Я плохая мать? И 33 других вопроса, который портят жизнь родителям - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Кронгауз cтр.№ 18

Надежда М. Кстати, у меня на глазах летом один папа на батутах так вступился за дочь, что дал в глаз маме мальчика, который ее толкнул или ударил – уж не помню, что конкретно. Следите за собой, господа.

Ирина Л. Расскажу про Америку. Дочь была в возрасте 1,6 когда стала кусать детей. На каждый укус – акт. После 2 укуса я обязана была быть с ней в группе полдня и учить ее выходить из ситуации достойно:) после 5 укуса – нас исключили из сада. Вот это мотивация заниматься ребенком!

Нашли с трудом другой – там ни разу не было конфликта. Тк там воспитатили см за детьми и помогали им разрешить конфликт.

Вывод – кусание – это возрастная реакция на стресс у активных детей. Пройдет если помогать и родителю и воспитателю.

Алия К. Кусание – это не просто реакция на стресс, это нарушения неврологические, значит, ребенок нервничает и не может справиться, так что надо искать причину, может, у него в принципе такая нервная организация, либо на это есть причина: папа много работает, мама дома на него кричит, какие-то сложности в семье, кто-то из-за чего-то переживает, может, воспитатель орет на детей или их накручивает, может, другие истеричные дети в группе – это что касается систематического кусания)

Елена С. Боюсь, мою семейку заподозрят во всех тяжких после такого признания, но мой младший брат в саду демонстрировал свою!всем! на сон часе)))) Ему уже 23, а мы до сих пор ржем над ним))

Светлана Л. Елена, вот поэтому ваш сын кусается. Потому что вот сейчас видно что отсутствие правильного воспитания это у вас семейное. Его ведь наверняка после этого не сводили к специалистам, а стоило бы. Тогда и ваше отношение к воспитанию бы сложилось правильно!

Татьяна П. Ооох, мамашки, сейчас я вам дам еще одну точку зрения. Вы-то уже все тут смотрю старушки, а я всёёееее помню))))) дело было в средней группе… А надо сказать, что была я самым приличным ребенком во всем детском садике (не исключено, что и во всем районе Новогиреево), и все воспитатели всегда ставили меня всем в пример. Так вот, переодевались мы на какое-то занятие в музыкальном зале. А поскольку я была не только приличная, но и копуша, осталась я в компании еще двух коллег (мальчика и девочки), в то время как остальные дети вместе с воспитателем ушли заниматься. Сидела я значит, натягивала свои колготки, а тут парочка эта решила посостязаться в остроумии. Они слили на меня все известные им мерзкие стишки, которыми заполнена голова любого садовского ребенка. И все они были про меня))). Там было про помойку, вонючие какашки и много всего не менее противного. С чего это началось, непонятно, детям много не надо))) просто они были вдвоем, а я одна, они чувствовали себя безнаказанными) я молча слушала, но когда деваха назвала меня коровой, терпелка кончилась)) я молча подошла и укусила ее за руку. До крови. Вид этого укуса помню до сих пор)))) потом спокойно встала и пошла на занятие. В тот день у нас работала практикантка, поэтому мне за это ничего не было))) девочку звали Ирина Семенова, в саду она больше не появилась. Мне, конечно, не очень приятно об этом вспоминать, каждый раз передергивает, думаю, а вдруг у нее была заразная кровь и все такое, но в принципе, я как-то научилась с этим жить))) дорогая Ирина Семенова, если ты сейчас это читаешь, сама ты корова!!!

Гадость завораживает. Грубость завораживает. Пошлость завораживает. Завораживает опасность. Вообще все нехорошее завораживает, особенно если ты хороший домашний ребенок. Меня завораживал мальчик Митя во втором классе. У него были вечно обветренные губы, он рассказывал про брата в Мексике, ругался матом, на каждой перемене залезал в заброшенный дом во дворе школы, покупал жвачку, а еще плевался струйкой как бог. Может, он даже курил; ну, или это мое воображение дорисовывает ему пороки для полноты образа. В общем, мы начали дружить, и как-то – слово за слово – это уже я покупала ему жвачку на ворованные у родителей деньги, а он за это учил меня ругаться матом и плеваться струйкой.

