И с этими словами Мэннинг повел своего гостя по длинному коридору. Николас заглядывал в каждую Комнату, мимо которой они проходили. На окнах ви-оели плотные шторы, стены украшали картины в бога-fi.ix рамах. В каждой комнате стояла мебель из красного дерева.
«Вот она, власть, — с благоговением подумал Николас. — Вот так они и выглядят — богатство и власть. И именно этого я и хочу».
Он вошел в кабинет вслед за хозяином. Мистер Мэннинг уселся в большое кожаное кресло, стоявшее у стола, и жестом указал на стул напротив себя. Николас сел.
Они не успели начать разговор, как появилась миссис Бэйкер с подносом с ароматным кофе и клубничными пирожными. Она поставила поднос на угол стола, стараясь держаться подальше от Николаса.
— Глупая женщина, — пробормотал Мэннинг и улыбнулся Николасу. — Она живет здесь с момента смерти моей жены. Именно ей я обязан воспитанием Рут, своей дочери. Так что мне приходится мириться с ее маленькими слабостями.
Николас понял, что Мэннинг искренне привязан к своей экономке. «Значит, ему не чужды простые человеческие чувства, и я могу рассчитывать на понимание», — подумал он.
Хозяин тем временем протянул руку, взял одно из пирожных и с явным удовольствием положил его в рот.
— Восхитительно! Обязательно попробуйте, мой юный друг.
— Нет, спасибо, — сдавленным голосом ответил Николас, чувствуя, что не может съесть ни кусочка. Схватившись за подлокотники, он подался вперед, и кожа сиденья под ним скрипнула.
Мистер Мэннинг как ни в чем не бывало слизнул пальцами клубничное варенье.
— Вы хотели поговорить о собственности. Скажите мне, что я могу для вас сделать.
Николас глубоко вздохнул, перегнулся через стол так, что локти вонзились в его коленки, и сказал:
— Вы можете вернуть мне то, что принадлежит мне по праву.
— Что же вы имеете в виду? — вежливо осведомж ся Эндрю Мэннинг, приподняв свои густые седые брови.
— Мое наследство — имущество, которое принад жит семейству Фиаров.
Мистер Мэннинг запрокинул голову и громко рассмеялся.
Глава 18
В ответ на этот взрыв хохота Николас сжал кулаки. Ему казалось, что он задыхается — от ярости.
— Мой дорогой юный друг, — отсмеявшись, сказал мистер Мэннинг. — Мне не хочется вас расстраивать, но никакого наследства нет.
— Вы лжете! — вскричал Николас. — Вы просто не хотите отдавать деньги, которые принадлежат мне по праву!
— Это серьезное обвинение, — спокойно ответил Мэннинг. — Можете поговорить с президентом банка или с кем угодно еще. Все скажут вам то же самое, что скажу я. У вас нет никакого наследства, кроме огромных налогов на землю, накопившихся за много лет.
Николас встал. Колени его дрожали. Он почувствовал, что больше ни минуты не может оставаться в этой комнате. Нельзя было позволять мистеру Мэннингу видеть, в каком он состоянии.
— Садитесь, садитесь, — повелительно сказал Мэннинг. — Сядьте, пожалуйста. Мне не следовало так смеяться.
Николас медленно опустился на свой стул.
— Налоги на землю? — в отчаянии прошептал он.
— Да, увы, — кивнул Мэннинг. — У меня были огромные планы на эту территорию. Я хотел выстроить большие доходные дома по обеим сторонам улицы. Красивые, удобные и просторные дома. — Он вздохнул и покачал головой. — Но я недооценил склонность людей к суевериям. Никто не хотел жить на земле, которая когда-то принадлежала семейству Фиаров. Все слышали о злом роке, преследовавшем эту семью, все тряслись от страха, как кролики, и в итоге мне пришлось отказаться от этого проекта.
Мэннинг встал, и его кресло громко скрипнуло в оглушительной тишине. Он положил Николасу руку на плечо.
— Мне действительно очень жаль, Николас, — сказал он.
— Я знаю, — выдохнул юноша. — Только я…
И он глубоко вздохнул.
— Так надеялся, — закончил за него Мэннинг. — И мечтал.
— Ну да, — горестно подтвердил Николас, поднимая глаза. — Извините, что я побеспокоил вас.
— Ничего страшного, — Мэннинг открыл дверя венецианского окна, которое выходило прямо в сад. Выйдите на воздух. У вас такой вид, как будто нужно как следует отдышаться.
Хозяин и гость вышли во внутренний дворик. Мистер Мэннинг глубоко вздохнул.
— Я так люблю этот утренний воздух, — промолвил он.
Николас долго смотрел на деревья и цветочные клумбы, пока окончательно не пришел в себя. Зате он протянул Мэннингу руку:
— Спасибо вам. Я уверен, что вы очень заняты, так что я…
Мэннинг крепко пожал протянутую руку Николаса!
— И что вы собираетесь делать? — спросил он. — Вернетесь домой?
Николас покачал головой. Он не мог вернуться в Теннистую Бухту таким же босяком, каким уехал оттуда.
— Нет, — ответил он. — В моем родном поселке осталась моя невеста. Но ее отец не разрешит мне жениться на ней — он хочет, чтобы его дочь вышла замуж за богатого.
Николас замялся, размышляя, стоит ли говорить Мэннингу обо всем остальном.
— Я пообещал Розалин — так зовут мою возлюбленную, — что я вернусь, заработав достаточно денег, чтобы ее отец сменил гнев на милость. Я думал, что этс будет легко.
— Каждый отец уверен, что нет такого мужчины, который был бы достоин его дочери, — сочувственно произнес Мэннинг. — Я тоже очень волнуюсь за будущее своей Рут. Так трудно найти кого-нибудь, кто будет любить ее и сделает счастливой!
Николас покачал головой.
— Отец Розалин — это совсем другое дело. Его совершенно не волнует, что я люблю ее всем сердцем. Ему интересно только одно — сколько у меня денег. Я должен доказать ему, что мне по силам заработать состояние.
Мистер Мэннинг внимательно посмотрел на Николаса.
— У меня есть своя лесопилка. Вы можете поработать на ней и обучиться этой профессии. Платить я вам буду хорошо. Мужчина, который твердо знает, чего он хочет, сможет обеспечить себе достойное существование, работая на моей лесопилке.
Николас почувствовал, как к нему возвращается надежда. Конечно, когда он покидал Тенистую Бухту, ему и в голову не могло прийти, что он будет работать им лесопилке, но все же это лучше, чем ничего.
— Я твердо знаю, чего хочу, — сказал Николас.
— Тогда приходите на лесопилку завтра ровно к семи часам утра, — ответил мистер Мэннинг. — Спросить, где она находится, можно у кого угодно.
— Спасибо! — воскликнул Николас. — Вот увидите, я вас не разочарую.
Мэннинг проводил его до двери, и Николас быстрым шагом вышел из усадьбы и пошел к воротам. Он плотно прикрыл за собой литую створку, повернулся и помахал своему благодетелю рукой.