Военная контрразведка от "Смерша" до контртеррористических операций - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бондаренко, Николай Ефимов cтр.№ 52

Один из бывших руководителей военной контрразведки страны заместитель начальника 3-го Управления КГБ СССР генерал-лейтенант Юрий Алексеевич Николаев вспоминал о том времени: «В центре внимания чекистов-ракетчиков находились мероприятия, связанные с контрразведывательным обеспечением перевооружения ракетных войск на изделия третьего поколения, сопровождавшиеся их интенсивными летно-конструкторскими испытаниями и доработками. Суть их состояла в придании межконтинентальным баллистическим ракетам более мощной энергетики, оснащении кассетными боеголовками с индивидуальным наведением разделяющихся боевых частей на отдельные цели. Разрабатывались подвижные ракетные комплексы. Это была по существу новая страница в развитии советских стратегических вооружений… Планируя свою работу, мы исходили из того, что испытания новых систем ракетного вооружения, составляющих основу боевой мощи страны, неизбежно привлекут пристальное внимание американских спецслужб».

Именно тогда председатель КГБ СССР подписал приказ «О состоянии и мерах совершенствования контрразведывательной работы в Ракетных войсках стратегического назначения», в котором был определен комплекс организационных и оперативных мер, а также зоны ответственности 3-го и других управлений Комитета по защите РВСН от агентурной и технической разведки иностранных спецслужб…

В результате системного подхода и анализа информации о деятельности иностранных спецслужб, направленной на получение сведений об испытаниях ракетной техники и систем ПВО, в центральном аппарате 3-го управления обратили внимание на участившиеся полеты американских разведывательных самолетов типа «Орион» и РС-135 в нейтральных водах над Тихим океаном. На первом этапе их появление напрямую не увязывалось с проводимыми испытаниями БРК «Тополь», «Скальпель» и «Сатана» — в том районе находилось немало важных военных объектов, за которыми американская сторона могла вести наблюдение.

Однако время шло, а в особом отделе полигона Кура продолжали собирать информацию о разведывательных полетах американских РС-135. В отдельные дни, когда наиболее интенсивно проводились пуски ракет, в небе у берегов Камчатки, как правило, дежурило по нескольку пар воздушных разведчиков. Анализ статистики этих полетов уже не оставлял сомнений у руководителей особого отдела в том, что они напрямую связаны с испытательной деятельностью. Свои доводы они изложили в докладной записке, направленной в 3-е Управление КГБ СССР Там их посчитали обоснованными, и на полигон вылетел сотрудник центрального аппарата подполковник В. Служинин.

Вместе с контрразведчиками особого отдела полигона и с техническими специалистами он проанализировал ситуацию, а также данные за предыдущие два года наблюдений за полетами американских разведывательных самолетов. В итоге был сделан вывод, что целью разведчиков являлся радиотехнический съем информации о количестве головных частей, имитирующих боевые блоки ракет, о траектории и точности их попадания в цель, о наличии ложных блоков и отличии их от настоящих, а также других характеристик.

Последующий, более тщательный контроль за полетами американских самолетов подтвердил эту версию и выявил еще одну важную особенность, которая буквально заставила контрразведчиков похолодеть. С завидным постоянством самолеты появлялись в районе барражирования за час-полтора до падения имитаторов головных частей на полигон Кура. Первая мысль, которая тогда возникла у Служилина и его коллег, состояла в том, что где-то в Генеральном или Главном штабе РВСН мог затаиться агент противника, сообщавший о времени запусков ракет с Байконура, Капустина Яра или Плесецка. Такая его информированность и оперативность в передаче информации американской разведке заставляла предположить, что, вероятнее всего, он находился в святая-святых военного ведомства — Генштабе.

Однако «тщательная проработка и чекистская оценка практики планирования и согласования пусков между министерствами, конструкторскими организациями, главным командованием РВСН и руководством полигонов, реальная динамика испытательных работ, существующий порядок принятия окончательных решений на пуски, а также других особенностей, связанных с подготовкой и осуществлением очередных запусков, давали основания не рассматривать агентурную версию утечки секретов. Она была нереальной. Скорее всего, имел место перехват информации техническим путем», — к такому выводу пришли генерал Николаев и его подчиненные.

Эту версию он доложил первому заместителю начальника 3-го управления генерал-лейтенанту Александру Ивановичу Матвееву. Опытный контрразведчик посчитал достаточно убедительными аргументы, изложенные в докладной записке: агентурным шпионажем здесь не пахло.

Значит, о сроках и времени пуска ракет американская разведка могла знать из радиоэлектронного перехвата телефонных разговоров, ведущихся военными и гражданскими специалистами по каналам засекречивающей аппаратуры связи. В силу своих конструктивных особенностей система ЗАС не обеспечивала гарантированную защиту передаваемой по ее каналам информации, а при тех технических возможностях, что имелись у американской разведки, ее расшифровка могла осуществляться в масштабах текущего времени и затем «выстреливаться» на спутник. Становилось понятно столь оперативное появление в районе полигона Кура разведывательных самолетов.

Но версия контрразведчиков об электронном характере утечки информации требовала физического подтверждения. Опираясь на проведенные специалистами лабораторные исследования, генерал Николаев и подполковник Служилин по указанию генерала Матвеева подготовили письменную информацию командованию РВСН. Изложенные в ней доводы и аргументы убедили главкома генерала армии Владимира Федоровича Толубко, а потом и руководство Генерального штаба в необходимости осуществления масштабных организационно-технических мер, направленных на выявление канала утечки секретных сведений и надежную его защиту.

Юрий Алексеевич вспоминал: «В соответствии с принятым решением выделенными офицерами-операторами Главного штаба с нашим участием был спланирован и проведен ряд экспериментов, суть которых сводилась к передаче на Куру обычным путем дезинформационных сведений о пусках, которых в действительности не было. Американцы прилетали как всегда. В других случаях, когда команды передавались только шифром, самолеты не появлялись. Это убеждало в том, что утечка происходит за счет линий связи, слабо защищенных аппаратурой временной стойкости. Однако ввиду большой протяженности линий связи поиск и обнаружение конкретного места съема информации затягивались».

Охота на американскую «Камбалу» — такое кодовое название получила операция — была взята на контроль руководством КГБ СССР В 3-м управлении в срочном порядке приступили к разработке оперативных и организационно-технических мер, направленных на ограничение возможностей американской разведки по получению информации об испытаниях ракет. Тем не менее, несмотря на то что значительная часть переговоров, связанных с подготовкой и проведением пусков, велась с помощью шифрованной связи, РС-135 по-прежнему, правда, уже не с такой частотой, как прежде, продолжали появляться в небе у Камчатки.

Временное прекращение пусков ракет привело бы к срыву программы поставки в РВСН ракетных комплексов — а ведь решение о постановке БРК на боевое дежурство в войска принималось в Политбюро ЦК КПСС. Возможностей закрыть небо от электронных щупальцев американской разведки непроницаемым щитом не имели ни военные, ни технические специалисты. Оставался единственный выход: как можно скорее отыскать «электронного жука», который снабжал информацией американскую разведку.