Бессмертная история, или Жизнь Сони Троцкой-Заммлер - читать онлайн книгу. Автор: Иржи Кратохвил cтр.№ 31

Однако сейчас мне придется сделать небольшое отступление, повернуть свой рассказ на несколько месяцев вспять — иными словами, я должна поместить здесь бруновскую вставку.

Вскоре после вторжения к нам гитлеровской армии мой начальник (поэт и директор библиотеки) покончил с собой. Уверенный в том, что с нацистской оккупацией завершилась счастливая эпоха свободной Чехословакии, он повесился на чердаке своего дома на Гомперзовой улице. Однако с моей обостренной чувствительностью я по-прежнему каждый день встречала его в библиотечных коридорах. В наказание за свое неверие, проявленное в лихолетье, в наказание за свое отчаяние поэт Иржи Маген был после смерти приговорен до скончания веков придумывать рифмы к слову надежда, и он носил мне эти рифмы в чемоданах, баулах, мешках, кульках и картонках. Но поскольку мне вполне хватало хлопот с Бруно (извини, Бруно, и не обижайся), я решила не возиться с духом Магена и предпочла уволиться из библиотеки. И чтобы после многих лет, проведенных в пыльных книжных хранилищах, вздохнуть наконец полной грудью, я подыскала себе место в Управлении брненских парков и общественных садов, как тогда именовалось это учреждение. И однажды, в мае 1942 года, я, в качестве садовницы, трудилась над клумбами в парке посреди города.

Был полдень теплого весеннего дня. Я отложила в сторону лопату и грабли, растянулась на траве рядом с клумбой и закрыла глаза. Возле меня прошли по парковой дорожке несколько человек, я слышала обрывки их разговоров. Потом на звоннице расположенной неподалеку церкви святого Томаша пробило полдень. А потом я уже слышала только шум редких машин, проезжавших по улице внизу парка. После же лишь пели птицы да жужжали насекомые. Потом и они смолкли. Наверное, я ненадолго задремала. Когда я открыла глаза, то солнце уже не стояло прямо у меня над головой. Зато на небе я заметила нечто трепещущее.

Если над вашей головой находится раскидистое дерево и если оно так велико, что вы даже как следует не видите его ветвей, а только паутину, протянутую между ними, то вам может показаться, что эта паутина протянулась прямо по небу. Поэтому я была уверена, что стоит мне повернуть голову влево и вправо, как я увижу концы веток. Однако мне было лень сделать большее усилие, чем просто поморгать. Но вскоре я убедилась, что паутина эта какая-то странная. Ну не может паутина так выглядеть! Паук, забывший все свои знаменитые ухватки?! Тогда я все же повернула голову сначала влево, а потом вправо. Никаких веток! Серебристая сеть была сплетена прямо на небесном своде!

Однако я продолжала лежать без движения. До тех пор, пока не заметила на одном из волокон черную точку, которая начала увеличиваться. Только тут я осознала, как стремительно она увеличивается да еще и опускается при этом прямо на меня! Я хотела вскочить, но голос сверху пригвоздил меня к земле:

— Это я, Бруно! Отворяй же кладовую сердца своего!

Бруно плюхнулся в траву, поднялся, стянул с неба свое серебристое волокно, свернул его до размеров точки в конце предложения и бережно спрятал в кошелек. Потом он отвесил мне поклон и предстал во всей своей отвратительности. Он раскинул руки — тоненькие, словно пустые кишки, а из головки на длинной шейке высунулся (точно выстрелил) ящеричий язычок. Я вскрикнула, больно уколотая прямо между глаз.

— Господи, Бруно, ты отлично знаешь, что я приму тебя в любом виде, однако же, право, это уж чересчур!

— Но я сейчас не в звериной шкуре, я сейчас вообще не зверь. Ты не отыскала бы меня ни в конюшнях, ни в коровниках, ни даже в джунглях, девственных лесах или прериях, меня нет даже в зодиаке, этом зверином круге.

— И где же я бы тебя отыскала?

Но не успела я таким образом проявить свой интерес к Бруно, как Бруно проявил интерес ко мне. Он нашел кладовую сердца моего и отволок меня под дуб, нижние ветки которого располагались так низко, что мы благоговейно забрались под них, и весь дуб потом раскачивался, точно плюмаж на голове у белой лошади, кружащей по цирковому манежу.

Много веков назад блуждал по нашей галактике космический корабль, надеясь отыскать яйцеклетки будущих цивилизаций, дабы вселенский бык впоследствии оплодотворил их, а потом смог бы возвращаться к ним в разные эпохи и оберегать от распоясавшихся сил зла и неласковых времен.

Тогда (в мае 1942) я, разумеется, не могла еще предполагать, что Бруно пересказывает мне самый популярный сюжет нашего века. Если предыдущие столетия принесли в сокровищницу человечества, к примеру, эпикурейство, стоицизм, таоизм, буддизм, христианство и декартовский рационализм, то двадцатый век принес идею близких контактов третьей степени, триумф космического гуманизма, который был растиражирован миллионами изданий в ярких обложках, а также голливудскими фабриками по производству грез и заводами по производству компьютерных игр и стал поистине самой народной из всех религий, ну а Бруно, сам того не подозревая, выступил как один из ее первых апостолов.

— Так значит ты — представитель этого космического народа? Тогда скажи, чего вы ждете? Неужели вам мало военных жертв, пылающих городов, концентрационных лагерей, женщин и детей, умерщвленных в газовых камерах? Когда же вы в конце концов вмешаетесь?

Бруно развел руками:

— Меня не спрашивай, я в этой шкуре только гость. А они полагают, что время пока не пришло. Что вы еще можете справиться сами.

Миновали месяцы, и я снова повстречалась с Бруно, и снова атаковала его:

— Ты знаешь, что стало с батюшкой? И что теперь грозит ему в психушке? Гюнтер способен на все.

— Постой, это, кажется, годится. Пожалуй, я с ними договорюсь. Тем более что можно устроить так, чтобы батюшка после своего возвращения вообще ничего не знал. Он точно очнется от сна без сновидений, и в его памяти не застрянет ни одной межзвездной пылинки.

— Но ты должен мне пообещать, что инопланетяне не будут ставить на нем какие-нибудь опыты. Потому что если опыты, так лучше сразу в лагерь.

— Ты что, рехнулась? Опыты! Они будут его уважать. Они станут обходиться с ним как джентльмены с джентльменом. И вот еще что: скучно ему не будет. Он первым из людей ступит на поверхность Луны, коснется колец Сатурна, полетает среди Магеллановых облаков и узнает еще много всяческой ерунды — к примеру, как размеры и форма черной дыры соотносятся с ее плотностью и скоростью вращения. Правда, фиг ему это пригодится, потому что после своего возвращения он тут же все позабудет.

Потом все уже пошло как по маслу. Инопланетяне похитили батюшку прямо из сада черновицкого сумасшедшего дома (когда он спал под шелковицей), и никто даже не заметил, как они подняли его на свой космический корабль, а на его место тут же отправили пять изумительных батюшкиных копий. Пять их оказалось потому, что инопланетяне, наверное, подумали, что одна копия — это как-то неубедительно, а вот если подменить его пять раз, то и сомнений в подлинности будет в пять раз меньше!!! Сами видите: умные, как обезьяны, да только тупые, как бревно.