Сыграй мне смерть по нотам... - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Гончаренко cтр.№ 77

— Прости, — наконец сказал он и руки от лица отнял, но посмотрел мимо, на стену. — Прости, девочка.

Даша пристально, будто впервые в жизни разглядывала его хохолок и полосочки на джемпере. Она чувствовала себя рядом с ним огромной, сильной и взрослой.

— Сядь здесь рядом, — попросил Андрей Андреевич и чуть отодвинулся. — Сядь, не бойся! Всё не так просто, как ты думаешь. Что делать, вот и приходится за всё отвечать. Ты хочешь узнать, как и почему всё это случилось?

Даша присела на край дивана, но сурово отвернулась. «Сейчас снова врать начнёт», — без колебаний решила она.

Андрей Андреевич вздохнул в очередной раз:

— Прости. Ничего другого я сказать не могу. Я поступил как слабый, безвольный человек. Но я никому не хотел зла. Никогда! Просто Марина Петровна меня просила…

— Бабушка-то здесь причём? — насмешливо перебила его Даша.

— Так ведь она и дала мне ноты! Надоумила поставить своё имя, чтобы хоть как-то сочинения протолкнуть… Твоего отца не любили — какой-то он всем чужой был. А после того, как с ним несчастье случилось, вообще никто не стал бы его музыку слушать. Марина Петровна ходила в Союз, показывала кое-какие вещи. Её просто отфутболили — мол, материальную помощь получила, и нечего больше людям голову морочить. А мне Марина Петровна говорила: молчи! Она т а к говорила — ты помнишь? — что нельзя было не слушаться. Я никак не мог взять в толк, почему она не хотела вернуть сыну его музыку. Она будто доказывала ему что-то. Она его обожала, но как-то жестоко. Её было трудно понять.

Вот оно что, — покачала головой Даша.

Коротко взглянув на неё, Андрей Андреевич несколько воспрянул духом.

— Я только за одно корю себя, — продолжил он. — За то, что не признался сразу, как только она … ушла. Я так и остался мистификатором…

— А почему не признались? — строго спросила Даша.

Она уже не отворачивалась, и Андрей Андреевич — вот удивительно! — не казался ей таким омерзительным.

— Стыдно было, — просто ответил Смирнов. — И чем дальше, тем стыднее.

Андрей Андреевич взял наконец Дашину руку, влажную и тёплую, в свою. Не дрогнула эта маленькая рука в его ладони. Синие глаза, издали похожие на чёрные, прямо глянули на него из тёмных рам густых детских ресниц.

— То, что было, в прошлом. — грустно сказал Андрей Андреевич. — Есть только настоящее. А в настоящем ты навоображала, что я враг какой-то, изверг рода человеческого. Да я страшно рад, что Сергей до сих пор музыку пишет! Может, он и думает сейчас только музыкой, а не этими корявыми итальянскими словами? Я могу это представить! И то, что Фишер им заинтересовался, естественно. Прекрасно! К чему эти тайны, эти косые взгляды, намёки, грубости, глупости? Признайся, это ты мне в папку засунула письмо печатными буквами — «Берегись, час расплаты близок!» — или как там? А главное, к чему ты втравила в это дело Анну Рогатых? Я уже устал от неё прятаться.

— Это не я втравила! А кто — неважно…

Даша в упор разглядывала Андрея Андреевича, чтобы уловить момент, когда он снова начнёт врать. Он говорил убедительно и складно, только слишком жалостно всё у него получалось. Надо быстрее сообразить, в чём дело, почему подлость и гадость у него вышли похожими всего лишь на детскую стыдную тайну.

А ведь Андрей Андреевич не ребёнок! Есть тут какая-то неправда. Надо ухо держать востро. Даша считала, что прекрасно умеет отличать ложь от правды, и именно по глазам врущего. Бабушка это отлично умела!

— Я не поняла, вы в самом деле не против, чтобы в Вене на фестивале исполнялась папина музыка? — переспросила Даша недоверчиво.

