Гнев Цезаря - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 45

– Лукания, конечно же, имела в виду, что встречи будут проходить при моем содействии, – уточнил барон.

– Мне и в самом деле нужно встретиться кое с кем из коммандос. Их воспоминания и всевозможные житейские истории помогут оживить мои мемуары.

– А мне почему-то кажется, что эти встречи не ограничатся только «думами о былом», – лукаво стрельнула глазками Розанда. – Уже сам замысел операции «Гнев Цезаря» способен породить у коммандос-ветеранов веру в будущее вашей флотилии.

– Лукания, как всегда, права, – пробубнил фон Шмидт, на сей раз даже не отрывая бокала от губ. – Ветераны, а тем более такие молодые ветераны, как боевые пловцы диверсионной флотилии, не могут жить только воспоминаниями о былых подвигах, да к тому же – о подвигах проигранной войны. Они устали от пораженческой апатии и ждут появления нового Юлия Цезаря, Ганнибала, Наполеона…

– А возможно, и нового дуче, – вполголоса, как бы размышляя вслух, произнесла княгиня. – Так что, возводя вас в свои лидеры, Итальянское социальное движение дает вам уникальный шанс взойти на вершину политического олимпа послевоенной Италии. То есть мы взаимовыгодны друг другу. Вы ведете нашу партию в парламент, мы ведем вас к премьерскому креслу, а возможно, и к лаврам нового дуче.

– Разве вопрос уже стоит о моем лидерстве? – взметнулись вверх брови Боргезе. – На эту тему со мной пока еще никто не говорил.

– Считайте, что уже поговорили. С этого дня вы должны ощущать за собой ту политическую силу, которая кровно заинтересована в сотворении из удачливого морского диверсанта Валерио Боргезе образа истинного национального героя. Лично мне совершенно безразлично: будет ли эта ржавчина, именуемая линкором «Джулио Чезаре», ходить под советским флагом или же покоиться на дне. Но это мое сугубо личное восприятие. Что же касается восприятия общества, то в его сознании ничто не способно так вознести вас, как удачная операция по уничтожению линкора. Кстати, барон, вы обещали организовать встречу князя Боргезе с адмиралом Солано.

– Предварительный разговор по телефону с ним уже состоялся, – живо откликнулся фон Шмидт. – Завтра он прибудет сюда. Правда, особым почетом у моряков, а тем более у морских диверсантов этот адмирал не пользуется, однако…

– Даже мне известно, что морские офицеры уничижительно именуют Солано «береговым адмиралом», «сухопутным флотоводцем» и тому подобное, – перебила его Лукания. – Но обстоятельства таковы, что именно он является сейчас командующим военно-морской базой в Сан-Джорджио и именно ему подчиняется база флотилии, на которой располагаются и эти самые штурмовые средства, и школа боевых пловцов.

– Вот и мне кажется, – не позволил барон смутить себя жесткостью тона, – что мы приглашаем сюда не Солано как личность, а командующего крупнейшей военно-морской базой.

– Дело в том, что контр-адмирал уже дал принципиальное согласие на то, чтобы один из моих офицеров сформировал диверсионную команду, – спокойно уведомил своих собеседников Черный Князь. – Командующий сообщил мне об этом в письме, переданном в камеру.

– Жест, достойный уважения, – признала Розанда.

– Будет правильно, если Солано станет первым, кто явится сюда с визитом. После этого легче будет общаться с парнями, готовыми ввязаться в нашу крымскую авантюру.

– Тогда будет еще правильнее, – молвил фон Шмидт, – если сегодня же я отправлюсь в Сан-Джорджио, переночую там у знакомой, а завтра, часам к десяти утра, доставлю адмирала сюда. Заодно постараюсь прихватить и кого-то из боевых пловцов. Скажем, корвет-капитана Умберто Сантароне, если, конечно, тот окажется в зоне моей досягаемости.

– Ваша мудрость и расчетливость не знает границ, барон, – умиленно прищурив глазки, повела своим точеным подбородком Розанда. У нее уже возникли свои особые планы на эту ночь, и присутствие на вилле барона в них явно не вписывалось.

* * *

Окна их спальни на втором этаже выходили на галерею, и сквозь приоткрытую дверь в небольшую спаленку врывался влажновато-теплый августовский ветерок, словно бы нагнетаемый в нее морским прибоем.

Любовную оргию эту они затеяли еще на первом этаже, в душевой, затем, комично путаясь в полах длинных халатов, продолжили на скрипучей деревянной лестнице… Ну а завершали уже здесь, только не на кровати, а на покрытом толстым персидским ковром полу, но все еще оставаясь в халатах, влажных теперь уже не столько после купания в душевой, сколько от праведного пота.

– Впредь, где и когда бы мы ни встречались, любовью будем заниматься только так, на полу. Никаких диванов, никаких кроватей и прочих излишек.

– К этому тебя приобщила твоя русская?

Боргезе давно обратил внимание, что жену его, графиню Дарью Олсуфьеву, княгиня называла только так: «твоя русская». Однако раньше ему приходилось слышать эти слова не в минуты объятий с Луканией; к тому же был уверен, что на сей раз княгиня вообще могла бы обойтись без упоминания о его супруге.

– В вопросах секса Дарья всегда оставалась закоренелой пуританкой, или, как теперь принято выражаться в некоторых кругах, сексуальной традиционалисткой, – словом, как тебе будет угодно. До суровости сдержанное домашнее воспитание – вот что лежит в основе поведения «моей русской».

– Хотите сказать, что в этом – стиль личной жизни русских?

– К сожалению, в постели я знал не так уж и много русских женщин, чтобы прибегать к подобным обобщениям.

– Какая жалость! Но ведь пока еще все поправимо, разве не так? Сорок три года – только-то и всего…

– Зато знаю, что секс русские называют «половой жизнью», – рассмеявшись, произнес Валерио это выражение по-русски, а затем – в переводе на итальянский.

– Действительно, «половой жизнью», вы не ошиблись, князь, – признала его правоту Лукания, переходя на русский. – На всех прочих языках, кроме русского, смысл этого понятия звучит комически. Но мы-то с вами достаточно хорошо владеем языком нашего идейного врага, чтобы понимать его этимологию. Так что давайте условимся, что время от времени мы с вами будем вести не только «половую», но и «кроватную», «диванную», «лестнично-балконную» и даже «дичайше-природную», то есть, извините, на дикой природе резвящимися, сексуальные жизни.

Они хохотали так, что прислуга, обитавшая в полуподвальном этаже, не только услышала их смех, но и занервничала. Один за другим послышались скрипы дверей, голоса охранника-немца, из бывших охранников лагеря военнопленных, и Маргрет, переговаривающихся между собой. И только после этого австрийка прокричала:

– У вас там все нормально, господа? Вы смеетесь или взываете о помощи?

– Рыдаем от смеха! – грудным, почти мужским голосом, ответила Лукания. – Спите и не обращайте на нас внимания! – А потом уже вполголоса проговорила: – Слышимость здесь такая, что скрип кровати на третьем этаже доносится до первого, полуподвального.

– Поэтому-то мы и занимаемся сейчас нашей «половой жизнью» на полу?

– Вам Маргрет нравится? – ответила вопросом на вопрос.