Купе №6. Представление о Советском Союзе - читать онлайн книгу. Автор: Роза Ликсом cтр.№ 16

Они протопали по морозу в ближайшую столовую, на двери которой висела табличка «Закрыто», и зашли внутрь.

В воздухе висел жирный запах производственной кухни. Столовая представляла собой просторный зал с высокими потолками и практичной толково расставленной мебелью. Напротив окон стояли длинные столы, по обеим сторонам которых тянулись узкие скамейки. Они встали в конец очереди, образовавшейся перед раздачей. На одной стене, чуть покосившись, висела хорошо выполненная репродукция картины Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Кто-то дорисовал карандашом стрелку к письму и подписал «Сталину». На задней стене жужжал вентилятор, под ним стоял полуразвалившийся диван, обитый цветастой клеенкой.

Девушка выбрала в витрине стакан густого томатного сока и блюдце с кусочками селедки и взяла с прилавка ломтик черного хлеба. Из большой кастрюли она налила в глубокую тарелку бесцветного супа, в котором плавали мелкие кости, и отнесла скользкий поднос на стол. Села, попробовала селедку, но та оказалась такой соленой, что она не смогла ее есть и отставила в сторону. Мужчина нарочито жадно хлебал суп, крючконосый ел гречневую кашу со свеклой. Пообедав, он неуверенно почесал лысину.

— Наш председатель профкома говорил в такой ситуации: видел татарин во сне кисель, так не было ложки; лег спать с ложкой — не видал киселя.

Мужчина равнодушно вздохнул.

— Он имел в виду, что счастье наступит в любом случае. — Он лениво сплюнул на пол. — Женщины боятся змей, финны русских, русские евреев, а евреи...

Мужчина презрительно сжал губы, встал из-за стола и вальяжно, немного подпрыгивая, направился к выходу.

— Вот ведь морда, чистокровный мясник, — испуганно прощебетал крючконосый и вздохнул тяжело и покорно. — Знал бы заранее, ни за что бы не дал ему машину.

Девушка протянула четвертак крючконосому. Тот благодарно кивнул и проворно сунул купюру в карман ватника, а девушка встала и поспешно вышла вслед за мужчиной.

Установленные на крыше административного здания центральной улицы светящиеся буквы «СССР» болезненно вспарывали темноту ночи. Мужчина и девушка устало и угрюмо шагали в сторону станции. Лишь заслышав свист тепловозов и увидев тупиковую ветку, на которой стояли, заснув навечно, старые паровозы, девушка оживилась. И даже мужчина не сдержал усмешки при виде знакомого тепловоза и привычных плешивых морд бродячих собак, которые так похожи на новорожденных жеребят. Они остановились на перроне, вслушиваясь, как довольно пыхтит впереди тепловоз. Войдя в купе, мужчина стал напевать:

— О Русь, забудь былую славу... клочки твоих знамен... Эх, как же там было. Ладно, хрен с ним! — Он перевел взгляд на девушку. Она надменно и зло ухмылялась. — Переживаешь из-за недавнего? Это же был чахоточный, бесстыжий еврейский сплетник. Я не могу сидеть с евреями за одним столом, потому что они убили Иисуса Христа.

Слова мужчины заставили сердце девушки громко биться. Она стала считать про себя: один, три, девять, двенадцать... Считала, пока не успокоилась. Тепловоз прогудел дважды, и состав тронулся. В динамиках заиграла Седьмая симфония Шостаковича. Позади оставался Новосибирск, шум строящихся спальных районов и солнечное чистое небо. Позади оставался едва ощутимый аромат блеклых гвоздик, крепкий дух чеснока и горький запах пота от принудительных работ. Позади оставался Новосибирск, механики, шахтеры, промышленный центр былых мечтаний, окруженный темными от сажи, сравнительно новыми, но изуродованными погодой пригородами, тысячи печальных остовов многоэтажных домов. Позади оставались огни потеющих в сорокаградусный мороз слепых заводов и скрипучие заводские ворота, центральные универмаги, валяющиеся возле гостиницы трупы кошек, войлочные тапочки и коричневые шерстяные рейтузы, магазины райпотребсоюза, измученная земля, Новосибирск. Промышленная зона сменилась изъеденным выбросами спальным районом. Свет, яркий свет, и район сменяется новым районом, свет и сумерки, и мимо проносится товарный поезд, длинный, как бессонная ночь, и снова свет, яркий свет сибирского неба, пригороды, свалки. Это все еще Новосибирск: грузовики по бездорожью, лошадь и воз с сеном, и красный туман. Леса и перелески со свистом проносятся мимо, одинокий девятнадцатиэтажный дом среди истерзанных, покрытых снегом полей. Нескончаемый лес, это уже не Новосибирск: гора, долина, кустарник. Город превращается в груду камней где-то далеко позади. Поезд ныряет в природу, летит, стуча колесами, сквозь заснеженное, пустынное пространство.

