Шкатулка императора - читать онлайн книгу. Автор: Александр Асмолов cтр.№ 9

Когда красавица-ночь заполнила собой город и тысячи огней украсили его дома, на улицах и площадях стало многолюдно. Летом испанцы ведут преимущественно ночной образ жизни. В послеобеденное пекло большинство остается дома. Сиеста затягивается до пяти вечера, после чего возобновляется рабочий ритм. Оживают стройки, магазины и предприятия. Только вездесущим туристам этот закон не писан. Они хотят всюду успеть за те несколько дней, что подарила судьба для отдыха, и никакая жара или местные традиции не остановят их. Недобрым словом вспоминают приезжих работники туристических фирм, отелей, сувенирных лавок и огромных супермаркетов, но они нужны друг другу.

У тонированного окна кабинета на семнадцатом этаже бизнес-центра в деловом квартале Барселоны стоял мужчина в строгом светлом костюме. Высокий, смуглолицый, темные волосы аккуратно подстрижены. Он умел и любил элегантно одеваться. В платяном шкафу его кабинета всегда было несколько костюмов и обувь, которые он носил только в офисе. Подобно опытной женщине, знающей толк в украшениях, он тщательно подбирал для себя одежду, подчеркивающую его фигуру. Он относился к одежде, как к драгоценным камням, которые притягивают взгляды окружающих, не акцентируя внимания на лице или руках их обладателя. На юге, где столько соблазнов, трудно сохранить стройность и юный овал лица. Эта постоянная борьба с удовольствиями и неминуемыми их последствиями вынуждает маскироваться. Коллегам свою необычную страсть к одежде мужчина объяснял профессиональными секретами общения с клиентами. И надобно сказать, что дела его шли отлично. Несмотря на тяжелые времена затянувшегося мирового кризиса, фирма сохранила свои позиции, и это давало повод ненадолго расслабиться в конце рабочего дня. Было приятно представить себе, будто несравненная Барселона покорно стелет к его ногам свой ковер из разноцветных огней.

Взгляд мужчины отыскал высокие шпили собора «Святого семейства», которые эффектно подсвечивались снизу, отчего казались яркими пиками, устремленными в черные небеса. Названные в честь Спасителя, Марии и апостолов, они словно стояли на страже творения великого Гауди, оберегая островок светлого мира от темноты. Впрочем, это было напрасно. Никто, кроме самих людей, на протяжении века его затянувшегося строительства не посягал на собор, который то строили, то разрушали, то восстанавливали. Вечная проблема финансирования теперь отчасти была переложена на плечи туристов. Каждый посетитель гордо сознавал, что и его посильная лепта останется на века, воплощая в каменной фантазии непревзойденного Антонио.

Огненная река бульвара Лас Рамблас пересекала Барселону от высокого холма к самому порту. Некогда высохшее русло реки постепенно стало самым веселым местом города. Сейчас по ярким световым рекламам мужчина отыскивал на бульваре свой любимый ресторанчик и магазин женской одежды, где работала знакомая по имени Тереса. Они встречаются по пятницам и подолгу гуляют среди приезжих. Там просто затеряться, не боясь случайно встретиться с кем-нибудь из знакомых. А вон и площадь Каталонии. Она никогда не спит. Медленно, словно светлячки, огибают ее по кругу фары машин, растекаясь в стороны по прилегающим улицам Фонтанелья, Пасеч де Грасия или дальше по Лас Рамблас.

Приглядевшись, мужчина заметил крохотные огоньки, медленно плывущие над городом. Это кабинки канатной дороги. Он усмехнулся, подумав, что отважных туристов не предупредили о том, что антикварные кабинки, как и сама канатная дорога, еще ни разу не ремонтировалась за восемьдесят лет своего нелегкого труда. Конечно, заманчиво, подобно чайке, зависнуть над ночным городом, рассматривая море огней под ногами, но когда восторг постепенно сменит волнение, а затем придет страх, тут уже не до красот и достопримечательностей. Статуя Колумба на шестидесяти метровой металлической колонне покажется нелепой, а «воздухоплаватель» в кабинке, раскачивающейся на невидимом в темноте канате, ощутит себя самым несчастным и обманутым человеком в мире. Вот поэтому Кристобаль жестом зовет всех, смотрящих на него снизу, на морские просторы, а не вверх. Впрочем, толпящимся на остановке канатной дороги у крепости Монжуик это только предстоит испытать. Пока они лишь ощущают свежий морской бриз и слушают шум волн, разбивающихся о валуны у подножия обрыва, отвлекаясь на захватывающий рассказ гида о пятиконечной крепости, возведенной в давние времена для охраны города от мавров, впоследствии перешедшей в руки Бурбонов и ставшей символом оккупации, а затем и вовсе служившей тюрьмой при Франко.

