Покорность - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Уэльбек cтр.№ 21

В центре площади Консулов находился крытый зерновой рынок, судя по всему старинный, я мало что соображал в архитектуре, но окружавшим его домам из красивого белого камня наверняка было несколько столетий, я уже видел такого рода здания по телевизору, как правило, в программе Стефана Берна, и тут было ничуть не хуже, чем по телевизору, даже лучше, один очень большой дом со стрельчатыми арками и башнями напоминал замок, и, подойдя поближе, я выяснил, что действительно замок Раймонди, возведенный между 1280 и 1350 гг., принадлежал изначально виконтам де Тюренн.

Да и вся деревня оказалась под стать площади. По пустынным живописным улочкам я поднялся к массивной церкви Сен-Мор, почти лишенной окон; это крепостное сооружение построили для отражения набегов неверных, коих в этом регионе, если верить памятке, было хоть отбавляй.

Шоссе D840, пересекая деревню, шло дальше к Рокамадуру. Мне уже приходилось слышать о Рокамадуре, это популярное туристическое направление, в путеводителе “Мишлен” возле него стоит множество звездочек, кстати, я, по-моему, даже видел этот Рокамадур в передаче Стефана Берна, но все-таки до него оставалось еще двадцать километров, так что я выбрал дорогу местного значения, поуже и поизвилистей, ведущую в Сен-Дени-ле-Мартель. Метров через сто я наткнулся на крохотную деревянную будку, где продавались билеты на туристический поезд с паровозом, идущий по долине Дордони. Это могло быть занятно; лучше, конечно, отправляться в путь вдвоем, повторял я про себя с мрачным наслаждением, но в будке все равно никого не было. Мириам прилетела в Тель-Авив несколько дней назад и, наверное, успела уже навести справки о записи в университет и даже, вероятно, взяла анкету для поступления, а может, отправилась на пляж, она всегда любила сидеть на пляже, но мы ни разу не провели вместе каникулы, подумал я, ведь я никогда толком не умел придумать, куда поехать и где что забронировать, я уверял, что обожаю Париж в августе, но на самом деле был просто не в состоянии выбраться из него.

Справа вдоль железнодорожных путей полого поднималась грунтовая дорога. Проехав по ней километр между густыми лесными зарослями, я очутился на краю высокого обрыва со смотровой площадкой; пиктограмма изображала фотокамеру с гармошкой, подтверждая тем самым туристическую ценность этого места.

Внизу, между известняковыми скалами метров пятидесяти в высоту, текла Дордонь, следуя своей загадочной геологической судьбе. Люди селились в этих краях с самых отдаленных доисторических времен, как явствовало из поучительной информации, размещенной тут же на стенде. Кроманьонцы постепенно вытеснили неандертальцев, и те отступили к Испании, а потом и вовсе исчезли навсегда.

Я сел на край обрыва, попытавшись без особого успеха погрузиться в созерцание пейзажа. По истечении получаса я достал телефон и набрал номер Мириам. В голосе ее звучало удивление, но она рада была меня слышать. Все хорошо, сказала она, они сняли симпатичную светлую квартиру в центре города; нет, она еще не занималась поступлением; а я как поживаю. Хорошо, соврал я; все-таки я очень по ней скучал. Я заставил ее пообещать, что при первой же возможности она напишет мне длинный подробный мейл, но тут я вспомнил, что не могу подключиться к интернету.

Я всегда терпеть не мог все эти чмоки в телефон, даже в молодости мне трудно было на это решиться, а уж в сорок с лишним лет они мне казались полным идиотизмом, и все же я дал слабину, но стоило нам разъединиться, как на меня обрушилось чудовищное одиночество, и я понял, что мне уже никогда не достанет решимости позвонить Мириам, ощущение близости по телефону было слишком пронзительным, а пустота, следующая за ним, – слишком нестерпимой.

