Сидни Шелдон. Узы памяти - читать онлайн книгу. Автор: Тилли Бэгшоу cтр.№ 31

Доклад был составлен и подписан полтора года назад. Алексия читала и перечитывала его несколько раз, пытаясь соотнести исковерканную внутреннюю жизнь Хэмлина с тем, что было написано, с тем, что проглядывало между строк. Кто этот человек, который ее искал? И чего хочет от нее?

«У него близкие отношения с женщинами, женой и дочерью, но именно в женщинах коренится причина его умственной нестабильности. Он считает, что женщины бросили его и предали. Но в нем нет гнева и склонности к насилию. Он слышит голоса, пугающие голоса».

Алексия улыбнулась.

«Полагаю, в этом у нас много общего. Только мои голоса реальны. Никакие дозы зипрасидона не заглушат их».

Собственно говоря, все, что она читала в досье сэра Эдварда, подтверждало мнение комиссара Гранта. Уильям Хэмлин не травил собаку. И явно не желал Алексии зла.

Но все же мысль о том, что он скитается где-то в Англии, ищет ее, пытается выследить, была неприятна. Комиссар так и не смог его выследить.

– С психически больными людьми всегда сложно. Если они не ищут помощи, быстро уходят с экрана радара. Турист без медицинской страховки, без определенного адреса, без полиса национального страхования, Хэмлин – просто призрак, – утверждал он.

Алексия де Вир боялась призраков.

Пора проверить, насколько далеко может зайти преданность сэра Эдварда Мэннинга.

Джеймс Мартин, глава по связям с общественностью на Даунинг-стрит, схватился за голову.

– Насколько все плохо, Джеймс? Только честно? – спросил Уитмен.

– Честно, премьер-министр? Очень. Мне не хочется употреблять слово «несчастье», но…

Мужчины сидели за круглым столом для совещаний, заваленным горой газет. Заявление Алексии по поводу дела сельскохозяйственных рабочих вызвало вой либеральной прессы, а также разожгло огонь под новыми сторонниками правого крыла в британской публике, подогревая расистское насилие и брожение в народе, в масштабах, не виденных со времен знаменитой речи Эноха Пауэлла «Реки крови» в шестьдесят восьмом.

– Грабеж в Бернли, попытка поджога предприятия, которым владеют мигранты в Дувре, и яростные протесты в доках Саутгемптона. Британская Национальная партия призывает к одновременным массовым митингам в Лондоне, Манчестере и Бирмингеме в субботу под лозунгом: «Возродим Британское движение».

– Иисусе! А что пишут в газетах?

– Ничего такого, что бы вы хотели услышать. «Гардиан» называет Алексию «оторвавшейся пушкой» [8] . «Таймс» спрашивает, уж не министерство ли внутренних дел управляет страной, а «Инди» считает, что министр внутренних дел должен быть привлечен к суду за призывы к расовой ненависти. Зато «Сан» признает Алексию героиней. Да и карикатура из «Телеграфа»…

Джеймс придвинул боссу соответствующую страницу, на которой Алексия де Вир, одетая леди Британией, сидела на троне, а у ее ног пресмыкалась комнатная собачка с лицом премьера. Алексия протягивает Генри кость с надписью «Европейский союз». Подпись гласила: «Погрызи это, мальчик».

– Я думал, вы потребовали, чтобы она несколько смягчила тон заявления.

– Так и было, – мрачно буркнул Генри Уитмен.

– Так дальше продолжаться не может, премьер-министр. Нужно, чтобы все увидели, как вы наводите порядок.

– Утром полечу в Бернли. Можете сегодня в шесть вечера устроить пресс-конференцию?

– Конечно. Но предлагаю устроить ее прямо сейчас, как можно скорее. И не нужно, чтобы министр внутренних дел прибыла туда первой.

Сидя в машине, Алексия взяла трубку.

Она ожидала, что премьер-министр будет зол. Но не настолько же!

– Я говорил вам, настоятельно советовал изменить тон заявления.

– И я изменила.

– Всего одно слово! Видели, что творится по всей стране! Это чрезвычайная ситуация! Могут погибнуть люди!

– Люди рассержены, Генри, – холодно отпарировала Алексия, – и я их не осуждаю. Британский народ устал быть заложником банды наглых иммигрантов, которые высасывают у нас деньги и мочатся на наш флаг. Я выступаю от лица простых избирателей.

– Чушь собачья! Вы пытаетесь набрать личный политический капитал. Если собираетесь вступить в борьбу за власть с коллегами из кабинета, делайте это не столь публично.

– Но, Генри…

– Молчать!

Генри впервые повысил на нее голос.

– Вы ничего не скажете! Ясно? Ничего! Ни мне, ни прессе, никому. Сидите тихо и позвольте мне уладить весь этот кошмар. Мы поняли друг друга?

Алексия молчала.

– Имеете вы представление, Алексия, сколько человек требуют вашей отставки?

Раздражение премьера было ощутимым.

– Под каким давлением я нахожусь, пытаясь сохранить вам место?

– Понятия не имею! – вызывающе бросила Алексия. – И мне все равно!

– А стоило бы встревожиться! Помните, Алексия, меня тоже можно довести до точки.

– Да, Генри. Но возможно, и вам стоит это помнить.

Она первая повесила трубку. Эдвард, сидевший рядом, заметил, как дрожат ее руки. Неясно, от страха или гнева…

– Могу я помочь, министр внутренних дел?

– Нет, спасибо, Эдвард, все в порядке.

Они ехали молча, а когда свернули на Эмбанкмент, движение стало не таким оживленным. Через несколько минут они будут на Парламент-сквер.

– Еще одно, Эдвард. Это насчет досье, которое вы мне дали вчера вечером. На нашего друга Хэмлина. Американца.

Сэр Эдвард насторожился. Премьер-министр, очевидно, только сейчас задал жестокую выволочку миссис де Вир. Ее карьера висит на волоске из-за скандала с иммигрантами. И все же она тревожится из-за какого-то безвредного психа.

«Почему?»

– А что с ним, министр?

– Ну… полиция безуспешно пыталась его найти. Я задавалась вопросом, знаете ли вы… альтернативные каналы?

– Понятно.

– Мне бы хотелось его разыскать.

Сэр Эдвард помедлил, словно собираясь задать вопрос, но тут же передумал.

– Конечно, министр внутренних дел. Считайте, что дело сделано. О Господи!

На Парламент-сквер царил хаос. Там толпились группы обозленных протестующих всех партий с плакатами, выкрикивавших лозунги. Снимки Алексии держали отдельно, словно иконы, как сторонники, так и противники. Одна компания, в основном мужчины восточно-европейского происхождения, пририсовали к голове министра рога дьявола. Сквозь тонированные стекла «даймлера» Алексия слышала оскорбления как английские (расистская сука), так и пропитанные ненавистью ругательства на славянских языках.