Московское Время - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Быков cтр.№ 24

Понарин задумался и не сразу отвлекся от своих мыслей, когда постучали в дверь. Это была Лена, администратор.

– Я забыла вам сказать, что у нас в гостинице есть небольшой ресторанчик. Вы можете перекусить…

И, на секунду испугавшись, округлила глаза:

– Что с руками?

– Да кошки у вас тут – тигры какие-то!

– Зачем же вы кошек трогали?

– Да… Лучше бы уж не трогал… Всё равно ротмистру не помог. Но, думаю, о случившемся я не имею права говорить. Так сказать, в интересах следствия.

– Теперь понятно – улыбнулась Лена, и Понарин подумал: «А ведь она хорошенькая. Как же я этого раньше не заметил?»

– Вы, наверно, с Екатериной Егоровной преступника задерживали – продолжала Лена – Ну, того, который за старыгинскую кошку выкуп требовал. Весь же город знает.

– Зачью кошку?

– Да Старыгина у нас тут живет. Вредная тетка, богатая и жадная…

И вдруг улыбнулась, молитвенно сложив руки:

– Олег Михайлович, миленький, скажите, кто преступник? Мы уж тут в городе все извелись…

Понарин с восхищением смотрел на Лену. Была она зеленоглазой, с нежным профилем и золотистым потоком волос, который размашистыми волнами опускался на плечи (наверно, Лена нарочно так подвивала волосы), а облегающая блузка и короткая юбочка как бы ненароком выявляли высокую грудь и стройные ноги. По загоревшимся её глазам стало понятно: Лена догадалась, что нравится Понарину, а он, от этого поначалу смутившись, вдруг осмелел:

– Может я и назову вам имя злоумышленника, если… если вы поужинаете со мной в ресторане.

– Только не здесь, – неожиданно согласилась Лена.

– Да, да, разумеется… – начал волноваться Понарин.

– И не сегодня, – добавила она.

Понарин простодушно выпалил:

– Но завтра я, наверно, уеду…

Лена усмехнулась, лицо её похолодело (но всё равно осталось милым):

– Не расстраивайтесь, Олег Михайлович, вам же просто хочется побыть в моем обществе. Больше ведь ничего? Так вот, моя смена заканчивается только завтра. Общайтесь. У вас уйма времени…

Когда Лена вышла, Понарин обозвал себя олухом. Вообще говоря, успеха он у женщин не имел. Притом, что был молод – всего тридцать два, роста выше среднего, крепкого телосложения, с открытым взглядом светло-голубых глаз, без вредных привычек и крайностей в характере. Но с женщинами Понарину не везло. Сама жизнь, казалось, подтверждала это безоговорочно. Однако вернее было бы предположить обратное: как раз женщинам не везло с ним. Он был слишком увлечен своим делом, отчего другие, внезапно возникавшие, интересы быстро проходили, и ни одной из женщин не удавалось удержать Понарина рядом с собой.

А иногда от сильного волнения находила на него какая-то скованность мыслей, и тогда Понарин непременно выставлял себя в ложном, а, главное, неприглядном свете. Вот и сейчас, того не желая, оказался он в образе столичного командированного, решившего поразвлечься.

«Невероятная пошлость!.. Как же всё глупо получилось», – с отчаянием подумал Понарин.

Он бросил взгляд на часы. Пора было ехать к Кошелевой.

Понарин позвонил в третий раз, но, как и утром, Екатерина Егоровна не появилась.

Калитка, к которой был прикреплен звонок, оказалась не заперта. Пройдя по дорожке к дому, Понарин постучал в дверь, потом ещё. Безмолвие. Неужели старуха его обманула?

Понарин словно отхлебнул горечи. От набежавших мыслей приготовился ещё к глотку, когда за его спиной раздались шаги. Обнадеженный, он порывисто обернулся… и увидел подпоручика Тунцова.

– Меня к вам Екатерина Егоровна послала, – заговорил Алексей. – Просила передать вам альбом.

– А где же она сама?

– В больнице Егоровна, – с неподдельным сожалением ответил подпоручик, – сердце прихватило. После всей этой нашей беготни.

– Да. – Понарин тоже опечалился. – И серьезно прихватило?

Тунцов пожал плечами:

– 93 года всё-таки… Что угодно может случиться.

После тягостной паузы продолжил:

– Так она альбом вам велела передать. Пойдемте.

Понарин шагнул с крыльца.

– Куда вы? – остановил его подпоручик и потянул на себя дверную ручку.

– Егоровна никогда двери не запирает.

Миновав небольшую прихожую, они оказались в просторной, точнее сказать, очень светлой – в два широких окна – комнате. Дощатые крашеные полы, тюлевые занавески, круглый стол под скатертью с бахромой, тяжелый, вишневого цвета комод, шкаф с зеркалом во всю створку – Понарин стоял посреди какого-то заповедного островка, на котором время, выпав из череды свершений, остановилось еще век назад. Таким, наверно, дом достался Кошелевой от ее бабки.

Всё-таки странная она – старуха с пирсингом и в бейсболке, застрявшая в своей молодости. И ведь, похоже, Кошелева вполне счастлива. Смущает только то, что счастье это сродни помрачению. Известно же, как много счастливых людей среди сумасшедших. А, впрочем, почему смущает? Может, во всем этом – глубокий смысл, непознанная мудрость?

– Егоровна сказала, что альбом лежит на верхней полке.

Тунцов открыл дверцы шкафа, поводил рукой в глубине полки и достал пухлый альбом.

На его обложке из темно-красного плюша помещалась цветная фотография какого-то здания с башней, уходящей в голубое небо. Приняв от подпоручика альбом, Понарин понял, что это снимок московского Николаевского вокзала столетней давности. Вдоль крыши двухэтажного здания вытягивалась шеренга коренастых букв, разомкнутая башней: ЛЕНИНГРАДСКИЙ ВОКЗАЛ. Ниже над входом висел кумачовый транспарант, белевший призывом: «За мир во всем мире!» На залитой солнцем привокзальной площади были различимы люди и симпатяги – авто с круглоглазыми мордами и выгнутыми, как у зверя перед прыжком, спинами. Потом Понарин вспомнит, что назывались эти машины «Победами». А тогда он только коротко взглянул на снимок и с замиранием сердца, боясь ошибиться в своем предположении, раскрыл альбом. Да! Там лежали фотографии! А что может быть достовернее фотографий?! Понарин не удержался, пролистал веером альбом, однако лицо Осоргина не промелькнуло. Это, конечно же, ничего не значило. Просто надо было успокоиться, вернуться в гостиницу и с холодной головой засесть за изучение альбома.

Понарин протянул подпоручику руку:

– Спасибо огромное. А как бы мне навестить Екатерину Егоровну?

– Больница у нас одна, на Кленовой улице, палата номер восемнадцать.

Всю ночь Понарин просидел за альбомом. А перед рассветом почувствовал, что вконец обессилил – от усталости и счастья.

И тогда же мозг, словно в судороге, вздрогнул памятью о Лене, а следом высветилась причудливая мысль: без Лены счастье не может быть полным. Отчего-то Понарин сразу в это поверил.