Жена авиатора - читать онлайн книгу. Автор: Мелани Бенджамин cтр.№ 23

Несмотря на свою слабость – когда его вносили на борт, мы все окружили его, как будто заслоняя от здоровых, – он сидел, выпрямившись, и жестом ответил на приветствие первого и второго пилотов, которые стояли на верху трапа и смотрели на него со слезами на глазах.

Даже этот легкий жест обессилил его. А теперь он спит.

Я открыла свою сумочку и смотрю на письма. Мне хочется безжалостно бросить их ему в лицо, хочется потребовать, чтобы он прочел их вслух, чтобы наконец услышать от него хоть что-то честное и правдивое, идущее от сердца. Даже если эти письма написаны не мне – и почему они написаны не мне? Или достаточно того – как всегда было достаточно, – что он поставил меня на первое место; выбрал меня теперь, чтобы быть рядом с ним?

Я с треском захлопываю сумочку; конечно, я не могу этого сделать; не могу заставить его читать эти письма вслух в присутствии моих детей.

Поэтому я молча сижу рядом с ним – преданная жена, как скажет каждый, преданная помощница в этом его последнем перелете. Мы достигли требуемой высоты, и бодрое «дин-дон» прозвучало, разрешая нам вставать и ходить, если мы этого захотим. Скотт несет вахту; он сидит через проход от своего отца, вглядываясь в его лицо. Я не знаю, о чем он думает, что вспоминает. Я только знаю, что у него из всех моих детей был самый тяжелый путь к всепрощению.

Джон молча смотрит в окно. Он вырос молчаливым, еще более молчаливым, чем его отец. Но в отличие от него Джон не чувствует себя непринужденно в воздухе. Его дом – море, его страсть – населяющие море существа.

Лэнд вылетел накануне и встретит нас в Гонолулу; его задача организовать транспортировку в отдаленный конец острова Мауи, чтобы Чарльз был ближе к дому, который построил для нас. Хороший, послушный Лэнд; если страсть его отца – небо, брата – вода, то его страсть такая же, как его имя – земля. Почва. Крепкий уроженец запада, фермер.

Девочки сейчас со своими семьями – Рив в Вермонте, Энси во Франции. У обеих маленькие дети, и они не могут сопровождать нас в этом последнем путешествии, поэтому попрощались раньше.

Как я люблю своих детей! Как я благодарна им за все, что они мне дали: радость, разочарования, надежды; повод, чтобы жить дальше, когда я думала, что не имею такового. А теперь и внуков. Но достаточно ли этого? Достаточно, чтобы спасти эту семью, когда – если – я обнародую то, что знаю?

Я дотрагиваюсь до мужа, еле-еле, как в самом начале, когда не могла даже поверить, что имею на это право. Только теперь вместо молодого бога – старик, находящийся на краю смерти. Он вскоре должен уйти, но память о нем останется. Я хотела в эти последние дни вспомнить все самые лучшие мгновения нашей жизни вместе, которые были невероятно прекрасны.

Разве не это должна вспоминать жена, когда муж лежит на смертном одре? Разве она не должна забыть все плохое и, главное, простить?

Но он еще раз отнял у меня права жены. Из-за писем в моей сумочке я никогда не смогу забыть годы, когда я скучала по нему, хотела его, недоумевала, почему он может находиться со мной только несколько дней, а потом начинает мерить комнаты большими шагами, подолгу смотреть в окна и снова строить планы надолго улететь от меня. Мой собственный секрет не кажется мне теперь таким важным, ведь его нельзя даже сравнить с тем, что он скрывал от меня.

Я смотрю, как он лежит – странно спокойный, до неузнаваемости худой – рот приоткрыт, челюсть отвисла. Впервые он не приказывает никому из нас, что надо делать, думать или чувствовать.

И я понимаю, что предательство сильнее прощения. Еще одна вещь, которой Чарльз научил меня за целую жизнь уроков, лекций и наставлений.

Май 1929-го

Предельный уровень. Газоизмещение. Размах крыльев. Дроссельный клапан. Подъемная сила. Технические термины, которые мне нужно понять и запомнить, определения, которые я должна заучить наизусть, как часть моей новой роли.

Хорошо прожаренный ростбиф. Никаких соусов. Овощи, доведенные до точки безнадежности. Куски белого хлеба в добавление к каждому блюду. Еще один не менее важный список, жизненно необходимый для моей новой роли в новой жизни.

Посещала ли я когда-нибудь университет? Имеется ли у меня вообще образование? В первые недели брака с самым знаменитым человеком в мире (таким знаменитым, что я сотнями получала письма со следами слез от молодых девушек, обвинявших меня в том, что я украла у них будущего мужа; таким знаменитым, что вместо того, чтобы как невеста принимать традиционные поздравления, я слышала за спиной завистливый шепот; таким знаменитым, что кинозвезды приглашали нас на медовый месяц в свои поместья и режиссеры хотели снять фильмы о нашем бракосочетании), я не могла в это поверить. Ведь мне еще так многому предстояло научиться.

Хотя я по-прежнему очень мало знала о моем муже, от меня теперь ожидали, что я знаю о нем все. Его вкусовые пристрастия и антипатии, его требования к гардеробу – просто сшитые костюмы из коричневого твида, накрахмаленные белые рубашки, однотонные галстуки и всегда одни и те же потрепанные коричневые ботинки, которые он носил еще с тех пор, как перевозил почту. Также от меня требовалось знать его планы на каждый день – таинственным образом, интуитивно, начиная с самого первого мгновения нашей совместной жизни.

В то первое утро я проспала. Уставшая от всех приготовлений, постоянного напряжения от необходимости уклоняться от встречи с прессой – мы провели неделю перед свадьбой, уехав открыто, а потом петляли по окрестностям, чтобы сбить их со следа, – я проспала.

К тому же я была вымотана своей первой брачной ночью. Не проявляя желания целовать меня публично, за закрытыми дверями мой муж оказался очень пылким любовником. Его руки – сильные изящные руки, которые так восхитили меня в Мехико, – оказались ненасытными и любопытными: сначала они исследовали, а потом предъявили права на каждую часть моего тела, вызывая во мне одновременно удовольствие и боль. Но больше удовольствие.

Это удовольствие повторилось несколько раз за ночь, и поэтому в то первое утро я проспала. Мы решили провести наш медовый месяц, катаясь на пароходе, когда весь мир будет пялиться в небо в поисках «счастливых и отважных небесных новобрачных». Пароход тихо покачивался, побуждая меня проснуться. Я сопротивлялась, цепляясь за сон. Мне снилась моя сестра Элизабет. Ей двенадцать, а мне десять лет, и она спрятала мою любимую куклу и не говорит мне, где она, смеясь над моими слезами.

Прежде чем я совсем проснулась, я разозлилась на нее, угрожая рассказать все маме; когда же снова погрузилась в дремоту под лучами солнца, проникавшего в нашу каюту, я вспомнила. Мне было не десять лет, и я не злилась на мою сестру, но она не выходила из моей головы все эти последние несколько недель.

Сначала эта путаница на следующий день после нашего неудачного приземления, когда газеты сообщили, что полковник Линдберг и мисс Элизабет Морроу чудом избежали гибели, когда их самолет при взлете потерял колесо.