— Конечно, нет. Моё ли это дело?

— И вы велите маме дать официальное разрешение? Выполнить разные формальности — не знаю даже, как они называются! — чтобы можно было папину музыку исполнять? Вы же всё про это лучше всех знаете! Вы маму попросите?

— Разумеется. Завтра же всё оформим.

Андрей Андреевич никак не ожидал, что Даша обрадуется так бурно, что она быстро вскочит, больно упёршись острым коленом в его ногу, и бросится ему на шею. Её тонкие руки сошлись у него за спиной. С этой минуты всё пошло кувырком.

Андрей Андреевич действительно почти никогда не врал. Недаром такое правдивое было у него лицо. Он и сейчас врать не собирался. Он прижал Дашу к себе и зашептал в горячее маленькое ухо, торчащее из стриженых жёстких волос:

— Всё кончилось, девочка, всё кончилось! Разве мы теперь все — все! — не можем быть счастливы? Разве нам что-то мешает? Мы все поедем в Нидерланды — и мама поедет, и ты. У тебя замечательный голос, тебе заниматься вокалом пора. Твои руки — сама погляди! — слишком маленькие. Выдающейся пианисткой тебе не быть. Зато есть голос! Ты станешь звездой, клянусь тебе! Уж в чём-чём, а в вокале я разбираюсь. Твой папа знал, что тебе надо делать — он хотел, чтоб ты пела. Врачи в Нидерландах замечательные, папе там хорошо будет. Мы найдём самые лучшие клиники, лучших врачей! Даже если медицина не всесильна… Да нет, всё хорошо будет!

Даша в его руках дрожала и всхлипывала. Её слёзы, не впитываясь, блестели на плече ненавистного прежде полосатого джемпера. Она ещё не очень разобралась, как это так всё сразу, в полчаса перевернулось с ног на голову. Сейчас было только больно глазам, из которых неожиданно брызнули слёзы, и голова кружилась. Всю предыдущую ночь она не спала и строила козни против половины мира. Потом она дотемна мёрзла на страшной пустой улице. У неё осталось слишком мало сил, чтобы что-нибудь понимать.

— Милая девочка, не плачь, — дрожащим голосом говорил Андрей Андреевич, невыразимо мягкий и шелковистый. Вернее, это его джемпер был такой, и его хорошо было обнимать.

— Жизнь горька, но что же делать? — говорил он. — Нет другой жизни. Не можешь ты вечно сидеть в этом грязном промороженном городе и играть в кабаке! Мы всё устроим. Мы во всём разберёмся, придумаем что-нибудь… и с «Простыми песнями» тоже!

Даша крепче стиснула пушистый джемпер и заявила:

— «Простые песни» тоже мои! Они мне посвящены и для меня написаны. Меня маленькой называли Дада — и в первом такте «Песен» тоже DADA. Вы помните?

— Помню, конечно. Мы придумаем что-нибудь, только потом, потом! Я знаю, ты не жестокая, не злая. Ты так просто не уничтожишь меня. Сам я ничего не хочу — ни славы, ни денег — лишь бы тебе было хорошо. А твой голос! Хочешь, мы прямо из Нидерландов в Италию поедем? И ты там будешь учиться? В Милане?

— Хочу, хочу, хочу! — отвечала Даша.

Ещё бы! Ей давно это обещали, и она всегда знала, что это будет. Она ведь уже почти выучила итальянский язык! Она уже догадалась, что тот человек, который сейчас её обнимает, сделает для неё всё. И догадалась, почему. Нет, не потому, что он боится разоблачения или происков Вагнера, а потому, что она сейчас его обнимает.

Вот как просто! Она не только его уничтожила, она теперь даже управлять им может! С детской жестокой и бесчувственной расчётливостью она прижималась к полосатому джемперу. Если закрыть глаза, можно забыть, что это Андрей Андреевич, и представить, что с ней кто-то незнакомый и прекрасный.