Сын - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Майер cтр.№ 38

Всем было известно, что случится, если ступишь на земли МакКаллоу. Обе дороги в город вели через их участок в четверть миллиона акров, и если машина сломается, уж лучше пройти лишний десяток миль по дороге, чем срезать путь через пастбища – вас запросто могут принять за вора. После истории с Гарсия ранчо объявили охотничьим заказником, и теперь на МакКаллоу работали не только вакерос, но и егеря – теоретически государственные служащие – в качестве собственной службы безопасности. Поговаривали, что за год они хоронят втихомолку не меньше дюжины случайных нарушителей, бродяг-мексиканцев и браконьеров. Впрочем, кое-кто толкует и про две дюжины. Мало ли что люди болтают, отвечал на это отец. Но она-то видела, что ее братьям, для которых вакерос были почти членами семьи, в компании объездчиков неуютно.

На следующий день после исчезновения Блаунтов в парадную дверь позвонили. На пороге стоял шериф, один. Родом он был откуда-то с севера; по виду наполовину индеец, высокий и худой, выдубленная солнцем кожа, орлиный нос. Новый шериф сменил Бергера, ставленника ее отца, только потому, что потакал мексиканцам. Бергер охотился на землях МакКаллоу, одалживал их лошадей, а новый шериф Ван Зандт появлялся только в случае неприятностей. Или, как говорил отец, когда ему нужны были деньги.

На лестнице, как раз на площадке под огромным витражным окном от Тиффани, стояла кушетка, где удобно было валяться с книжкой. А еще оттуда можно было незаметно подслушивать, о чем говорят внизу. Она лежала там, в солнечных лучах, и разглядывала портреты членов семьи, развешенные вдоль всей лестницы: Полковник в форме Конфедерации, опирающийся на меч; покойная жена Полковника с тремя сыновьями. Ее и одного из мальчиков (Эверетта, это она знала) окружало неземное сияние, а вот Питер (опозоренный) и Финеас (его Джинни любила) выглядели вполне обыкновенно. Лестницу украшали также мраморные бюсты и херувимы.

Джинни прислушалась. Голос Ван Зандта:

– Я не хотел звонить.

Ответа отца она не разобрала.

– Люди говорят, мы должны поискать Блаунтов.

– Эван, если мы будем позволять шариться по нашей земле толпам народа всякий раз, как потеряется очередной грязный мексиканец…

– Это белый, и с ним были два подростка, люди очень возмущены, даже мексиканцы. Я никогда еще такого не видел.

– Ну, в этом как раз ничего нового, – фыркнул отец. – В округе полно тех, кто терпеть меня не может, если им не удается надуть меня, продавая лошадей.

Отношения между МакКаллоу и горожанами не так давно обострились. Треть города сидела без работы, а несколько месяцев назад выяснилось, что отец запретил строительство нового шоссе через свои земли, дорога же могла на тридцать миль сократить путь между Ларедо и Карризо-Спрингс. «Сан-Антонио экспресс» смаковал эту историю. То же самое они говорили про Кеннеди и Кинг Ранчо: Королевство-Крепость. Чернь неблагодарна.

– Чертов Рузвельт, – пробормотал отец. – Попомните мои слова, это были последние свободные выборы в стране. Мы на пороге диктатуры.

Наутро у главных ворот собралась толпа. И не расходилась весь день. Отец не пожелал выйти к людям поговорить; вместо этого он раздал полдюжины винтовок Томпсона тем из прислуги, кто умел с ними обращаться.

– Не выходи сегодня вечером на террасу, – предупредил ее отец. – Держись подальше от окон и не включай свет.

– А что с нами будет? – испугалась Джинни.

– Ничего. Это все мы видали уже много раз прежде.

Спать она отправилась рано, в восточное крыло, где располагались детские. При каждой детской была небольшая собственная терраса, где можно спать в жару. Джинни выключила свет и, поколебавшись минутку, выбралась на свежий воздух, нарушив приказ отца. Она устроилась на скамье и долго лежала, разглядывая звездное небо, прислушиваясь к ночным звукам: стрекот сверчков, уханье совы, коровье мычание, козодой, койоты. На скрип насоса, наполнявшего домашний резервуар с водой, она не обращала внимания. Заурчали древесные лягушки – к дождю. С соседней террасы донесся шорох – братец Пол.

– Это ты? – прошептала она.

– Ага.

– Как думаешь, чего будет?

– Не знаю.

– Это ведь ерунда, что они говорят про Блаунтов, да?

Тишина.

– Правда же?

– Не уверен, – пробормотал он в ответ.

– А Джонас и Клинт спят?

– Они с папой.

– Тебе видно, что там у ворот?

– Не приставай. – И после паузы добавил: – Не-а, ничего не видно.

– А что будет, если они сломают ворота?

– Думаю, папа их всех перестреляет. Я видел, как он нес ручной пулемет.

Отец, должно быть, позвонил губернатору, потому что на следующий день приехал отряд рейнджеров из Сан-Антонио. А еще через день он дал разрешение шерифу обыскать наши владения, все четверть миллиона акров. Блаунтов так никогда и не нашли, но Джинни, как и все остальные, понимала: это все равно что искать иголку в стоге сена.

Из всех четверых детей только она и Джонас любили школу. Пол и Клинт считали это занятие ужасно скучным, а их отец полагал учение бесполезным. Закон об обязательном образовании, по его мнению, очередное подтверждение стремления государства залезть в твой карман. Школа в Мак-Каллоу-Спрингс носила имя ее прадеда. После истории с Блаунтами отец, чтобы смягчить обстановку, оплатил настенные росписи, о которых давно уже шли разговоры, – пасторальные сцены, где американцы и мексиканцы мирно трудятся вместе, отстраивая новый город. Финальный вариант выглядел так: изможденные фермеры-техано с выпученными глазами униженно сгорбились на луковых полях, вдали маячит кучка оборванцев. Патрон, отдаленно напоминающий отца Джинни, восседает верхом на вороном скакуне, присматривая за порядком. Картину пришлось замазать, а отец оставил попытки поладить с горожанами.

Большую часть школьных расходов оплачивали Мак-Каллоу, но Мидкиффы и Рейнолдсы тоже вносили свой вклад. Дети мексиканцев учились бесплатно, но обычно недолго; они то ходили на уроки, то нет, один месяц семья живет здесь, другой – где-то еще, школьный инспектор никогда их не бранил. Дружить с ними тоже не было смысла: они исчезали на полгода, а когда появлялись вновь, все пришлось бы начинать сначала. С детьми белых фермеров было повеселее, правда, когда она приглашала их в гости, видно было, как они хотели бы оказаться на ее месте и жить в этом доме, их жгучая зависть сквозила в каждом жесте, каждом слове. Постепенно Джинни перестала заводить друзей. Единственной подружкой осталась Фанни Мидкифф, но та была на три года старше и совершенно помешана на мальчиках. Все вокруг считали, что она плохо кончит, даже фамилия Мидкифф не поможет.

Незадолго до смерти Полковника, когда тот уже начал слабеть, Джинни любила делать уроки, сидя рядом с ним. По утрам Полковник отдыхал на западной террасе, где не было солнца, а вечера проводил на восточной, тоже в тени. Поток посетителей не иссякал. Однажды явился человек из правительства (еврей, многозначительно подчеркивали домашние), который принес с собой звукозаписывающую машинку, и Полковник часами рассказывал в нее свои истории. На всех террасах стояли кушетки, так что старик в любой момент мог прилечь вздремнуть, и большую часть времени он спал и спал. Однажды я усну навеки, говорил он ей.