Девушку разбудил утренний свет. Мужчина протянул ей стакан с чаем, сам же взял в рот большой кусок сахара, помешал легкой, как бумага, чайной ложечкой чай в стакане и долго дул, прежде чем отхлебнуть. Девушка какое-то время смотрела на пейзаж за окном. Небо было слишком синим, а снег слишком ярким. В тени одинокой рябины пряталась маленькая синяя сторожка. Во дворе стоял мужик с железным ломом в руках.

— Я — часть социалистического мирового лагеря, а вот ты нет. Наш брат прошел через все лагеря: пионерские, военные и исправительно-трудовые. Исправительную лопату мне вручили, когда я был еще мальчишкой и вынес с завода кое-какой инструмент. Я знал, что мне не избежать ярма на шее, но... Самое ужасное было перед тем, как меня поймали, ожидание несчастья. Словно в чертовом колесе крутишься. Потом, когда самое страшное уже произошло, думаешь, что это часть жизни. Чтобы не умереть от голода или водянки. От всего этого у меня в голове остался только неприятный запах, как от протухшей рыбы.

Предрассветное морозное зарево окрасило ледяную крышу маленького извилистого ручья в золотисто-желтый цвет. Вокруг прибрежного тростника клубился густой туман. Заиндевелые ивы тянули свои нежные тонкие ветви к ясному переливающемуся разными оттенками фиолетового небу. Из тумана вдруг выскочил белобокий олень. Его маленький хвост подергивался.

— Мой сын по характеру чистокровный отщепенец. Героями парня должны бы быть космонавт Алексей Леонов или генерал Карбышев, превращенный фашистами в ледяную статую. Но нет. Он мечтает о таких, как Власов, и планирует переехать в ГДР сразу же, как только наберет — а он в подручных у одного спекулянта — нужную сумму долларов, чтобы достать загранпаспорт.

Мужчина безвольно опустил руки. В купе повисла гнетущая тишина.

— Я не переехал бы на ту сторону, даже если бы мне заплатили тысячу долларов. Это как пересадить птицу из одной клетки в другую. Я люблю свою страну. Америка — это позабытая Богом мусорная куча.

Солнце покачивалось над беззаботным лесным пейзажем. Тягостная атмосфера была разрушена.

— Дома в Москве я читаю Катеньке газеты вслух, а в Улан-Баторе своим друзьям. Можно, я почитаю? Мне стало бы легче. Хотя бы чуть-чуть.

Девушка кивнула.

— Цепная авария на кольцевой дороге в Москве — пять человек погибли и двадцать человек ранены, взрыв в угольной шахте на Украине — триста человек погибли, авария на нефтепроводе в Челябинске — тысяча пятьсот оленей утонули в нефти, обрыв канатной дороги в Грузии — тридцать четыре человека погибли, и опять подводная лодка затонула в Ледовитом океане — погиб семьдесят один человек, отопительный котел взорвался в доме престарелых — погибло сто двадцать семь человек, в детском доме прорвало батарею — сорок четыре ребенка обварились кипятком, пассажирский корабль затонул в Черном море — двести шесть человек утонули, химический завод приостановил выполнение трудового договора — город исчез с лица земли, обрушение электростанции в Карелии — тринадцать деревень затоплено, семьсот человек утонуло, если рухнет атомная станция, от последствий облучения погибнет миллион человек.