– Спасибо большое.
– Может быть, еще?
– Достаточно, спасибо.
– Да пожалуйста. Если захотите – наливайте, термос вот он.
Ну что, трогаемся, пока нас тут совсем не замело?
– А куда вы меня все-таки везете?
Он застыл, воздев руки над рулем:
– Как куда? В Нижний, конечно! Вы же добирались до
автовокзала, чтобы уехать в Нижний, я правильно понял?
И тут в светлых глазах мелькнул нешуточный испуг:
– Слушайте, не станете же вы убеждать меня, что вам было
нужно ехать в Сеченово?! В противоположном направлении?! Впрочем, тот автобус
тоже отменили, как и нижегородский. Кому охота на ночь глядя погружаться в
этакую коловерть?
– Отменили? – ахнула Александра. – Вот же черт! Этого я и
боялась. Откуда она только взялась, эта метелища?
– С неба упала, не иначе, – пожал плечами водитель. – Так
вам все-таки не было нужно в Сеченово?
– Нет, успокойтесь. А где мы сейчас?
– Да уже возле Большого Мурашкина. Ехать осталось всего
ничего.
– Господи! – ужаснулась Александра. – Это я столько времени
спала?!
– Долго. Причем мертвым сном, – усмехнулся водитель. – Если
честно, я пытался разбудить вас на автовокзале, но вас как будто выключили из
этой жизни. А поскольку мне все равно нужно в Нижний, я и решил… Ради бога,
простите за самоуправство, я не ожидал, что вы так испугаетесь. Глупо с моей
стороны, конечно.
– Да это с моей стороны глупо, – пробормотала Александра. –
Просто я тут недавно попала в такую историю, ну и… рефлексы, так сказать.
Только знаете что, у меня денег не очень много, сотня или две. Нам зарплату
через неделю дадут – если вообще дадут. Поэтому…
– Фу, – сердито сказал водитель. – Прекратите немедленно эти
пошлости, а то высажу прямо здесь и дальше пойдете пешком!
У Александры вдруг перехватило дыхание. Что-то она совсем
ослабела, совсем достала ее жизнь, если от нормального отношения к себе, от
мимолетной заботы постороннего человека вдруг стиснулось горло и слезы наползли
на глаза.
Она выпрямилась, судорожно глотая, но не смогла сдержаться –
всхлипнула. Потом еще раз, еще.
– Господи! – Водитель встревоженно обернулся к ней. – Да что
вы, всерьез это восприняли? Конечно, я пошутил, никуда я вас не высажу,
доставлю прямо домой, даже если это на Автозаводе.
– Нет, – уже не скрывая слез, пробормотала Александра. – Это
на горе, я живу недалеко от Средного рынка. И я не… я не из-за вас, просто день
у меня был такой тяжелый, просто невыносимо. Вернее, дни.
– Ну ничего, ничего, – прожурчал он успокоительно. – Вы,
может, еще вздремнете? Во сне все проходит, знаете ли.
– Да я вроде выспалась. Вдобавок кофе…
– Ну и хорошо. Музыку включить?
– Нет, лучше не надо.
– Как скажете.
Некоторое время ехали молча.
– А вы в Сергаче постоянно живете или к родне приезжали? –
спросила Александра, чувствуя, что надо ответить на это ошеломляющее добродушие
хотя бы минимумом любезности.
– К приятелю. Он болел – ногу сломал, ну, я и приехал на
выходной развлечь его немножко. Только угодил в неудачный день: братишка его
ходил на похороны одной своей бывшей одноклассницы, в таком трансе вернулся,
что мы его утешать замучились. Ужасная история: девочка была совсем
молоденькая. Спортсменка бывшая, теперь вроде бы даже модель, а погибла то ли
от инсульта, то ли еще от какой-то такой же старческой глупости.
– От инфаркта, – глухо сказала Александра. – Согласно
заключению медэкспертизы, все сердце у нее было испещрено множеством маленьких
некротических рубчиков. То есть она была всегда предрасположена к инфаркту,
потому что он возникает в узких сосудах, которым недостает кислорода и крови.
Странно, конечно, что это никогда не проявлялось при исследованиях, ведь она и впрямь
была спортсменка. Однако сейчас у медиков даже термин такой есть – риск
внезапной смерти. Инфаркты помолодели… резко помолодели.
– Вы врач? – с интересом спросил водитель и вдруг
нахмурился. – Ох, извините, до меня как-то не сразу дошло: вы, наверное, тоже
на эти похороны ездили? Я просто подумал… знаете такие подробности. Это была
ваша родственница?
– Это была моя сестра, – пробормотала Александра – и на этих
словах кончились все запасы ее сил.
Слезы хлынули так, что ей даже показалось – вот сейчас она
задохнется. Едва удавалось вобрать в грудь воздух, и тут же снова захлебывалась
в неудержимых рыданиях.
Смерть Карины – такой молодой, такой красивой, милой – этого
горя хватило бы, вполне хватило бы для самого крепкого человека, но то, что еще
выпало на долю Александры, – это уж чересчур! Это просто несправедливо!
Ей не хватало воздуха, горловина свитера давила так, что
Александра с усилием оттянула ее, пытаясь перевести дыхание, и вдруг прохлада
прорвалась к измученному горлу, а потом что-то холодное, восхитительно-ледяное
коснулось лица, и Александра кое-как перевела дух, подняла отяжелевшие от слез
веки.
Автомобиль стоял. Стекло на дверце было чуть опущено, и
снежинки врывались в салон вместе с зимним освежающим дыханием. Водитель одной рукой
осторожно прикладывал снежные комки ко лбу Александры, а другой обнимал ее,
легонько покачивая и шепча:
– Тш-ш… Тише, тише. Все пройдет, успокойся. Тш-ш, тише!
Она уронила голову на его плечо и замерла. Где-то на обочине
сознания мелькнула осторожная мыслишка, что человек этот совершенно незнакомый,
неизвестно, что там у него на уме, но была эта мыслишка такой тусклой, блеклой,
что Александра ее почти не заметила.
Водитель достал носовой платок и принялся отирать ее мокрое
лицо, на котором слезы смешались с растаявшим снегом, все так же успокоительно
шелестя что-то невнятное. Потом она ощутила легонькое прикосновение его губ к
виску и закрыла глаза. И неизвестно, сколько времени они так сидели, совершенно
неподвижно, как бы даже не дыша, пока Александра не почувствовала, что немного
успокоилась, и не выпрямилась со слабой улыбкой:
– Спасибо вам. Все в порядке.
– Ну и ладненько, – сказал молодой человек, не думая,
впрочем, убирать руку с ее плеча. – Кстати, меня зовут Ростислав. А тебя?
– Александра, – пробормотала она, удивляясь, что этот
переход на «ты» кажется ей почему-то естественным.