Мистер Селфридж - читать онлайн книгу. Автор: Линди Вудхед cтр.№ 30

Универмаги быстро переняли идеи Люсиль. «Харродс» организовал «показы платьев на живых моделях» в отделе платья как часть юбилейных представлений 1909 года. Но хотя «Харродс» провозгласил себя «Святилищем моды», настоящие модницы поклонялись своим идолам у Люсиль. В архивах не сохранилось полного списка гостей, приглашенных на сенсационное представление «Семь женских эпох», которое Люсиль устроила ранее в том же году. В число работавших на нее моделей входили статные красавицы Геба, Филлис и Флоренс, а также невероятная Долорес, впоследствии ставшая звез-дой шоу Зигфелда в Нью-Йорке. Среди зрителей были королева Румынии Мария, Лилли Лэнгтри, королева Испании Ина, Берта Поттер Палмер, Этель Филд Битти, Марго Асквит и, по словам журналистов, «все светские львицы Лондона».

Мир моды давно созрел для перемен. Вот уже более десяти лет эдвардианские леди затягивали себя в свои излюбленные корсеты, которые создавали эффект роскошной полноты и пышного «тыла». Прекрасная миссис Кеппел, главная любовница короля, и сама раздалась до величественных пропорций, а вот королева в свои шестьдесят четыре все еще могла похвастаться талией, которую можно было охватить одной ладонью, и фарфоровой кожей, пусть и скрытой слоем макияжа. Королева накладывала на себя куда больше косметики, чем было принято в те времена. Губная помада, тени для век и тушь для ресниц по-прежнему оставались под запретом – ими пользовались лишь танцовщицы кабаре и девушки для развлечений. В магазинах продавались туалетные принадлежности – духи, сеточки для волос, пудра для лица, крошечные пачки papier poudre – напудренных бумажных салфеток, а порой и баночка румян, – но эти товары обычно убирали в какую-нибудь неприметную часть здания. В «Селфриджес» их можно было найти в задней части первого этажа, рядом с санитарно-гигиеническими товарами, в «Харродс» – на втором этаже. Этому предстояло измениться.

Модные тенденции распространялись все быстрее, выплескиваясь со страниц журналов и газет, число которых неуклонно возрастало. В Париже Поль Пуаре запустил новую «стройную линию», вытеснив пышные нижние юбки с оборками узкими юбками с перехватом у колен. Начало нового стиля было положено. Исчезли корсеты с изгибами – на их место пришли лифы, скроенные таким образом, чтобы подчеркнуть стройное удлиненное тело. Пуаре любил говорить, что он «освободил женщин», заменив корсеты на косточках бюстгальтерами. Однако последовательницы Пуаре носили длинные облегающие нижние юбки, настолько тугие, что едва позволяли ходить.

Британская модная элита охотно приняла постулаты Пуаре. Жена премьер-министра Марго Асквит обратилась к нему с просьбой провести специальный показ его коллекции для ее подруг в доме номер 10 по Даунинг-стрит. За гримированием моделей перед показом наблюдала сама Элена Рубинштейн – и даже нарумянила миссис Асквит, питавшую слабость к косметике. К сожалению, репортеры яростно ополчились против этого французского вторжения и подняли такую шумиху, что у палаты общин появились вопросы. Журналисты были единодушны в своем осуждении: «Мистер Асквит не только лишает защиты отечественного производителя, но и упрощает проникновение на рынок иностранных товаров, позволяя проводить демонстрации в резиденции, оплаченной на деньги налогоплательщиков». Жена премьер-министра, в кои-то веки притихшая, впоследствии совершала покупки в модном доме Люсиль, в то время как мсье Пуаре наслаждался бесплатной рекламой, а универмаги отчаянно копировали его модели.

Единственная тенденция, остававшаяся неизменной, – широкополые шляпы. Они стали еще больше, их украшали гигантские перья и цветы. А вот высокие прически, напротив, пошли на убыль. В «Селфриджес» предлагали богатый ассортимент шиньонов, но новой тенденцией благодаря «машинке для перманентной завивки» стали кудри. «Девчонки предпочитают кудряшки», – гласили рекламные объявления, а потому в парикмахерской универмага, оснащенной самым современным в Лондоне оборудованием, десять стилистов не покладая рук завивали клиенток. Занимались они и окрашиванием – спасибо новым красителям француза Эжена Шуэллера.

Перемены в цветовой гамме коснулись и одежды – теперь палитра не ограничивалась пастельными тонами и «королевским» лиловым. Под влиянием движения фовистов в Париже в моду быстро вошли насыщенные, смелые оттенки.

В июле 1910 года Берта Поттер Палмер устроила для лондонских грандов русский дивертисмент в своем царственном доме Карлтон-Хаус-террас. Гарри и Роуз Селфридж были в числе гостей, любовавшихся выступлением Анны Павловой и ее партнера Михаила Мордкина. На Анне Павловой было платье из алого атласа с аппликациями из золотых листьев – работа Ивана Билибина. Танец в самых разных формах давал толчок мощным модным тенденциям, а танцовщицы, такие как Анна Павлова, Айседора Дункан и скандально известная Мод Аллан, выпустившая иллюстрированное пособие по сексу для женщин, стали иконами стиля. Когда Мод Аллан дебютировала в Дворцовом театре в «Видении Саломеи», поставленном по мотивам не менее скандальной «Саломеи» Оскара Уайльда, она была одета, по словам леди Дианы Мэннерс, в «лоскут шифона». На Мод было множество ниток фальшивого жемчуга, что повлекло за собой безумную моду на бижутерию. Селфридж поспешно открыл огромный отдел бижутерии – к большому возмущению мистера Дикса и мистера Таннера, которые торговали в универмаге подлинными драгоценностями. Но делать было нечего – моду на подделки не остановить.

Однако самое сильное влияние танца на моду, несомненно, произошло благодаря «Русским сезонам» Сергея Дягилева (открыты в Париже в 1909 году). Потрясающие декорации Александра Бенуа и Льва Бакста спровоцировали волну перемен в дизайне интерьеров – яркость господствовала во всем, от краски для стен до занавесок и диванных подушек. Когда в 1911 году Дягилев привез «Русские сезоны» в Лондон, Селфридж посвятил им целую линию витрин.

«Селфриджес» оказался в нужное время в нужном месте. Кажется, в прессе каждый день появлялись сообщения о новом изобретении или смелом решении, но ничто не завораживало публику так, как авиация. За шесть лет, последовавших после того, как Уилбур и Орвилл Райт впервые поднялись в воздух в Китти-Хок в штате Северная Каролина, магия полета прочно завладела публикой. Газеты – в особенности «Дейли мейл» Нортклиффа и «Дейли график» Джорджа Холта Томаса – видели в авиации путь к увеличению тиража: для тех, кто установит или побьет рекорды по полетам, были организованы призовые фонды в несколько тысяч фунтов. Надо сказать, большинство участников конкурса были оппортунистами, занимающимися саморекламой, и их шансы хотя бы оторвать свои аппараты от земли были минимальными. Но это было не важно. Главное – что конкурс увеличивал тираж.

Французы, которые изобрели в XVIII веке воздушный шар, разумеется, тоже мечтали побить авиационные рекорды. К 1907 году в воздух поднялся биплан Вуазена и Делагранжа, а в 1910 году яркая и самобытная баронесса Раймон Деларош стала первой женщиной, получившей лицензию пилота. Но главную сенсацию сотворил француз Луи Блерио, который попал на страницы учебников по истории как первый человек, совершивший полет над водой. Пасмурным днем в конце июля 1909 года он пронесся над Кале на моноплане с трехцилиндровым двигателем и двухлопастным пропеллером и устремился в Англию.

Эпический полет Блерио, который продлился всего сорок три волнующие минуты, был проспонсирован газетой «Дейли мейл», предложившей соблазнительный приз в тысячу фунтов. На побережье Кента смельчака ждали восторженный французский репортер, размахивающий триколором, фотограф и журналист из «Дейли мейл» и Гарри Гордон Селфридж. Ударили по рукам. Луи – он, очевидно, был рад получить немного наличных – позволил Селфриджу выставлять его аэроплан в универмаге в течение четырех дней. Согласно официальной версии, Селфридж по счастливому случаю оказался поблизости во время автопрогулки по графству Кент. Его сын, однако, рассказывал, что Гарри планировал эту поездку как военное наступление, и в Кент он ехал, подготовив транспорт для перевозки самолета в Лондон. Впрочем, юный Гордон пропустил все самое интересное, свалившись с простудой. Маловероятно, что лорд Нортклифф позволил бы так легко умыкнуть своего пилота-победителя, не говоря уж о самолете, если бы не согласился на это заранее. Учитывая его знакомство с Селфриджем и рекламу для «Дейли мейл», которую ему принесла четырехдневная выставка, он ничего на этом не терял.