Исцеление от страха - читать онлайн книгу. Автор: Лисса Рэнкин cтр.№ 51

Хонортон опубликовал статью на материале 42 ганцфельд-экспериментов, проведенных десятью разными исследователями в лабораториях всего мира. Средняя доля правильных ответов у испытуемых составляла 35 %. Вероятность такого высокого результата – один шанс из 10 миллиардов.

Публикация Хонортона вызвала немалый шум и привлекла внимание закоренелого скептика Рэя Хаймана, психолога-когнитивиста из Орегонского университета. Хайман искал в данных какой-нибудь подвох и решил подвергнуть их независимому анализу. Хонортон и Хайман подписали соглашение о том, что оба проведут раздельные метаанализы всех полученных ранее результатов тотального поля и сравнят полученные данные. В 1986 году они опубликовали эти данные в Journal of Parapsychology, и оказалось, что ученые пришли к схожим выводам. Правда, Хонортон и Хайман разошлись во мнении насчет того, являются ли данные опытов доказательством существования телепатии, но согласились, что опыты проводились честно и объяснить их результаты методологическими ошибками нельзя. Другие исследователи повторяли эксперименты в области тотального поля и постоянно получали правильные ответы в 33–35 % случаев. Это наводит на мысль, что телепатическое общение между людьми действительно возможно.

Критики скептически отнеслись к экспериментам, но результаты выглядели убедительными, так что ученые начали их обдумывать. Лисби также была заинтригована ганцфельд-экспериментами. Она написала: «Наконец-то они начали обретать научную форму». В одной статье, опубликованной в солидном Psychological Bulletin, был сделан вывод, что указанные эксперименты вполне подтверждают существование телепатии. Правда, в другой статье из того же журнала столь же громогласно заявлялось, что телепатии не существует.

Вопрос о том, можем ли мы доверять данным ганцфельд-экспериментов, перекидывался взад и вперед подобно теннисному шарику, которым закрывали глаза испытуемых, и Лисби решила поставить эксперимент на себе. Она записалась в получатели посланий, нацепила на себя шарики и наушники, а кто-то пытался телепатически послать ей одну из шести картинок. Наконец она сняла с себя все хитрые штуковины и посмотрела на шесть карточек. Ни одна из них, как ей казалось, не подходила к образам, роившимся в ее разуме во время эксперимента. Единственным, что она зафиксировала в уме, был красный цвет. Ассистент настаивал, чтобы она выбрала одну картинку, пусть даже по наитию. Элизабет остановила свой выбор на карточке с красным закатом.

Ассистент открыл конверт и показал Лисби, какая картинка ей передавалась. Это был красный закат.

Лисби писала: «В тот момент мир повернулся ко мне странной стороной. На мгновение я почувствовала всеобъемлющий страх. Это было похоже на вспышку, но оказалось ошеломляюще реальным. Подобного страха я никогда не испытывала, мой разум раскололся. Я осознала, что знала нечто, чего не могла знать, и приняла это. Мои пациенты говорили, что их разум им не принадлежит, что они теряют рассудок. Это чувство меня страшило, ведь разум куда-то ускользал, мир выходил из-под контроля… Покинув лабораторию, я поняла, что получила желаемое: знание, помогающее верить… Часть меня все еще настаивала, что выбор красного заката был чистым совпадением, счастливой догадкой и не имел ничего общего с однородным полем и приглушением шума. Но я приходила не за верой в необычайную настройку мозга, а за чем-то другим. Я не чувствовала потрясения в тот момент, когда ассистент протянул мне карточку с закатом или когда молодой человек вернул мне арфу… Потрясение было сигналом после события. Я приходила, чтобы ощутить нечто до потрясения. Каким бы ни было это чувство, именно за ним я и приходила».

Реальна ли телепатия? Если да, то доказывает ли ее реальность, что мы все – одно целое, что мы способны так или иначе попадать в поле сознания, связывающее нас? Я не могу сказать наверняка, но перспективы такого единения блестящи. Лисби сделала вывод, имеющий отношение к этой теме: «Способны ли мы, человеческие существа, вступать с другими людьми и иными существами в столь тесную связь, что она нарушала бы законы природы? Если да, то перспективы этой связи практически невозможно вообразить».

Если мы действительно связаны между собой, то что это значит для нашей жизни в мире? Легко осудить иных людей, верящих или ведущих себя не так, как мы, но всякий раз, когда мы занимаемся осуждением друг друга, то укрепляем иллюзию разделенности, забывая о том, что нас объединяет. Все мы виноваты в подобной забывчивости. Так, недавно я опубликовала в сети вдохновенный видеоролик, в котором звучит послание знаменитого духовного учителя. Многие посетители были тронуты и поделились увиденным со своими друзьями, но были и такие, кто оставил пренебрежительные записи. Заявлялось, что духовному наставнику нельзя доверять, потому что он лечился от алкоголизма, словно мы не можем научиться духовности у алкоголика.

Я вспомнила, как присутствовала на собраниях анонимных алкоголиков (в рамках психиатрической подготовки мы должны были посещать такие собрания). Встречи эти глубоко тронули меня. До тех пор я осуждала алкоголиков как потерянные души, которым попросту не хватает силы воли. И не помышляла о том, чтобы доверить свое духовное становление страдающему от зависимости человеку. Но, побывав на собраниях алкоголиков, я раскаялась в своих мыслях и осознала, что эти люди могут многому меня научить. Ранее я не понимала, что, осуждая их, наношу им одно из величайших духовных оскорблений. Я забывала, что сочувствие – это, возможно, самая духовная из всех добродетелей, а именно его посетителям этих собраний было не занимать.

Я слушала, как алкоголики рассказывают о человеческой уязвимости, и в это время головы слушателей склонялись в знак понимания. Они рассказывали о сексуальных травмах детства, о том, как их бросали родители и усыновляли другие люди, о том, как их родители напивались и избивали детей клюшками для гольфа… Даже матери выбивали им зубы. Некоторые из них кочевали из одного детского приюта в другой, их вынуждали оставлять людей, которых они полюбили…

Конечно, они не только терпели несчастья, но и приносили их другим. Участники собрания признавались в этом: они предавали своих близких, крали деньги у родителей, нарушали законы и даже подвергали людей насилию. Они рассказывали о потерях сознания и приступах белой горячки, о попытках самоубийства, о сроках, проведенных в тюрьмах, о своем стыде за избиение жен и детей. Когда они делились всем этим, часто со слезами на глазах, другие жадно слушали и тоже плакали. Никто не осуждал алкоголиков, когда они выговаривались, напротив, все проявляли сочувствие. Я была глубоко тронута, вступив в единение с моими товарищами по жизненному пути, и чувствовала стыд за то, что раньше их осуждала.

Каждый из нас делает все, что в его силах. Никому не дано предусмотреть все жизненные события, даже тем, кого вы хотели бы возвести на пьедестал почета. Хотим ли мы, чтобы нас осуждали за ошибки, пока мы прилагаем усилия для достижения лучших результатов? Миру не нужны дополнительные порции осуждения: мы нуждаемся в росте сочувствия друг к другу. Как подытожил мои мысли один анонимный алкоголик, «не суди других людей за то, что они грешат по-другому». Практикуя сочувствие, мы благословляем этот мир.