Мышьяк за ваше здоровье - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 66

Да, теперь надо возвращаться. Бушуев, конечно, уже закончил обыск в доме Манихина. Самое время посмотреть на его белесую рожу…

Фигурант засмеялся. Интересно, как будут разворачиваться события дальше? Его просто трясло от нетерпения поскорей стать их свидетелем. А повезет, так и участником!

– Серега, ты что?.. – еще успел сказать Александр, а потом ему стало не до вопросов. Он отпрянул раз, и другой, и третий от стремительных прямых выпадов – отшатывался чисто автоматически, слабо соображая, что делает, потому что голова была занята одним сплошным недоумением: это не может происходить с ним, это не он, Александр Меншиков, мечется среди низкорослого, еще не подросшего, не так давно насаженного ельника, пытаясь увернуться от человека, который во что бы то ни стало хочет его убить.

Почему, за что?! Неужели за эту фотографию, которая попала в руки Александра совершенно случайно, на которую он возлагал такие надежды… а ведь выходит, не напрасно возлагал!

Он кидался туда-сюда, не сводя глаз с Серегиного как бы враз отупевшего лица, пытаясь предугадать очередной его выпад прежде, чем он будет сделан, – тогда окажется слишком поздно! – и пока ему это удавалось. Бессмысленно было бы пытаться наброситься на Серегу и скрутить его хитрым приемом – конечно, драться Александр умел и, окажись у него тоже нож или будь Серега с пустыми руками, еще неизвестно, кому досталась бы победа, – но настолько каверзными приемами, которые позволяют безоружному человеку отбиться от вооруженного, он все-таки не владел. Оставалось надеяться, что он замотает Серегу физически, а тем временем удастся докричаться, дозваться его, достучаться до его внезапно помутившегося сознания. Но противник никак не выматывался, и велика была вероятность, что он доберется до Александра прежде, чем это произойдет.

Бежать? Подставить спину? Нет, не говоря уж о позоре, – Александру приходилось видеть ножевые ранения в спину… страшные, беспощадные, какие-то особенно гнусные, жестокие, потому что убийцу не останавливает умоляющий, кричащий о пощаде взгляд жертвы, убийца наносит удар от всей души…

Шишка, расщеперистая прошлогодняя шишка, вдруг поехала под ногой, Александр поскользнулся и упал на спину, перекатился на бок, задев что-то плечом. Это оказался сук. Подскочил на ноги, схватив это нежданно подвернувшееся оружие – конец застрял в прошлогодней хвое, и Серега чуть было не подобрался за это мгновение промедления слишком близко, опасно близко к Александру, – но когда он выдернул сук, тот оказался просто огромным, что твоя оглобля, и Александр от души размахнулся и нанес неожиданно меткий удар по Серегиной руке с кастетом.

Рука повисла, Серега покачнулся и медленно поднял на противника остановившиеся, обесцветившиеся глаза. Лицо его безудержно бледнело.

Потом поднес левую руку к правой и как-то неуверенно начал опускаться на колени. Его губы стали белыми, подглазья резко потемнели.

– Ты мне руку сломал? – спросил чуть слышно, и Александр, глядя, как стремительно, на глазах опухает, багровеет рука, так же тихо ответил:

– Вроде бы да. Только не руку, а плечо.

– По-мо-ги, – низким голосом, с усилием выговорил Серега, но Александр качнул головой:

– Сними сначала кастет. – И прикрикнул, когда тот помедлил: – Снимай, снимай! Через минуту у тебя рука так отечет, что потом железо придется распиливать. Сам же спасибо скажешь!

Навидался он этих чокнутых с ножиками! Как-то раз приехали на вызов, где отец с сыном повздорили. Сынок-громила валяется на полу, истекая кровью (бедренная артерия повреждена), папаша скорчился в углу, весь побитый. Вполне сочувствуя несчастному старичку, которого родимый отпрыск довел до нечеловеческого поступка, добрый доктор Меншиков все же для начала склонился над сыном, который грозил скончаться от потери крови, и в следующий миг его словно бы кто-то в правый бок толкнул. Понятно кто – ангел-хранитель! Александр нечаянно завалился на бок, перемазался в кровище – правда, чужой, а вот если бы не успел отшатнуться, пролил бы немало своей, получив удар в печень. Дедуля отчего-то возбудился – не от обиды ли на доктора, который первым делом начал оказывать помощь умирающему сыну, а не его упившемуся папашке – участнику, самое малое, Первой Пунической войны… А ведь не иначе, тот же ангел-хранитель и подсунул Александру сучок, которым удалось вывести из строя обезумевшего Серегу!

Этот вышеназванный, весь уже вовсе белый, даже как бы в синеву, с усилием стащил с пальцев кастет и отбросил его так далеко, как только мог. Александр отшвырнул его еще дальше концом своего смертельного оружия-1, потом подошел, подобрал и, сообразив, как убирается лезвие в боковые ножны (вовсе не из середины ладони выбрасывалось оно, как показалось со страху, а сбоку!), загнал его внутрь. Спрятал кастет в карман и повернулся к Сереге не с больно-то ласковым выражением лица:

– Ну, что будем делать? Оказывать первую помощь или как?

Тот кивнул, делая над собой явные усилия, чтобы удержать ускользающее сознание.

– Можно надеяться, что у тебя какой-нибудь ядовитой стрелки для меня не припасено? Мышьяком пропитанной? Не выхватишь из кармана, не саданешь в горло? – не удержался от ехидства Александр, не испытывавший никакой жалости к Сереге.

Между прочим, это только штамповики-журналисты уверены, что врачи «Скорой» жалеют своих пациентов. Женщины – еще туда-сюда, по слабости своей натуры, да и то не все. А мужская жалость под большим вопросом. Тем более когда понимаешь: болезнь этого человека – дело его собственной дурости. А в большинстве случаев так и бывает. Пил, курил, жрал не в меру, дрался, с бабьем дурным путался… Веди себя, как говорится, хорошо – и все у тебя хорошо будет. А Серега не вел. В данном конкретном случае Александр испытывал к нему куда меньше жалости, чем к тому синему, бомжаре, к которому как-то сердобольные тетки вызвали «Скорую помощь» («Человеку плохо!»), а человеку было как раз хорошо, человек спал да и спал, а что спал на газоне, так это его личное дело, у нас все-таки демократическое государство! Но Александр был тогда не в настроении, устал, издергался весь, ну и расквитался с бедолагой, как мог: попросил у фельдшерицы зеленки и нарисовал мужичку круги вокруг глаз – на манер очков!

Вот бы Серегу сейчас зеленкой размалевать, мелькнула шальная, детская, озорная мысль. Ему словно бы мало было этого удара, раздробившего Сереге плечевую кость, – хотелось еще что-то непременно сделать, гадость сказать, как-то унизить поверженного противника…