Все мои попытки увлечься местными природными красотами были явно обречены на провал; и все же я поупорствовал еще немного, и когда отправился наконец обратно в Мартель, уже смеркалось. Кроманьонцы охотились на мамонтов и оленей; у их сегодняшних потомков был выбор между “Ашаном” и “Леклерком”, и тот и другой находились в Суйаке. В деревне я обнаружил только булочную – она была закрыта – и кафе на площади Консулов, оно, судя по всему, тоже закрылось, на террасе не было ни одного столика. Тем не менее, заметив внутри слабый свет, я толкнул дверь и вошел.

Человек сорок мужчин, сидя в полном молчании перед телевизором, стоявшим на возвышении в глубине зала, смотрели репортаж ВВС News. На мое появление никто не отреагировал. Скорее всего, это были местные жители, по большей части пенсионного возраста, остальные, судя по их виду, являлись работниками физического труда. Мне уже давно не приходилось практиковаться в английском языке, а комментатор так тараторил, что я мало что разбирал; впрочем, и другие зрители выглядели не более продвинутыми, чем я. Кадры, снятые в самых разных населенных пунктах – в Мюлузе, Траппе, Стене и Орийаке, – не представляли особого интереса: опустевшие развлекательные центры, детские сады, спортзалы. И только дождавшись выступления Манюэля Вальса на крыльце Матиньонского дворца, с иссиня-бледным лицом в свете вспышек, я смог восстановить ход событий: сегодня во второй половине дня вооруженные бандиты взяли штурмом десятка два избирательных участков по всей Франции. Обошлось без жертв, но урны были похищены; пока что никто не взял на себя ответственность за эти действия. В создавшихся условиях у правительства нет иного выхода, кроме как приостановить процесс выборов. После экстренного совещания, которое должно состояться позже вечером, глава правительства объявит о принятии соответствующих мер; законы Республики сохраняют свою силу, вяло заключил он.

30 мая, понедельник

Проснувшись около шести утра, я обнаружил, что телевизор снова заработал: iTélé ловился плохо, BFM – вполне прилично; все программы, разумеется, были посвящены вчерашним событиям. Обозреватели подчеркивали крайнюю уязвимость демократического процесса, ибо избирательный кодекс гласил: если результаты голосования оказываются утраченными хотя бы на одном участке Франции, выборы должны быть признаны недействительными. Они также подчеркивали, что впервые какая-то кучка недовольных додумалась использовать эту дырку в законе. Поздно ночью премьер-министр объявил, что повторные выборы состоятся уже в следующее воскресенье и на этот раз все избирательные участки будут взяты под охрану армии.

Что касается политических последствий этих событий, то аналитики разошлись во мнениях, и я почти все утро пытался вникнуть в их противоречивые аргументы, а потом спустился в парк с книжкой. В эпоху Гюисманса политических конфликтов тоже было предостаточно: тогда же состоялись первые теракты анархистов; тогда же правительство “папаши Комба” проводило антиклерикальную политику, агрессивность которой кажется сегодня немыслимой, – дошло до изъятия церковного имущества и роспуска конгрегаций. Последнее затронуло Гюисманса напрямую, вынудив его покинуть давшее ему приют аббатство Лигюже; впрочем, эти события не оставили заметного следа в его творчестве, судя по всему, политические вопросы вообще мало его волновали.

Мне всегда нравилась та глава в “Наоборот”, где Дезэссент, запланировав поездку в Лондон, идея которой возникла у него, когда он перечитывал Диккенса, застревает в таверне на улице Амстердам, будучи просто не в состоянии встать из-за стола. “Он ощутил невыразимое отвращение к предстоящей поездке и настоятельную потребность сидеть на месте”. Мне-то хотя бы удалось уехать из Парижа, я-то хотя бы уже добрался до Ло, думал я, уставившись на ветви каштана, покачивающиеся на ветру. Я знал, что самое трудное позади: одинокий путник сначала вызывает недоверие, даже враждебность, но понемногу люди привыкают к нему, в том числе владельцы гостиниц и ресторанов, которые в конце концов приходят к мысли, что имеют дело с чудаком, в сущности вполне безобидным.