СМЕРШ в бою - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Терещенко cтр.№ 97

– Далеко малая родина? – поинтересовался я.

– Тридцать километров.

– Тридцать???

– Туда и через пару дней назад, а то и в тот же день. Шесть часов на весь путь. Поэтому у меня нет живота-пузыря, какие носят сегодня даже молодые мужчины. До сих пор лазаю по деревьям, – собираю ведь липовый цвет, а он растет не низко – высоко на ветках крупных деревьев. Как только пчела полетела к липе, значит, появился в цветке нектар. Это сигнал, надо собирать липовый цвет. Зимой как хорошо выпить чая с такой заваркой.

Потом наш коллега-водитель, не раз бывавший у отшельника, завел разговор о крепком напитке, настоянном на травах, которым он его угощал в прошлом году. Филатов предложил попробовать местного самогона, настоянного на травяном сборе. Он поставил четыре маленьких стопки, налил в них не более 30 граммов из старой бутылки своей крепкой настойки и заметил:

– Пью по тридцать грамм каждый день – для здоровья. От этой дозы никогда не сопьешься, а польза есть. Появляется деловой настрой на любую физическую работу. Она в моих условиях основная. А на старость порой приходится злиться не потому, что старею, а потому что не телом, а душой ощущаю себе молодым.

Мы, естественно, пригубили, не чокаясь ни с ним, ни друг с другом. Он понял жест – так пьют только за покойников.

* * *

Затворник оказался совсем не таким, каким представлялся нам при поездке к нему. Он рассказал, что постоянно слушает новости по шести, в разное время купленным, не раз ремонтированным местными умельцами различным радиоприемникам. Телевизор смотрит с использованием трехголовчатой антенны-тарелки. Он обладает широким диапазоном информации. Все основные новости в стране знает.

– Иногда слушаю передачи на французском и английском языках. Правда, без разговорной практики язык усыхает.

– Не скучаете по родственникам?

– А как же, я живой пока. Нередко приезжают ко мне дочь и сын со своими семьями. Тогда радуюсь от души, приятны такие встречи, хочется даже заплакать, когда они покидают меня. К врачам не обращаюсь, – боли и болячки лечу сам травами и движением. Заболит колено, – а я его сразу нагружаю, и боль проходит. Все ведь болячки от застоя. Как и вода в колодце болеет, когда ее не берут, и она стоит без движения. Забиваются, заиливаются роднички. И живой некогда колодезь умирает. Так и человек.

И все же наивными вопросами Андрей Суханов, действительно ни разу не встречавший «живого шпиона», вынудил Филатова показать, как ставились им метки и бросались «письма-прикрытия» в почтовые ящики у станций метро «Площадь Революции» и «Проспект Мира». Он это продемонстрировал на заборе и у калитки возле дома. Были нюансы, но о них знают те, кто этим занимается по серьезному, – сотрудники ФСБ.

О жизни по российским деревням, в том числе и на Саратовщине, он отозвался однозначно – молодежь спивается, большинство коллективных хозяйств разрушены, другие продолжают уверенно идти к своему фиаско, сфер приложения сил для молодых по деревням нет. Вот и появляются пьяные шатуны.

– Умирает российская деревня – это страшно! Правда, наш колхоз в Старой Жуковке еще кое-как держится на плаву, но не знаю, надолго ли сил хватит – цены на дизтопливо, удобрения, стройматериалы разорительны для хозяйства, а молоко и зерно требуют чиновники отдать посредникам за бесценок. Торгаши еще раз накручивают цены. Вот почему литр молока и стоит сегодня на прилавках с запредельной, зашкаленной ценой в 50 рублей и выше. Скоро подпрыгнет до стольника. Страдают самые уязвимые стороны – производитель и покупатель. Удар наносится по детям и пенсионерам – может, они не нужные?! Богатеньких «новых русских» эти цены не укусят.

И главное, – от государства никаких дотаций сельхозпроизводителю не идет, что практикуется во всех других странах. Коров все меньше в колхозе, свиней практически вывели, отказались от картофеля и свеклы. По новостям из ТВ видно, – страна в продовольствии уже на 70 % зависит от заграничного привоза. И это в государстве с такими огромными площадями плодороднейших земель! Что-то не то в нашем королевстве…

Больше на экономические темы он не желал распространяться, да и мы этого не хотели. С горечью и обидой было сказано им, видя конкретную угасающую деревенскую жизнь.

«Значит, живет жизнью страны. Чувствует ее болевые точки и болеет за благосостояние простых людей, – подумал я. – И главное, нет обиды на чекистов, а за «бесцельно прожитые годы» в тюрьме, винит исключительно только себя, но вспоминать о тех страшных для себя временах не желает. Бередить душу не хочет. Что же, получается, – перевоспитался. Мы были правы в своем поступке – навестить вчерашнего врага той страны, которой больше нет. Вот уж истинно, – великодушие, это прежде всего кротко переносить чужую погрешность.

Страшно то, что сегодняшнее наше обезоруженное общество несет на себе страшное тавро равнодушия и потерянности, которое прижгла нам история перестройки и реформаторства. И как результат – многие живут с уснувшей совестью. Для полного счастья человеку надо иметь еще и славное Отечество, которое мы предали в начале 90-х и потеряли. Тяжело это сознавать сегодня в «гордой одинокости» и «цивилизованной одичалости».

Перед отъездом из Старой Жуковки мы по-человечески попрощались с покаявшимся, совершившим когда-то страшный грех. Он был грустен и несколько сконфужен визитом к нему такой команды телевизионщиков вместе с сотрудником военной контрразведки в некогда всесильном штабе по борьбе со шпионажем – Комитете государственной безопасности СССР.

– Спасибо за человечность, – шептали его бледные губы.

– А как же по-другому, мы же нормальные и живые пока люди. Благородство состоит из добродушия и избытка доверия. Мы с вами обменялись ими. Так что желаем вам здоровья и сил не бороться с одиночеством, а наслаждаться его прелестями. Еще раз желаем вам счастья на оставшемся полете жизненной траектории.

– Приезжайте еще, буду рад встрече, – затрясся в ознобе откуда-то появившегося вдруг волнения хозяин. Мне показалось, он был правдив в эмоциях, а поэтому не подыгрывал…

Машина тронулась, а он еще долго стоял у своей охрипшей и глухой калитки, искренне махая нам рукой.

Как мне показалось – интуиция меня не подвела! Поверженного и раскаявшегося бывшего врага добивать не по-рыцарски. Он не только отсидел за свое преступление по суду Верховному, но и судим был Личным судом – Судом собственной совести. А последний имеет намного больший воспитательный эффект, чем первый. Я это заметил…

Мысль написать статью о полковнике госбезопасности Лукине Кузьме Павловиче родилась у автора не спонтанно. Ее каркас возник под впечатлением встреч и бесед с его дочерью Аллой Кузьминичной Лукиной.

Повлияли на появление этого очерка и рассказы моего отца – машиниста 1-го класса, «Почетного железнодорожника СССР», участника Великой Отечественной войны.

Речь пойдет о литерных поездах, к которым были причастны в разных ведомствах и чекист и паровозник.