Справа вспыхнуло разноцветными огнями водяное облако Поющих фонтанов. Сегодня четверг. Летом четыре последних дня недели прохладные струи, подсвеченные радужными огнями, отплясывают свои замысловатые «двадцатиминутки» под музыку Бетховена, Чайковского и Баха. Смотреть на это захватывающее представление можно бесконечно. Словно языки разноцветного пламени, управляемые незримым кочегаром из преисподней, струи фонтана взмывают в такт чарующей музыки в черное небо. Это красиво. Огонь и вода всегда завораживают.

У мужчины запершило в горле. Захотелось курить. Рука автоматически потянулась в карман модного пиджака, где лежала пачка «Фортуны», но остановилась на полпути. В офисе курить запрещалось, а идти сейчас в курительную комнату, где кроме гудящих кондиционеров в это время никого нет, не хотелось. Его «Фортуна» предполагала общество, вернее, неторопливую беседу, когда, выпуская тонкую струйку, можно выдерживать паузу или прятать взгляд, прищуриваясь от дыма. Сигарета в разговоре, особенно деловом, это палочка-выручалочка, и тот, кто владеет ею более искусно, одерживает верх. «Фортуна» всегда выручала мужчину. Вообще, в его жизни было много необычного и, как он верил сам, мистического. Вот, взять хотя бы его имя. Оно, несомненно, определило необычность его судьбы.

Согласно традиции, имена и фамилии в Испании могут быть абсолютно необычны и многословны. Это определяется фантазией родителей. Другое дело – регистрация. Согласно испанского законодательства, в документе может быть только два имени и две фамилии. А если, например, клерк не сможет однозначно определить из имени пол ребенка, он вправе отказать в регистрации. У себя дома называйте свое чадо как угодно, а документ – дело серьезное. Поэтому два первых имени по традиции стандартны. Первое имя мальчику дается по отцу, второе – по деду. У девочек, соответственно, по женской линии. Полное имя мужчины, разглядывающего ночную Барселону, звучало так: Владимир – Анхель – Хосе – Луис – Рамон. В паспорте же значилось, что сорокалетний уроженец Таррагоны Хосе-Луис Мартинес-Мороз еще холост и зарегистрирован в родном городе на улице Сан-Антонио, 23. Вернее, в том старом доме, что стоял неподалеку от кафедрального собора, проживала его мать Пилар-Гомес Диас. Но это было официально. На самом деле последнее время Мартинес-младший жил в Барселоне, а родственники и друзья звали его Влахель, с ударением на последнюю гласную. Только покойный отец частенько очень серьезно обращался к сыну, называя его Владимир Великий. Он верил в мальчика и пророчил ему замечательное будущее.

Дело в том, что в 1936 году, когда франкисты подняли мятеж против законного правительства, дедушка Анхель, как высокопоставленный чиновник министерства финансов, отбыл в Москву, сопровождая золотой запас Испании. На эти деньги СССР в течение трех лет поставляло вооружение и своих военных специалистов в Мадрид. Вплоть до падения республики. Все это время семья товарища Мартинеса жила на столичной улице Горького, где морозным январским утром 1941 года у испанского эмигранта родился мальчик по имени Родригес – Владимир. Второе имя было дано в честь вождя мирового пролетариата, но не было внесено в документы в целях конспирации. Зато уж сыну своему, родившемуся в 1970 году, это имя и память о русских морозах Родригес передал с гордостью. Он очень любил мальчика, выделяя его, как наследника, поскольку остальные трое детей были девочками. Впрочем, если быть честным, Влахель не стал мачо, – над ним тяготело «женское» воспитание. Он унаследовал мужественные черты лица своих предков, но отнюдь не мужской характер. За глаза сослуживцы частенько называли его «Рахель», передразнивая уменьшительное домашнее имя Влахеля на женский манер. А имена, как известно, сильно влияют на наши судьбы.