Дорога за горизонт - читать онлайн книгу. Автор: Борис Батыршин cтр.№ 15

И вот, теперь – ключ к этому могуществу попал в руки худшего в истории тирана, который – о, я уверен! – он не преминет воспользоваться им, чтобы, подобно его деду, чьи руки обагрены кровью декабристов, польских повстанцев и венгерских борцов за свободу, насадить самую отвратительную реакцию. Но это случится уже в масштабах всего мира, ибо отныне никто не в силах противостоять ему!

А раз так – те, кому дорога свобода мысли, свобода образа жизни, свобода от любого рода духовного принуждения, обязаны потребовать от правительства придать полученные из будущего сведения широчайшей огласке. Дабы ими распорядилась просвещённая Европа, колыбель цивилизации, а не только властитель, наложивший тяжкую свою длань на то, что принадлежит всем людям, а отнюдь не только одной «немытой России, стране рабов, стране господ»! И уж точно не властителям, кичащимся своими голубыми кровями… и голубыми мундирами!

В передних рядах послышался недовольный гул; задние же разразились рукоплесканиями, не стихавшими, пока оратор не покинул кафедру. Его сразу окружили молодые люди студенческой наружности; мелькнуло среди них и несколько известных газетных репортёров, известных своим вольнодумством. На кафедру тем временем рвались сразу двое господ – но стоило одному из них всё же добраться до вожделенной цели, в задних рядах раздался свист вперемешку с выкриками «долой» и пронзительным мяуканьем. Возмущенные голоса в передних рядах, тонули в этой какофонии; оратор же, закончивший говорить стоял в окружении своих сторонников с видом победителя.

– А ведь прав оказался Олегыч. – со вздохом заметил Каретников, пробираясь к выходу из залы. – В точности по его словам всё и выходит!

– Да, – согласился Корф. – хотя уважаемый Олег Иванович и чрезмерно, на мой взгляд мягок и, порой, грешит нерешительностью – не могу отказать ему в способности к анализу. Соберетесь ему писать – не откажите черкнуть пару срок от моего имени: «Мол Корф признаёт вашу правоту и несостоятельность собственных прогнозов…»

– Надеюсь, только в этом, барон? – осведомился доктор. – Настроения в среде петербургской «мыслящей публики» – дело, кончено, наиважнейшее, но ведь этим ваше поле деятельности не ограничивается? В конце концов, мы никогда не испытывали никаких иллюзий насчёт возможности сохранить наши обстоятельства в секрете. А если и расходились – то лишь в сроках. Прав оказался мой друг Семёнов, а не вы – двух недель не прошло, а в Петербурге уже на все лады обсуждают «послание потомков», а заодно и террористический акт, этими же потомками и устроенный. Неужели вас это удивляет?

– Нет, конечно. Но хлопот нам эти господа прибавят, и преизряднейше. Поди, пойми – этот «оратель» сам до такого додумался, или кто поумнее подсказал?

– Вы, главное, не перестарайтесь, барон. – посоветовал Каретников. – Надеюсь, вы и ваши коллеги усвоили главный урок, который преподаёт нам будущее?

– Да, Андрей Макарыч. Бороться с брожением в умах образованной публики запретами и цензурой – дело пустое. Однако же – поди, объясни это подобным болтунам! Как и тем, кто готов истолковать мягкость властей, как признак слабости – и обвинить нас же в попустительстве?

– А как быть, Евгения Петрович? – пожал плечами Каретников. – Мы с вами, а заодно и вся Россия сейчас между Сциллой и Харибдой; и никто не может предсказать, чем закончится это увлекательное приключение. Если хотите знать – мы уже необратимо изменили историю, и как раз в том ключе, о котором говорил Семёнов. В самом деле – само то, что вопрос о знаниях из будущего столь горячо обсуждается, означает перелом в сознании общества. Теперь любое действие властей будут рассматривать через призму этого обстоятельства. А нам с вами остаётся только гадать, как вести себя – поскольку никаких указаний о такой вот ситуации из будущего не поступало. А если и было что…

– …то сугубо литературного свойства. – согласился Корф. – Как же, читал. И, признаться, удивлён, как эти «литераторы» в своей бескомпромиссности и реакционности ухитряются превзойти даже господина Победоносцева? Открой любую книжонку о пришельцах из будущего – я этот жанр изрядно изучил – так сразу встретишь совет: перво-наперво создать карательный орган, вроде вашего КГБ. А там – бунтовщиков и интеллигентов к стенке, а к тем, кого нельзя ущучить законно послать тайных душегубцев. И должно наступить полнейшее благорастворение в воздусех и всеобщее счастливое согласие. Одному только и поражаюсь – как можно вообразить, что в России найдётся достаточно исполнителей столь злодейских предписаний? Нет, я не нижних чинов имею в виду – офицеров да чиновников. Неужели ваши авторы вовсе не представляют, что здесь у нас в умах творится?

– Может и представляют. – ответил доктор. – Да только задумываться не желают. Бумага – она, известное дело, всё стерпит; да и сюжеты эти во многом определяются личными пристрастиями. Признаться, барон, я не стал бы винить их за это – после того свинства, что творилось у нас на протяжении последних двадцати лет, слова «либерал», «свобода» и «гуманизм» в России перешли в разряд ругательных.

– Кстати, барон, – добавил доктор, помолчав с минуту. – Вы бы распорядились, чтобы за этим молодым человеком – ну, который выступал последним, – слегка присмотрели? Полезно понять, в каких кругах он вращается и где нахватался столь экстравагантных идей?

– Это пусть ротмистра Вершинина заботит. – ухмыльнулся Корф. – А мы с вами давайте обсудим, как реагировать на такие умонастроения? Согласитесь – промолчав, мы лишь породим новую волну сплетен, ещё более нелепых.

– Пожалуй, я смогу кое-что подсказать. – подумав, ответил Каретников. – Был в нашей истории прецедент. В пятидесятых годах двадцатого века западные газеты наполнились сообщениями о летающих тарелочках и пришельцах из космоса. Публиковали фотографии, интервью очевидцев, писали о сбитых космических кораблях и припрятанных в секретных лабораториях трупах пришельцев.

Власти пытались всё отрицать, но чем активнее они это делали – тем более общество убеждалось, что им есть что скрывать, и за болтовнёй о пришельцах на самом деле прячется что-то зловещее.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался Корф. – И как же они поступили?

– Да, собственно, никак. Официальные органы просто перестали комментировать эти сообщения, зато газеты и радиопередачи наполнились самыми дикими слухами. То о людях, похищенных пришельцами для научных экспериментов, то о визитёрах с Марса, играющих на бирже, то о каких-то древних гостях из космоса, от которых произошло всё человечество. И заметьте – чем больше появлялось таких «откровений», тем реже публика вспоминала о том, с чего, собственно начался весь сыр-бор. А в итоге – сообщения о пришельце и загадочном ангаре, где правительство США якобы прячет сбитую инопланетную летающую посуду, стали проходить по разряду приведений и духов. Лет через пять к ним вообще перестали прислушиваться – не говоря уж о том, чтобы обсуждать всерьёз.

– Интересно, интересно! – оживился барон – Так опасные сообщения попросту утопили в потоке лжи?

– Причём тщательно подобранной и продуманной лжи! Такой, что с одной стороны, походит на правду, а с другой – вызывает сомнения именно своим разнообразием и правдоподобием. И при том, чередуется с откровенно бредовыми выдумками, не выдерживающими никакой разумной критики.