Потом его выгнали из школы, а меня завораживали одноклассница, рано начавшая жить половой жизнью, мальчик, который много дрался и ненавидел свою маму, две девочки из неблагополучного района, у которых друзья то попадали в тюрьму за наркотики, то кончали жизнь самоубийством, то удалбывались до беспамятства. Во взрослом состоянии я немножко повлюблялась в эгоистов и негодяев и, стоит признать, довольно легко отделалась. Не ругаюсь матом, не пробовала страшных наркотиков, не подсела даже на нестрашные, не забеременела в шестнадцать, струйкой плеваться не научилась, так что и не плююсь. Мне кажется, что я разбираюсь в людях – по крайней мере, мне не приходилось в них разочаровываться, друзья не оказывались предателями, возлюбленные не посылали меня однажды утром матом и не обкрадывали, никто не оборачивался ко мне неожиданной стороной. Естественно, этого же я хочу для своих детей.

Можно сколько угодно бороться за гражданское толерантное взрослое общество, но всему есть границы. И границы толерантности проходят примерно по границам собственной семьи.

Мне до некоторой толерантной степени все равно, с кем будут жить или дружить Лева и Яша. То есть все равно, пока мне нравится человек. А если он мне не нравится, я не посмотрю на его пол, общепринятую сексуальность (какой бы она на тот момент ни была), подходящий возраст и рост, неограниченные физические возможности и близкую национальность. И сделаю все, чтобы этого кого-то рядом с моими детьми не стояло.

Как часто бывает с волнующими меня вопросами, этот немножко преждевременный. Пока я полностью и всецело контролирую Левины и тем более Яшины социальные связи. Но рано или поздно это изменится и случится то, чего я боюсь. Им понравится кто-то, кто не понравится мне. И я говорю не о простом “не понравится”, а о серьезном чувстве. О страхе, что их увлеченность каким-то несимпатичным человеком угрожает подпортить их душу, характер, привычки, воспитание, интересы.

Вот, например, история моей сестры и ее старшего восьмилетнего сына, хорошего, умного, тонкого, нежного домашнего мальчика. Летом на даче, на детской площадке, у Темы появился друг Денис. Ну, Денис как Денис, обычный дачный друг, заезжал на велосипеде в гости, немножко простоватый, матом не ругался, но иногда сестре все-таки приходилось ему объяснять, что в ее доме так не разговаривают. Потом Денис стал отказываться убирать игрушки после того, как они с Темой разносили их по всему участку, пришлось еще раз объяснять, как ведут себя в этом доме. Денис на это только разводил руками и говорил, что, когда его мама просит что-то убрать, он просто включает телевизор погромче. Свои разбитые коленки Денис тоже почему-то приходил лечить в дом моей сестры. В общем, сестре моей Денис не нравился, но из тонких, нежных соображений, что это первый самостоятельно выбранный Темой друг, она ничего по этому поводу не предпринимала. К середине лета появилась Вика. Ее Денис тоже привел к моей сестре лечить разбитую коленку. Вика уже совсем не понравилась моей сестре. Но и тут она смолчала. Пока однажды ее тонкий, нежный, интеллигентный, воспитанный восьмилетний сын не пришел к ней после прогулки с друзьями и не сказал: “Мам, дай сотку!” Все в этой фразе не умещалось в голове моей сестры, но поскольку со всеми этими проблемами и друзьями она сталкивалась впервые, она ничего не сказала, а спросила только: “Зачем?” – “Мы идем в магазин”, – сказал Тема и получил свою злосчастную “сотку”. Вернулся Тема из магазина с сухариками. “А где же сдача?” – спросила сестра. “Они ее забрали”, – сказал Тема. “А кто попросил тебя взять у меня денег?” – спросила сестра. Они еще немножко поговорили о том, что Денис с Викой поступили нехорошо. В какой-то момент Тема решил, что больше не хочет об этом разговаривать. “Я понял, – сказал он. – Они специально попросили меня, чтобы забрать сдачу”. И всем стало больно.