Книга о Человеке - читать онлайн книгу. Автор: Кодзиро Сэридзава cтр.№ 62

Еще раз примите мою благодарность. Желаю Вам здоровья,

Кэндзабуро Оэ.

Это короткое письмо так сильно взволновало меня прежде всего потому, что оно пришло невероятно быстро. Бандероль, которую я отправил тридцать первого, в самый последний день года, пусть и скоростной почтой, по словам почтовых служащих, должна была прибыть по назначению первого числа, поэтому даже если допустить, что она была доставлена тридцать первого, это могло произойти только поздно ночью. Между тем письмо помечено сегодняшним, первым числом, и пришло оно в два часа дня, поэтому можно предположить, что Оэ написал и отослал его рано утром.

Этот факт еще раз дал мне остро почувствовать искренность, любовь, прямоту, великодушие Оэ. Каким сердцем одарила его Великая Природа! И благодаря ему я с раскаянием осознал, насколько я, напротив, вял и ленив в своих сердечных побуждениях.

Кроме того, я не мог не испытывать признательности за то, что, хотя я и не стал посылать ему трилогию, он прочел ее по собственному побуждению.

Когда, перевалив за девяносто, я написал и опубликовал трилогию, я был убежден, что тем самым начинаю свою вторую литературную жизнь. Даже если кто-то отнесется к моей трилогии пренебрежительно, как к произведению выжившего из ума старика, я писал ее, поощряемый Великой Природой, питавшей меня, точно корни в зимнее время. Благодаря ее поддержке я смог за последние три года опубликовать этот объемистый труд, заканчивая в год по книге, и сейчас пишу четвертый том, а ведь даже в самый плодотворный мой период, когда мне было сорок-пятьдесят лет, я на такое был не способен. Невозможно передать, какого тяжкого уединенного труда мне это стоило, мне, перевалившему за девяносто! Вот почему меня так тревожит результат. Ведь я чувствую свою огромную ответственность перед людьми и Всемогущей Природой!

И вот Оэ, которому из всех молодых японских писателей я более всего доверяю, в своем коротком письме говорит о моей трилогии с пониманием и одобрением. Ну как тут не растрогаться?..

Взволнованный, я некоторое время пребывал в рассеянной задумчивости, как вдруг:

— Отлично! Расцени это как еще одно проявление Истинного мира!

Голос Небесного сёгуна заставил меня вздрогнуть, но сам он не показался, и тут мне на глаза попала пришедшая от Оэ большая посылка, которую я все еще не открыл.

Я поспешил развернуть ее. Тонкая, большого формата книга. На обложке, под крупными черными буквами «Мицу Оэ», набрано рыжевато-бурым шрифтом: «Сочинения для фортепьяно». Что же это такое?

Открываю. Издано в 1988 году. Справа шариковой ручкой надписано: «Мицу Оэ». Внизу — именная печать.

Листаю страницы — шестнадцать коротких пьес для фортепьяно. В конце — текст Кэндзабуро Оэ «Музыка как Grace». Прочитав, я еще больше расчувствовался.

«Когда Мицу родился, обнаружилось, что с головой у него непорядок. После операции он впервые стал подлинно жить в нашем мире», затем следовало подробное объяснение, каким образом старший сын писателя, несчастный настолько, что это невозможно выразить словами, обрел в музыке уникальный способ самовыражения. Написав отдельно о каждой пьесе, Оэ добавляет: «Я — человек нерелигиозный, но не могу не признать, что нахожу в музыке благодать. Понимая слово „grace“ как изящество, как красоту, как благодарственную молитву, я вслушиваюсь в музыку Мицу и слышу в ней то, что возвысилось над его отошедшим на задний план феноменальным „я“».

Я читал, мысленно соглашаясь: «Именно так, именно так!», и, когда закончил, долго не мог успокоиться, мне все хотелось взять Оэ за руки, выразить ему свою радость, свою благодарность, свое сочувствие.

Схватив сборник, я поспешил в ателье моей дочери, сел за рояль и решил для начала сыграть первую пьесу: «Окончание занятий». Впервые за двадцать лет я прикоснулся к клавишам, но пальцы мои давно потеряли гибкость и не хотели повиноваться, в особенности же из-за простоты мелодии музыка мне никак не давалась. Зашедшая в ателье дочь, не вытерпев, заняла мое место и начала играть с первой пьесы. Закончив играть третью пьесу «Аве Мария», она сказала:

— Чудесная музыка! Ясная, трогающая душу… В мае в нашей консерватории состоится концерт учащихся, кто-нибудь наверняка будет петь соло «Аве Мария», и я попрошу кого-нибудь из выступающих исполнить на фортепьяно эту «Аве Мария»… Она сделает чище молодые сердца.

— Не сыграешь ли мне все, чтобы я мог высказать Оэ свое впечатление?

Я прослушал все шестнадцать пьес подряд и впервые за многие годы ощутил, что музыка и впрямь очищает душу.

— В этом году, — сказал я дочери, — Мицу Оэ сделал мне чудеснейший новогодний подарок.

А дочь прошептала про себя:

— Надо бы на майском концерте попросить лучших учеников исполнить хотя бы три пьесы — «Аве Мария», «Лето в Каруидзаве» и «Печаль».

Утром второго января я, как обычно, перед тем как сесть за работу, просматривал газеты, и вдруг в глаза бросилась маленькая заметка на третьей странице. Бывший член палаты советников Итиро Цунэока вечером первого января скоропостижно скончался в гостинице на берегу озера Кавагути в префектуре Яманаси. Похороны состоятся в Великой церкви Тэнри в городе Фукуока седьмого января, распорядитель похорон — старший сын главы церкви.

Я был поражен. Всего только три с половиной месяца назад мы неторопливо беседовали в моей гостиной, и когда я провожал его, прозвучали роковые слова Небесного сёгуна, но чтобы умереть в первый день нового года!.. Некоторое время я молча молился. Вдруг — голос Небесного сёгуна:

— Нынешний год — благодатный, он принесет всем людям покой и благоденствие. Годы препятствий миновали. Именно поэтому сей человек, свершив покаяние, отошел без страданий… И для тебя, малодушного, случившееся — во благо. Теперь ты уже наверняка не будешь растрачивать время, помогая устраивать дела «Горной виллы Тюсин» с видом на Фудзи!.. Хватит бездарно проводить Новый год, делай то, что тебе предписано!

Излишне говорить, что я немедленно поднялся в кабинет.

И действительно, забыв про Новый год, я весь день просидел в кабинете, работая над этой книгой. Мой юный друг Сакида, который каждый год вместе с женой и дочерью заходил вечером с новогодними поздравлениями и засиживался у меня на несколько часов, повторяя шутливо, что теперь, когда он получил на весь предстоящий год заряд душевной бодрости, он может спокойно идти домой, прошлой весной погиб в автомобильной аварии. У моих молодых друзей — супружеской пары Таяма, — неизменно навещавших меня третьего января, был траур, так что мне не пришлось прерывать работу и спускаться в гостиную.

Мне было известно, что дочь Сакиды — Н., три года назад окончившая консерваторию, установив у себя дома рояль, открыла частную школу и очень в этом преуспела; накануне Нового года от нее пришло длинное письмо о том, как она, потрясенная смертью отца, долго пребывала в неутешной скорби, но затем крестилась в католическую веру и обрела наконец мужество и радость жить, и тем не менее я не смог написать ободряющего ответа, более того, глядя в окно на голубое небо, не удосужился пожелать ей благополучия в новом году, настолько я был поглощен своим трудом…