Расстрел "Белого дома". Черный Октябрь 1993 года - читать онлайн книгу. Автор: Александр Островский cтр.№ 168

В 1.30, когда на Арбатской площади в кабинете П. С. Грачева началось заседание Совета безопасности, И. И. Андронов снова отправился в американское посольство. Л. Сел дал ему телефон заместителя министра иностранных дел Виталия Ивановича Чуркина. В 1.50 удалось связаться с ним. Со ссылкой на премьера он отклонил предложение о встрече и заявил, что речь может идти только о полной капитуляции. Этот разговор И. И. Андронов завершил в 2.15 минут [2654] .

«Через два дня» после расстрела «Белого дома» заместитель государственного секретаря США Строуб Тэлботт поведал конгрессменам, что накануне и во время штурма здания российского парламента между Вашингтоном, американским посольством в Москве и Кремлем действовала «горячая линия». С. Тэлботт почти не отходил от телефона, связываясь «каждый час» то с Т. Пикерингом, то с одним «из ближайших помощников Ельцина» [2655] .

Однако, судя по всему, Вашингтон не только держал руку на пульсе российского правительства. Имеются сведения, что он заранее был посвящен в то, «как будет проводиться штурм» «Белого дома», причем «в деталях» [2656] .

В 01.40, в то время как И. Андронов находился в американском посольстве, Р. И. Хасбулатов встретился с «Т» и заявил: «Проиграли все, что можно проиграть. Демократия пала». Поэтому «надо достойно уходить» и спасать людей. Эту же мысль он высказал в 02.40, встретившись с А. В. Руцким [2657] .

Действительно руководители «Белого дома» еще имели в своем распоряжении несколько часов, чтобы объявить его обитателям о неизбежном штурме, вывести из него и окружавших его палаток женщин и детей, предложить мужчинам самим решить, что делать дальше: тоже покинуть «Белый дом» или же оставаться в нем до последнего.

По воспоминаниям А. А. Маркова, около трех часов ночи», т. е. после того, как И. Андронов вернулся из американского посольства и проинформировал о своем визите руководителей парламента, а на Арбатской площади подходило к концу заседание Совета безопасности, «состоялся Военный совет обороны Дома Советов. Была получена информация о подготовке противника к кровавому варианту штурма здания. Необходимо было решить – стоять до конца или воспользоваться тем, что Дом Советов был на тот момент деблокирован, покинуть здание, вывезти депутатов в другой регион страны. Военсовет принял решение принять неравный бой, сознательно пойти на самопожертвование» [2658] .

На этом заседании А. А. Марков предложил перебраться в один из провинциальных городов, например, в Воронеж, и там продолжить борьбу. По существу это было предложение поднять знамя гражданской войны. Однако его даже не стали обсуждать. Одни продолжали верить в возможность поддержки, другие не верили в то, что Кремль решится на расстрел «Белого дома» [2659] .

Когда я задал В. А. Ачалову вопрос: «Понимал ли он тогда, что их дело проиграно?». Он, не задумываясь, ответил: «Да». «В чем же заключался смысл принятого решения?».

«Во-первых, – сказал В. А. Ачалов, – мы хотели, чтобы Дом Советов остался в памяти людей как очаг сопротивления тому режиму, который утверждался в стране» [2660] . Иначе говоря, чтобы о нем вспоминали, как о захваченной врагом, но не сдавшейся Брестской крепости.

А во-вторых, идя на самопожертвование, оставшиеся в Белом доме и возле его стен сторонники парламента хотели показать, какую демократию на деле несет ельцинский режим [2661] .

И действительно то, что произошло 4 октября на Краснопресненской набережной способно потрясти воображение даже самых равнодушных.

Не зря Кремль до сих пор скрывает правду об тех событиях.

Когда около 3 часов ночи Военный Совет закончил свое заседание, А. А. Марков отправился в обход территории вокруг «Белого дома». Завершив его, он подошел к палаточному городку и обратился к находившимся там женщинам с просьбой покинуть территорию. Однако они наотрез отказались это делать, заявив, что русские солдаты не будут стрелять в русских женщин и детей [2662] .

«Перед па латками у стадиона, – вспоминал Ю. И. Хабаров ту ночь, – горел небольшой костерик, у которого сидели и грелись молодые парни. Обсуждали возможность штурма и его фор мы, но почти все сходились на том, что штурма не будет, что армия не позволит» [2663] .

Подобные же настроения нашли отражение в воспоминаниях П. Ю. Бобряшова: «Чем ближе к утру, тем все более заметно редела толпа. Судя по разговорам, у любопытных и сочувствующих холод постепенно пересиливал желание посмотреть, что же будет дальше, тем более, что дров для костров было мало. В возможность прямого военного штурма здания Верховного Совета почти никто из тех, с кем я говорил, не верил» [2664] .

В эту ночь, когда штурм «Белого дома» стал неизбежен и над всеми нависла угроза смерти, к А. А. Маркову подошли два его бойца, которые решили исповедоваться. Они признались, что являются членами РНЕ и были внедрены в ту группу офицеров, которая возникла под его руководством после 20 марта 1993 г. Причем как выяснилось из разговора, их было около трех десятков человек [2665] .