Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Д. Каплан cтр.№ 29

Косвенно Маккиндер утверждает, что Евразия станет доминировать с точки зрения геополитических расчетов, хотя Европа будет все реже рассматриваться как величина, стоящая особняком, отдельная от Евразии и Африки. «Старый мир стал островным или, иными словами, наибольшим географическим образованием на земном шаре». Со времен окончания наполеоновских войн, за исключением португальского Мозамбика, немецкой Восточной Африки и голландской Вест-Индии, «мировой мыс» в основном находился под патронатом Великобритании. Маккиндер сравнивает контроль римлян над Средиземноморьем (при наличии римских легионов вдоль границ на берегах Рейна) с доминированием Великобритании в Индийском океане (главном океане «мирового полуострова»), в то время как британская армия защищает северо-западные границы Индии от посягательств царской России. [146]

Основываясь на теории Маккиндера о «закрытой системе», можно понять процессы, происходящие в Евразии и Африке как некоем едином организме: дальнейшее закрытие системы в течение XX в. и позже — все это является предметом моего собственного исследования, которое служит базой для последующих изысканий. Но в равной степени важно признать, что даже в закрытой системе, для которой экономическим центром является Индийский океан, где в будущем начнут курсировать танкеры, перевозящие нефть и природный газ из Сомали в Китай, все еще существуют географические границы. На самом деле в закрытых системах география приобретает все большую значимость ввиду предрасположенности к этому самой системы, скажем, эффективно использовать труднопроходимую местность в Афганистане в политических интересах, с одного берега «мирового острова» до другого.

Но сейчас давайте вернемся к термину «Хартленд», который так влияет на «мировой остров», и посмотрим, что же подразумевал под ним Маккиндер.

Хэлфорд Маккиндер начинает и подытоживает свои рассуждения высокопарным, хотя и несколько упрощенным афоризмом, который сейчас очень часто цитируют:

«Кто контролирует Восточную Европу — тот командует “Хартлендом”:

кто контролирует “Хартленд” — тот командует “мировым островом”: [147]

кто контролирует “мировой остров” — тот командует миром». [148]

Главное, что тут необходимо понимать, — это то, что Маккиндер не фанатичный детерминист, он реагирует на события, которые происходят по вине человека, в равной степени предвосхищая их. В период между изданием «Оси» в 1904 г. и выходом в свет «Демократических идеалов…» в 1919 г. разразилась Первая мировая война, итогом которой стали условия Парижской мирной конференции 1919–1920 гг., проходившей как раз в тот момент, когда книга Маккиндера была в печати. После распада Австро-Венгерской и Османской империй, который произошел в результате Первой мировой войны, одной из главных целей дипломатов в Версале стал передел политической карты Восточной Европы. Итак, Маккиндер в своей книге рассматривает вопрос, который он обошел вниманием в «Оси» за 15 лет до этого, а именно «необходимость существования целого ряда независимых государств, разделяющих Германию и Россию». Как он поясняет: «Мы выступали против полунемецкого российского царства, потому что на протяжении полувека Россия была доминирующей, угрожающей силой как в Восточной Европе, так и в “Хартленде”. Мы были противниками полностью немецкой империи с кайзером во главе, потому что Германия захватила бы тогда главенствующее положение в Восточной Европе, отобрав его у России, а впоследствии, сокрушив бунтующих славян, стала бы господствовать в Восточной Европе и “Хартленде”». Таким образом, Восточная Европа, какой Маккиндер ее видел в 1919 г., становится ключом к «Хартленду», являющемуся источником сухопутной мощи не только Германии, но и России в особенности. Последняя «стучится в ворота Индии на суше», что делает ее противником Британской державы, господствующей на море, которая, в свою очередь, «стучится в ворота Китая с моря», обогнув мыс Доброй Надежды и пройдя по Суэцкому каналу. Предлагая идею бастиона из независимых государств Восточной Европы от Эстонии и на юг до Болгарии — «Великая Богемия», «Великая Сербия», «Великая Румыния» и т. д., — Маккиндер, по сути, конкретизирует идею «зоны разлома», разработанную им и Джеймсом Фейргривом, который уделил этой идее особое внимание в своих работах 1915 г., имея в виду, что данная зона особенно подвержена захвату со стороны либо континентальной державы, расположенной в «Хартленде», либо морской державы из Западной Европы. [149] Если этим новым независимым государствам удастся выжить, тогда есть шанс для появления Центральной Европы, как в духовном, так и в геополитическом смысле. В своих идеях Маккиндер пошел намного дальше, размышляя о ряде государств, расположенных к востоку от Центральной Европы. Беларусь, Украина, Грузия, Армения, Азербайджан и Дагестан могли бы бросить вызов планам социалистической России, которую он называл «якобинским царством». На деле с распадом Советского Союза в 1991 г. образовалась зона, состоящая из нескольких молодых независимых государств, которая поразительным образом совпадала с представлением Маккиндера. [150]

Но Маккиндер, по крайней мере на начальном этапе, ошибался на этот счет. Похоже, он не осознавал в отличие от Тойнби, что Европа, границы которой прокладывались в соответствии с принципом национального самоопределения, с большой степенью вероятности оказалась бы под контролем Германии — большей по размеру и более сильной державы с лучшим географическим положением, соперничать с которой не могло никакое другое этническое государство. В самом деле, Германия впоследствии захватила территории Восточной Европы в 1930-х — начале 1940-х гг., а затем СССР отвоевал данные молодые независимые государства маккиндеровской промежуточной зоны, образовав социалистическое содружество этих стран в 1945–1989 гг. Только в последнем поколении появилась надежда, что духовная идея Центральной Европы может выжить между континентальной военной мощью России и Германии. Так почему же Маккиндер, реалист до мозга костей, внезапно дал слабину и стал защищать идеи, соответствующие, по сути, «вильсонианским» принципам национального самоопределения? А потому, как полагает известный ученый, Артур Дуган, что Маккиндер, несмотря на свои смелые детерминистские теории, оставался все же сыном своего времени и был «подвержен влиянию общественного мнения больше, чем он сам думал». [151]

Глубоко в душе Маккиндер был либералом или, по крайней мере, оказался им со временем. Он полагал, что Британское Содружество станет союзом культур и народов — разных, но равных; он также считал, что союз демократических государств будет лучшей защитой от супердержавы в центре Евразии (и таким образом предвидел борьбу НАТО против СССР). [152]