История катастрофических провалов военной разведки - читать онлайн книгу. Автор: Джон Хьюз-Уилсон cтр.№ 24

Так и здесь, американское военно-морское ведомство не вынесло никаких уроков из Тарантской операции. Японский же флот, наоборот, расценил ее как блестящий стратегический успех (каким она, безусловно, явилась) и взял ее на заметку при разработке своих военных планов. Как говорили в военно-морском штабе Японии, «Таранто сделал Перл-Харбор реальным».

В частности, японских пилотов интересовало, каким образом британские летчики смогли сбросить торпеды в столь мелкой бухте. Методом проб и ошибок японцы установили, что воздушные торпеды не уходят глубоко под воду после сброса, а направляются на наземную цель немедленно, будучи снабженными своего рода подводными крыльями или «плавниками». Японские торпеды конца 1941 года, превосходившие британские и являвшиеся лучшими в мире, были снабжены такими плавниками и испытаны для операций на мелководье. Испытания завершились успешно, и внезапно стало ясно, что нападение на корабли, стоявшие в неглубокой гавани Перл-Харбор», становится вполне возможным. Такими были проигнорирюванные США технические разведданные, которые, по ирюнии судьбы, были вполне доступны, так как британский флот готов был предоставить их союзникам по первому требованию. Но тогда, в обстановке самоуспокоенности и изоляционизма, чинам из военно-морнжого флота США казалось, что заимствовать чужой опыт не нужно. Японцы придерживались другого мнения.

Какой бы ни была психологическая подоплека и техническая подготовка к нападению, вполне возможно взглянуть на катастрофу Перл-Харбора сквозь призму цикла сбора данных, приведенного нами в главе 1 в качестве иллюстрации логического и взвешенного анализа. Данный анализ системы планирования вскрывает все недостатки разведслужб США и системы раннего предупреждения и заслуживает тщательного изучения.

Был ли сформулирован запрос к разведке на национальном уровне?

Нет. Хотя все заинтересованные лица знали, что война с Японией лишь вопрос времени, каждое агентство собирало информацию своими силами: нет никаких свидетельств правительственного «заказа» на национальном уровне.

Существовал ли план сбора данных?

И снова нет. Внутри конкретных служб (военно-морская разведка занималась японским флотом, ФБР — японскими шпионами) планы и задачи, безусловно, существовали, но взаимодействия между ними не было, в результате чего задачи дублировались или, наоборот, оставались нерешенными.

Скоординированы ли методы сбора информации?

Нет. Каждое агентство действовало без оглядки на коллег. Например, в 1941 году шефом отдела ФБР в Гонолулу был некто Роберт Шиверс, основной обязанностью которого было обеспечение безопасности: борьба со шпионами и подрывной деятельностью. Учитывая большое количество японцев, проживавших на Гавайях, ФБР подходило к этой задаче очень ответственно, несмотря на недоверие Гувера к агенту «Трициклет» и его составленной абвером анкете. В рамках проводимых мероприятий Шиверс осуществлял еженедельный обмен данными со своими коллегами на островах: коммандером Джо Рошфором из разведки флота и подполковником Джорджем Бикнеллом из армейской разведки. Шиверса особенно интересовала деятельность генерального консула Японии на Гавайях, и его очень обрадовало известие о том, что военно-морская разведка уже год прослушивает рабочий телефон консула. Так как прослушка официально находилась в компетенции ФБР, Шиверс решил установить и свои «жучки». К сожалению для него, телефонная компания немедленно уведомила инициатора этой меры, капитана Мэйфилда из разведки флота, о том, что другое федеральное агентство хочет вступить в игру. Обеспокоенный возможной утечкой информации и политическими последствиями в случае, если японцы обнаружат прослушку, 2 декабря 1941 года Мэйфилд решил умыть руки и приказал немедленно прекратить прослушивание переговоров консула. Однако Шиверсу об этом никто не сообщил, а он не нашел ничего лучше, чем также свернуть свою деятельность. Таким образом, в решающие дни перед нападением ни одно агентство не прослушивало переговоры японских дипломатов, и никто так и не понял, что прослушка прекращена вообще.

Сравнивались ли полученные данные в удобном для всех формате?

И опять нет. Отдельные службы и агентства копили массивы данных, совершенно не заботясь об общей картине, и передавали дозированную информацию (и то не всегда) своему начальству. Современные разведчики сказали бы, что у них отсутствовала «интегрированная база данных» по японцам.

Была ли имевшаяся информация интерпретирована верно?

И да и нет. Например, секретная переписка «Мэджик» была верно расценена как сигнал о приближающейся войне. Несмотря на то что местонахождение японского транспортного флота было проигнорировано или же неверно определено военно-морской разведкой, большая часть данных сомнений не вызвала. Проблема заключалась в том, что при верной оценке значения событий на их последствия должного внимания не обращалось. Нельзя также не учитывать и психологический фактор: глубокое презрение к азиатам-японцам, «не годившимся» на роль настоящего врага. Те, кто занимался истолкованием полученной разведывательной информации, начиная с самого президента, все как один недооценивали японцев — ив технологическом, и в военном отношении.

Была ли обработанная информация вовремя представлена лицам, ответственным за принятие решений?

Нет, нет и еще раз нет — таким будет ответ на этот вопрос. И действительно, президенту и его администрации не была вовремя представлена ключевая, четырнадцатая часть шифровки японского министерства иностранных дел; никто в последнюю минуту не предупредил адмирала Киммела и гавайский гарнизон; отсутствовала связь между Гавайями и военно-морским министерством; незадачливый командир армейского гарнизона пребывал в полном неведении. Передача информации перед бомбежкой Перл-Харбора была не просто неудовлетворительной — она была ужасной. Глобальная интеграция материала, оценка и своевременная передача данных лицам, имеющим право на получение такой информации, отсутствовали напрочь.

Если и существует некий единый фактор, связывающий все провалы американской разведки в 1941 году, то это как раз та самая «глобальная интеграция». Сегодня аксиомой является то, что конкретный орган, ответственный за прогнозирование и постановку задач, должен координировать свои действия на государственном уровне, относясь к разведданным как к любому другому дефицитному ресурсу. Этот принцип легко декларировать, но крайне трудно претворить в жизнь. У каждого агентства есть монополия на свои секреты, и оно весьма неохотно делится ими со своими коллегами. Причин тому две: одна заслуживает похвалы, другая — порицания. Первая называется требованиями безопасности. Секретная информация, уходящая в другое агентство, не имеющее строжайших параметров доступа к ней, обычно рассматривается как возможность утраты контроля над ключевым ресурсом и, как следствие, над секретностью. Вторая причина не столь благородна, но понять ее также можно. Любое бюрократическое агентство, обладающее монополией на секретные сведения, гарантирует себе доступ в высшие политические круги и к прочим влиятельным лицам. В ходе постоянной подковерной битвы за политические преференции различные службы неохотно делятся своими преимуществами с конкурентами, стремясь, напротив, заполучить больше полномочий и финансовых средств.