень хвалил, и куда он собирался пригласить гостей, чтобы справить поминки по Григорию Самойловичу. Вскоре они добрались до широкой площади, которую полукругом окаймлял ряд зданий и на одном из них бросалась в глаза надпись большими красными буквами: «Императорский буфет».

Они очутились в зале, столь необычно растянутом в длину, будто кто-то специально сплющил его с боков, чтобы он вытянулся в другом направлении. Неожиданно, как из-под земли, перед ними возник официант: неопределённых лет китаец в чёрных брюках и белой рубашке, на которой траурным пятном чернел галстук-бабочка. Лицо китайца абсолютно ничего не выражало; он стоял и обозревал то, что можно было увидеть в просвете между фигурами Петра Сергеевича и Адама Карловича. Пётр Сергеевич, в свою очередь, смотрел на белую рубашку официанта и старался угадать, когда он одел её в первый раз — сегодня утром или на прошлой неделе; но в зале горел тусклый свет и определить это было сложно.

Когда Пётр Сергеевич сказал, что им нужно помещение, чтобы собрать человек двадцать гостей, официант исчез и вместо него, как в китайском театре, возникла маленькая, похожая на фарфоровую девочку, китаянка, которая провела их в продолговатую комнату без окон. Адаму Карловичу помещение понравилось, а фарфоровая девочка пояснила правила, которые действуют в китайском буфете и, возможно, на всей территории китайского государства: каждый посетитель должен заплатить 15 долларов за вход, а потом может сидеть сколько душе угодно и скушать столько китайской пищи, сколько сумеет осилить.

Адам Карлович стал задавать множество вопросов, которые Пётр Сергеевич усердно переводил. В частности, его интересовало — можно ли принести с собой вино. Фарфоровая девочка разрешила. Вообще она всё объясняла очень толково и обстоятельно, но Адам Карлович дёргал Петра Сергеевича за рукав, нетерпеливо спрашивал что она говорит, торопился с новым вопросом, не давая дослушать до конца ответ на предыдущий; и Петру Сергеевичу было трудно одновременно выслушивать двоих. Фарфоровая девочка даже стала сердиться, так как разговор, в силу этих обстоятельств, проходил несколько сумбурно. И тут Пётр Сергеевич совершил оплошность: он спросил фарфоровую девочку нужно ли сейчас дать задаток. Фарфоровая девочка подтвердила — крайне желательно. Адам Карлович, уловив знакомое слово, начал выговаривать Петру Сергеевичу: «Я просил тебя, Петя, быть переводчиком и только». Пётр Сергеевич пытался возражать, что таков порядок, но не убедил Адама Карловича, а денег у того с собой не было.

В конечном итоге всё решилось благополучно, и тогда Пётр Сергеевич попросил: «Адам Карлович, заедем на несколько минут в продуктовый магазин. Это тут рядом». Они так и сделали, и Пётр Сергеевич действительно быстро справился с порученным ему Софьей Антоновной делом; но когда он уже направлялся к кассе, к нему подошёл Адам Карлович. В руках у него была половина арбуза. Сочная красная мякоть арбуза смотрела на Петра Сергеевича и, казалось, сейчас начнёт выстреливать чёрными косточками в снующих рядом покупателей. — «Петя, — сказал Адам Карлович, — одолжи мне пару долларов. Я хочу жене сделать подарок».

Но вот, наконец, все дела были сделаны. Пётр Сергеевич отвёз Адама Карловича, а потом и сам поехал домой. Он остановил машину, нажал кнопку, автоматически открывающую багажник, и уже хотел выйти, чтобы забрать купленные продукты, как вдруг увидел что-то на полу. Посторонний предмет удивил его: Пётр Сергеевич никогда не позволял себе бросать что-либо на пол в машине. Предмет был похож на одну из тех скоб, которые Пётр Сергеевич и его товарищи делали в детстве из толстой алюминиевой проволоки, чтобы стрелять из рогаток по воробьям, а иногда и по окнам соседей. Пётр Сергеевич поднял предмет, но это была не алюминиевая скоба, а бумажная. Какую-то бумажку свернули плотным жгутом, а затем аккуратно согнули в виде скобы, чтобы уменьшить её объём. Пётр Сергеевич развернул бумажку и увидел чек, который Адаму Карловичу выдали за купленную половину арбуза. На обратной стороне чека корявым почерком Адама Карловича была выведена надпись — «поминки», а ниже, — нарисованный небрежными штрихами, двойной портрет, какие бывают на медалях или монетах. — «Эва, — сказал себе Пётр Сергеевич, — да это Григорий Самойлович в профиль». Рядом было изображение какой-то незнакомой ему женщины.

Какие бы серьёзные проблемы не обсуждались на встрече, офицера разведки не должно покидать чувство юмора, которое высоко ценится американцами. Поэтому не следует упускать возможность пошутить по тому или иному поводу. Это оживляет беседу и способствует установлению добрых отношений оперативника с агентом.

(Из инструкции по оперативной работе, составленной полковником ГРУ Приходько).

На свете встречается категория общественных людей, которым до всего есть дело, у которых много знакомых и которые всегда всем нужны. Но Пётр Сергеевич был другой человек — знакомых имел мало, и вспоминали они о его существовании только в случае нужды. Возможно, он не совсем удачно выбирал их, но это не всегда зависит от нас.

Прошло всего два дня, когда Адам Карлович позвонил ему снова: