Прикосновение - читать онлайн книгу. Автор: Дэннис Крик cтр.№ 22

Где-то в дебрях обрывочных воспоминаний пролетали странные картины, в которых он был то зверем, пожирающим человеческую плоть. То иноком, стоящим на коленях перед распятием, к которому вместо Христа была прикована его мать. Он смотрел на нее снизу вверх и молил о прощении.

Дни сменяли ночи, шли недели, годы, а она все истекала кровью, терпела мучительную боль, стерпеть которую, казалось, было невозможно, но так ни разу и не удостоила его своим взглядом.

Даниэль тихо застонал и провел рукой перед глазами, пытаясь избавиться от навязчивого видения. Но предчувствие скорой смерти придавало его воображению такую силу, что образ матери на кресте продолжал его преследовать, даже когда он открыл глаза.

То, что было раньше, не имеет значения.

То, что происходит сейчас, тоже.

А то, что будет…

А больше уже не будет ничего.

Пальцы его окоченели от холода и потеряли чувствительность. Долгие и безуспешные попытки забить камнями изредка залетающую на такую высоту птицу превратили их в затвердевшие щупальца с исцарапанной плотью. А бесконечное ожидание, предшествующее этим попыткам, поработило в нем строптивый дух и силу воли.

В какой-то момент он готов был спуститься вниз и сдаться скобрам, но уверенность в том, что на земле никто не накажет его сильнее, чем он сам, остановила беглеца.

Одежда его истрепалась, сандалии стерлись до дыр, плетеный ремешок давно отвалился. Лицо, заросшее и обезображенное суровыми горными ветрами, превратилось в каменную маску отчаяния и боли. Сердце билось медленно и громко, отбивая последние удары с фатальной обреченностью. Зрение ухудшилось до такой степени, что он уже не различал ни леса, ни домов, которые видел раньше, когда наблюдал за городом с высоты Аригольского хребта. Он стал путать день и ночь.

Слух испортился благодаря шумовым галлюцинациям, посещающим его с пугающей частотой. И голос, что донесся до него в тот день, сперва показался ему зовом демонов, спешащих по его душу.

Но обладатель его не был демоном. Это был столетний старик с гривой серебряных волос. Он появился как будто из ниоткуда, застыв посреди заснеженного плато. Кажется, он назвал беднягу по имени.

Дрожа от холода, Даниэль обернулся на тихий зов и увидел сгорбленную фигуру в черных одеждах. На изборожденном морщинами лице светились чистые синие глаза.

Из последних сил беглец поднялся на ноги и, когда боль пронзила стопы, он понял, что все еще живой.

Старец начал что-то говорить ему о воле и о людях. Кажется, он даже предлагал ему помощь в поиске пути обратно. Но Даниэль не слышал его мудрых слов, грозным эхом отражающихся от голых скал и кричащих в его голове подобно стае голодных чаек.

Он приближался к старику в надежде дотронуться до его руки, чтобы понять, не мираж ли это перед ним. Когда между ними осталось два шага, старик попятился назад, выставляя вперед костлявые руки. Но зверя уже невозможно было остановить.

В один миг в шестнадцатилетнем мальчугане пробудилось все зло, что он копил на человечество. Он бы и рад был послушать старика, который взмолился о пощаде, но голод, беспощадный сын греха, рвал и метал у него внутри.

Он набросился на путника со свирепостью волка. Его зубы впились в плоть несчастного, и когда первые капли теплой крови потекли по его языку в высохшее горло, он потерял контроль над своим безумием. Беспомощность жертвы мобилизовала все скрытые до этого внутренние ресурсы организма и, боясь не успеть насытиться, остановиться он уже не мог. Однако перед смертью старик успел схватить его за руку и торопливо зашептал на ухо:

− Мальчишка − дикий волк, я вижу зло в твоей душе… она черна и проклята навеки… Глаза твои налиты кровью, которую ты так жаждешь, оскал твой − улыбка сатаны…

− Молчи! − взревело чудовище в груди беглеца, и Даниэль не узнал свой голос.

− В тебе притаился зверь… Отныне ты будешь им… В душе всегда, снаружи только, когда зло в тебе не будет иметь выхода!

Даниэль был сбит с толку. Он словно проглотил язык и, силясь что-то сказать, лишь отрывисто мычал.

− До скончания дней своих ты будешь рабом своей жажды! Чувства, которое впредь будет вдохновлять все твои деяния. Питаясь кровью, ты будешь мыслить! Думая о крови, будешь любить и страдать! Вожделея кровь, ты будешь жить и убивать!

Но кровь не даст тебе бессмертия. Она не даст тебе ничего, кроме насыщения. Ты будешь стареть так же, как и все люди. Каково же будет твое удивление, когда укушенные тобой будут становиться такими же, как ты. Но, в отличие от тебя, они обретут бессмертие! Ты же будешь стариться и дальше. И умрешь от старости или от чужой руки.

− Замолчи! − закричал мальчишка и приподнял подбородок старца. − Я сделаю это, если ты не замолчишь!

Но старик продолжал твердить загробным голосом слова, ранящие не хуже острого кинжала.

И тогда Даниэль решился. Вложив все силы в свой порыв, он нащупал зубами выпуклое место на жертвенном горле и постарался сжать их. Изо рта старика вырвалось хрипение, которое потом смешалось с потоком ревущей темной жидкости.

− Да будет так…

Таковы были последние слова, что услышал от странника мальчишка. После этого рука старика ослабла и упала на грудь. Голова повернулась набок, и он затих.

После этого случая Даниэль бродил в горах Аригольского хребта еще неделю.

Семь проклятых дней, в течение которых он собирал коренья и растительность и пытался по старой привычке хоть частично удовлетворить свирепый голод. Но не мог.

Его последней надежде суждено было рухнуть, когда он все-таки поймал высокогорного орла и, перекусив ему шею, впился в мясистое горло. Кровь птицы была как вода. Она утоляла жажду, но не голод. Негодуя от досады, он бросил никчемное тело в ущелье и сел на край скалы.

Воспоминание о крови старика, которой он напился вдоволь, сводило его с ума. Вкус ее дурманил и пьянил. О да, именно та кровь принесла ему насыщение, настоящее… А что сейчас? Он чувствовал себя как кукла, набитая ватой. Не ощущал ни рук, ни ног. Единственное, что его роднило с живым существом, это голод. Ужасающий голод, со временем ставший болью.

Столь сильная тяга заставила его вопреки боязни быть обнаруженным, узнанным и схваченным, спуститься с гор на землю.

В течение нескольких недель он совершал периодические вылазки в город, где под покровом ночи настигал своих жертв, преимущественно молодых девушек. Он кусал их и пил кровь, после чего закапывал в землю, чтобы не допустить распространения своего недуга. Размножение подобных ему существ, о котором он узнал, укусив свою первую жертву, пока не входило в его планы. Поддержание собственной жизненной активности и сил − вот что заботило его прежде всего.