Река Джима - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Фрэнсис Флинн cтр.№ 20

— Там было столько докладов… Ты знал, что вторая, независимая иерархия существует только для того, чтобы следить за поведением простых чиновников и составлять отчеты о любых «негармоничных словах и действиях»?

Фудир потрогал другие порезы.

— Бюро Теней, — произнес он. — Могло быть хуже.

— Куда уж хуже!

— Они могли бы следить за простыми людьми. Если правительство собирается вести слежку, то может сначала следить за своими членами. Систему можно отточить до совершенства, если первой группе чиновников ограничить возможность слежки за второй. Когда ты собираешься закончить эти полуденные встречи?

Мéарана вытянулась в струнку. Что-то в голосе Фудира…

— Что ты выяснил?

— Два факта. Во-первых, мастер-ювелир Хеннеси фу-линь помнит твою цепочку. Он взял ее под залог у человека с Арфалуна. Тот за ней не вернулся, поэтому он продал ее твоей матери.

— Арфалун. Следующая остановка матери. Она следовала за цепочкой? А во-вторых?

— Терране помнят, что она пару раз встречалась с человеком с Кàунтусульфалýги, который застрял здесь из-за землетрясения. Это все, что я услышал, кроме бесед о восстановительных работах.

— И кто он? О чем разговаривал с матерью?

Фудир поднял руку.

— Это может совершенно ничего не значить. Ищейка всегда слишком рьяно пытается найти связь. Остальные указали ему на это, а он обиделся и ушел…

— Фудир… Ищейка внутри твоей головы. Куда он мог уйти?

— Он дуется, не разговаривает. Из-за этого остальным сложно собрать мозаику воедино. Терране говорят, что, когда твоя мать вернулась, она спрашивала о том каунтлинге. Деб-ли Джин Софвари. Он был ученым-валлахом или притворялся им, поскольку носил любимую ими белую одежду. По словам терран, он мотался по всему блеску и брал мазки у людей из ртов.

— Что он делал?

Фудир развел руками.

— Показать?

— Наверное, поэтому мать встречалась с ним. Она хотела узнать, не безумен ли он.

— Я дал взятку диспетчеру на посадочном поле Дьюпорта, но, похоже, у Софвари был личный корабль. В записях об отбытии о нем не упоминается. Автоматическая система была повреждена во время землетрясения, поэтому все приходится делать вручную. Я провел еще один день, вынюхивая что-нибудь насчет Софвари, но, если бы терране знали больше, я бы понял. Непонятно, чем он заинтересовал твою мать. Он был слишком молод для ее постели.

Мéарана ощетинилась.

— Ня болтай так о моей матери.

— Мéарана… тебе следует понимать, что постель твоей матери не была запретной зоной. Маленький Хью бывал там, я бывал там. Даже Грейстрок там бывал. Как и бизнесмен с Ди Больда, директор КТК Павлина…

— Прекрати!

— И все это лишь за то короткое время, что мы с нею были напарниками. Не стоит затыкать уши. Твой внутренний голос не лжет.

Мéарана убрала ладони от ушей.

— Ты не знал ее так, как я.

— Надеюсь, что нет.

— Она больше не такая.

Человек со шрамами промолчал. В памяти всплыла пословица насчет леопардов и пятен. Спор продолжился, но уже у него в голове.

«Заткнись! — сказал он себе. — Заткнись! Заткнись! Заткнись!» Он отвернулся от арфистки, согнувшись и сжав руки, повалился на колени на ворсистый ковер гостиной, и…

…Вдруг все вокруг стало незнакомым, как будто он сошел со сцены. Что он тут делает, в этой неуютной комнате, так далеко от Иеговы? Он проклял Зорбу де ла Сусу. Проклял Мéарану Быстрые Пальцы. И сильнее всего он проклял бан Бриджит.

«Но все случилось в ином месте, — произнесла какая-то часть его, — и к тому же распутница мертва».

Из глаз брызнули слезы. Но почему он скорбит о смерти баи Бриджит? Она была мертва для него много лет.

Кто-то содрогнулся от утробного смеха, Внутренний Ребенок кинулся наутек, а безмолвствующий Донован притих — ибо есть тишина более глубокая, чем просто молчание.

Каждая его часть осознавала себя как личность, несмотря на то что тело у них было одно на всех. Его охватило ужасное предчувствие. Возник образ ссутулившейся вдалеке тени. «Мертва», — подумал он, или часть его. «Все слезы — прах».

И слово — «прах, прах, прах» — эхом прокатилось по закоулкам его разума. Он увидел маленькую группу людей как будто с высоты птичьего полета. Один из них указал посохом на тьму под ногами. «Там что-то есть, — произнес он, — что не может говорить».

Когда Фудир пришел в себя, была ночь. Комната утопала во мраке, единственный свет исходил от настольной лампы в углу. Терранин лежал на кровати, свернувшись калачиком, а в мягком кресле дремала арфистка. Он медленно выпрямился, стараясь не шуметь, но Мéарана тут же открыла глаза.

— У тебя был припадок, — сказала девушка. — Хуже, чем раньше.

Он еще немного полежал, потом рывком поднялся и сел на край кровати, положил руки на колени.

— Было легче, — сказал он, — когда я думал, что забыл.

Арфистка не стала допытываться, о чем он думал, что забыл. Она сказала:

— Я вызвала доктора. Он прописал отдых и какие-то травы.

Старик тихо и невесело рассмеялся.

— Знаменитые травники Чертополохова Пристанища. Он не втыкал в меня иголки? Слышал, они это любят. Куриный бульон?

Он вспомнил преследовавшие его мысли о смерти. Но чьей смерти? И чьи мысли? С его головой что-то не так. Он снова грустно усмехнулся. Было бы удивительно, если бы в его развороченном разуме остался хоть какой-то порядок. Как такая мешанина поможет уберечь Мéарану? Де ла Суса не понимал, чего просит у него.

’Полохи делили световой день на двенадцать часов, начиная с церемонии восхода, но, в отличие от жителей других миров, они не обозначали часы цифрами. Вместо этого каждый час носил свое название. Таким образом, третий час после экваториального восхода именовался Часом Самоотверженного Труда — вероятно, потому что к тому времени большинство людей были на работе. Остальные часы назывались схожим образом, согласно ритмам жизни, — так полохи упорядочивали свою деятельность. Когда в Час Полуденного Перекуса человек ел бисквиты и сыр, он чувствовал гармонию, зная, что каждый в блеске делал сейчас то же самое. Существовал диссонанс с другими блесками и даже с районами в Восточных Топях, где рассвет начинался до назначенного времени, но все сходились во мнении, что Восточные Топи негармоничны не только из-за восхода солнца, а жителей других блесков считали странными.

Общедоступных часов не существовало. Право объявлять наступление следующего часа принадлежало императору. В дворцовом комплексе стояли единственные, невероятно древние цезиевые часы. Давным-давно они были откалиброваны для совершенно иного мира и не сходились с чертополоховым временем, но Мудрецы Часов отмечали отображаемое время и проводили ритуал, называемый Переводом Времени, дабы определить наступление нового местного часа. Несметное количество людей в бесчисленных мирах проводили рабочие дни следя за стрелками часов, и только на Чертополоховом Пристанище за это платили деньги. Глас блеска под рев труб и удары в гонг объявлял час с парапета имперского дворца, а кабельные каналы транслировали его слово по всему блеску.