День мертвых - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Грубер cтр.№ 16

В отличие от Мардера.

– Что за херня, позволь спросить?

– Небольшая подстраховка, так сказать. Как ты сам заметил, существует вероятность, что мы повредили кое-какое имущество этих фашистов, устроили пожар и так далее. Я подумал, что слушок мог дойти и до полиции.

– Где ты раздобыл номера?

– У одного знакомого.

– У знакомого? У какого еще?

– У того, который торгует поддельными номерами. Большего тебе знать не надо, Мардер. Выкинь из головы. Все документы в бардачке, оформлены на твое имя и так далее. Ну что, мы едем – или как?

После этого – бесконечные просторы Техаса. Мардер ехал всю ночь, периодически сворачивая с магистрали, чтобы перекусить в каком-нибудь местечке подальше от ресторанных сетей. Иногда попадались уютные заведеньица – например, китайский ресторанчик, в котором, удивительное дело, с нуля готовили вкуснейшие яичные роллы, а еще в одной забегаловке – божественные булочки. К западу от Сан-Антонио еда все более походила на мексиканскую, но все-таки не превращалась в нее. Мардер понял, что изголодался по блюдам, которые готовила когда-то его жена, – по кухне ее родной земли, куда он сейчас и направлялся.

Со времени его предыдущей поездки страна изменилась. Многие городки, которые в семидесятые выглядели процветающими и довольными собой, заметно истощали: витрины опустели, экономику душили отток населения, банкротство мелких фермеров и гипермаркеты. Общественная жизнь замыкалась в основном на футбольных командах из местных школ – на водонапорных башнях, на кирпичных стенах невысоких зданий, опаленных солнцем, висели большие щиты: ВПЕРЕД, «ПУМЫ»!», «ВПЕРЕД, «ЯСТРЕБЫ»!», «ВПЕРЕД, «БУНТАРИ!». На пыльных улочках городов, названных в честь пионеров и скотоводов девятнадцатого столетия, в честь героев Гражданской войны, теперь можно было встретить лишь немногих потомков этих мужей, куда больше попадалось смуглых людей и вывесок на испанском. Индейцы потихоньку возвращали свою землю, потому что у белых было все, кроме детей, а те, что были, хотели жить так, как показывают по телевизору, а не так, как живут в маленьких американских городках.

Мардер считал себя патриотом, но, как и у многих мужчин его возраста, его патриотизм относился к нации, которой как бы уже и не существовало. Очевидно, проект современности провалился; сейчас Мардер ехал в страну, где он провалился с особенным треском, – все эти великолепные идеи о пересадке религии, экономики, об импорте революции, индустриализации, образования, даже свободы, все они потерпели крах, либо же их пытались реализовать так коряво, что они и не могли сработать, не могли ничего изменить в древней натуре этого края и населяющего его народа. В итоге осталась причудливая, непостижимая страна, которую Мардер не понимал, но любил – как любил свою жену, не понимая ее.

Местность поднималась. Мардер покинул магистраль и по внутриштатной дороге углубился в горы Дейвиса. Он и забыл, что в Техасе есть горы, – но вот они: влажно, прохладно, всюду зелень и струящиеся ручьи, запах сосны и шалфея. Когда шоссе завело их в лесной парк, Мардер остановился на обзорной площадке.

– Славный уголок, – сказал Скелли. Вопреки обыкновению, он сидел на пассажирском месте: как правило, дневное время он проводил в фургоне, отсыпаясь и выполняя разнообразную работу, для которой требовались его навороченный ноутбук и телефон. Еще он утверждал, что стиль вождения Мардера его удручает. – Только Техас его не заслужил, конечно, – добавил Скелли. Он закурил новую сигарету и между затяжками стряхивал пепел за окно – для него верх уважительности. На пачке значилось «Мальборо», но сигареты в ней были без фильтра, скрученные вручную и пропитанные гашишным маслом.

– Не любишь Техас?

– Ага. Но я и другие штаты не люблю. Правда, я не бывал в Северной Дакоте, так что, может быть, она исключение, и там не кишат повсюду тупые, жирные, наглые, неразвитые, жадные, хнычущие, лицемерные уроды-американцы.

– Да ладно тебе, Скелли, не такие уж мы плохие.

– Нет, такие: жирные, удолбанные и опасные. Видел один постер? Фотография какого-то симпатичного пейзажа вроде этого и подпись: «Америка – это не только бомбы и жирдяи!» Неверная подпись.

– Мы уже говорили на эту тему.

– Да, говорили, и ты каждый раз мне продувал. Я вый-ду на пробежку. Хочешь со мной, толстопуз?

– У меня нормальный вес для моего возраста и роста.

– Да ты нежнее, чем творожный сыр. И не надейся меня тут бросить – ключи я возьму с собой.

Мардер смотрел, как он легкой трусцой удаляется по тропинке – как и всегда, без видимых усилий.

Ему вспомнилось, как он впервые столкнулся с этой легкостью и как возненавидел тогда Скелли. Одним утром 1969-го, в сухой сезон, их троица – Мардер, Хейден и Ласкалья – отправилась в путь на вертолете, несущем на борту всю необходимую аппаратуру и надежды на «Железного тунца». Таких маленьких бригад, составленных из техников ВВС, было с дюжину. Три недели они осваивались с оборудованием, теперь направлялись в базовый лагерь «зеленых беретов» для обучения действиям в джунглях. Прежде никто из них не бывал ни в джунглях, ни в вертолете. База назначения называлась «Бронко-1».

Вертолет приземлился на поляну, с него сгрузили тяжелые контейнеры с ретрансляторами и «мопсами» плюс их личное снаряжение и оружие, после чего машина взмыла в небо, оставив их одних посреди Вьетнама или, возможно, Королевства Лаос. Подробностей Мардер не помнил – только чувство абсолютной незащищенности, колыхавшуюся траву и темную опушку, от которой веяло угрозой. Воспроизвести в памяти лица двоих других он не сумел и на этот раз. Ласкалья был неспокойный, дерганый парень то ли из Провиденса, то ли из Бостона, Хейден – с Аппалач, даже более сдержанный, чем его апатичные земляки; молчаливый, чуть ли не инертный человек.

Из-за деревьев выступила группа невысоких смуглых мужчин в разной форме, на головах у одних были тропические шляпы с полями, у других – матерчатые повязки. Ласкалья с руганью схватился за «М16», но Мардер осадил его:

– Расслабься, чувак, это монтаньяры. Они на нашей стороне.

Или что-то вроде этого. Так или иначе, горцы помогли им перенести оборудование: каждый взвалил на крохотные плечи по тяжеленному зеленому футляру с такой легкостью, будто это были пуховые подушки. Потом они прошли по лесной тропе километр или два – хотя казалось, что мили и мили. Мардер раздобыл в Нахоне англо-хмонгский разговорник и ко всем проходившим обращался с фразой «Ньоб зонг», но его приветствия игнорировались. Впрочем, он кое-что читал и сознавал, что выучить хмонгский по книжке невозможно, поскольку каждый слог мог обозначать самые разные вещи в зависимости от того, с каким из семи тонов его произносили, и потому не особо переживал. С восприятием на слух у него было хорошо – так говорили монашки на уроках испанского и латыни, – так что со временем все начнет усваиваться само собой. Во всех приключенческих романах, на которых он вырос, подчеркивалось, как легко имперские вояки выучивали местные языки в заморских странах. Он помнил, с какой радостью шагал по той тропе, и никакого страха не было: все как у Киплинга, только в жизни.