Свет - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Джон Харрисон cтр.№ 82

Что-то в бездумных рассуждениях Эда заставило мадам Шэн улыбнуться. Минуту-другую она созерцала картинку на экранах. Затем мягко произнесла:

— Эд?

— Да?

— Энни мной не была. Энни была настоящая.

— Это радует, — ответил Эд.

Червоточина проглотила его.

* * *

Переход он провел во сне. Невесть почему, но, даже не просыпаясь, Эд заподозрил, что состояние это навеяно мадам Шэн. Он скорчился в пилотском кресле, скосив голову набок, тяжело дыша через рот в неглубоком беспамятстве. За сомкнутыми веками глазные яблоки подергивались простым, но настойчивым электрофизиологическим кодом.

Снилось ему вот что.

Он снова оказался в родном доме. Стояла осень — глубокая, под вязким, как войлок, дождем. Сестра спускалась из отцовского кабинета, неся поднос с посудой. Эд притаился в сумраке на лестничной площадке, затем выпрыгнул на нее из засады.

— Война-а-а-а-а-а! — воскликнул он. — Упс!

Слишком поздно. Она выронила поднос, и тот полетел на пол в сочащемся из окна свете. Сваренное вкрутую яйцо покаталось широкими эксцентрическими дугами и улетело вниз по ступенькам. Эд ринулся за ним, вопя:

— Йо-йо, йо-йо, йо-йо!

Сестра на него разозлилась. Они потом долго не разговаривали. Он понимал, что это из-за увиденного им перед тем, как выпрыгнуть из засады. Сестра уже держала поднос только одной рукой. Другой — дергала на себе платье, словно то ей было не по росту. Руки уже расслабились, став мягкими и безжизненными. Она уже начинала плакать.

— Я не хочу быть мамой, — твердила она себе.

В этот миг жизнь Эда полетела под откос. Потом уже ничего настолько же скверного не происходило, даже когда отец наступил на черного котенка; а если кто заявлял, что дела пошли наперекосяк еще раньше, то ошибался.

— Пора себя за это простить, — произнес голос.

Эд, наполовину проснувшись, ощутил мягкое прикосновение внутренностей червоточины и сокращение их под натиском корабля. Он вяло улыбнулся, вытер губы тыльной стороной кисти и снова уснул, на сей раз без сновидений. Под защитой яростного сияния чужацких двигателей, в покое и неге иронической усмешки и непостижимых мотивов существа, предпочитавшего тогда называть себя Сандрой Шэн, Эда без приключений, с известным изяществом проталкивало по родовым путям миллионолетней давности. А то и более древним. В конце пути его ждала взрывоподобная вспышка глубокого света невообразимых свойств.

Выбежав из коттеджа, Майкл Кэрни в последний раз испытал прилив воспоминаний и погрузился в прошлое, увидев себя двадцати лет от роду, вернувшимся из последнего невинного путешествия на поезде; на выходе со станции Чаринг-Кросс, куда указали ему путь карты Таро, по парковке такси расхаживала невысокая, плохо одетая женщина. В правой руке она держала конверт и вопила:

— Ах ты ж чертов клочок бумаги, ах ты ж чертов клочок бумаги!

Ее широкое лицо в рамке седых волос раскраснелось от натуги. На ней было мареновое пальто, плотное, точно ковер, сдавившее пухлые груди.

— Ах ты ж чертов клочок бумаги! — визжала она.

Словно пытаясь сформулировать адрес для последней неоспоримой доставки, она варьировала ударение во фразе, пока оно не перебывало на всех словах. Было похоже, что ею движет какая-то необоримая сила. Для нее вопли стали работой, тяжелейшей, неблагодарной, вызванной глубинными потребностями. Кэрни невольно содрогнулся. Но казалось, никого больше поведение старухи не заинтересовало: прохожие поглядывали на нее с осторожным интересом и даже сочувствием, если ей случалось к ним обратиться. Когда подошла очередь Кэрни, сумасшедшая остановилась прямо перед ним и взглянула ему в глаза. Она была невысока и дородна. От нее навязчиво пахло заброшенным жильем, древними одежками и мышами. Кэрни постарался сдержать нервозность, навеянную неоспоримой драматичной искренностью ее эмоций.

— Клочок бумаги! — заорала она. Он увидел, что письмо в ее руке потрепано, надорвано на сгибе, залоснилось от постоянного ношения. — Ах ты чертов клочок!.. [73]

Она протянула ему листок. Кэрни молча отвел взгляд, смутившись. Потоптался на месте.

— Ах ты чертово писаное создание! — проговорила она.

Он покачал головой. Наверное, ей деньги нужны?

— Нет, — сказал он, — я…

Тут на форкур перед Чаринг-Кросс вкатило такси и, провизжав тормозами, остановилось рядом. На миг ослепленный солнечными зайчиками в дождевых каплях на капоте, он потерял старуху из виду. Улучив шанс, она подобралась совсем близко и ловко сунула листок ему в карман куртки. Когда он снова глянул в ее сторону, женщины и след простыл. Листок оказался не письмом, а всего лишь кембриджским адресом: чернила синие, старые, как сама бумага. Он поднес листок близко к глазам. Читая адрес, он испытал внезапное опустошение. Листок разорвался на сгибе и распался на кусочки в его руках, и тогда Кэрни изменил маршрут такси, вскочил в другой поезд и поехал домой. Там, истощенный, терзаемый депрессией, не в силах даже сумку распаковать, он вдруг понял, что запомнил адрес помимо воли. Он пытался работать. Посидел, раскладывая карты, пока не стемнело, потом, стараясь самому себе напомнить о тривиальности случившегося, поплелся из бара в бар, накачиваясь выпивкой, в надежде повстречаться с Инге Нойман и услышать от нее подчеркнутую смешком реплику: «Да это же чисто по приколу».

На следующий день он стоял под дождем в указанном месте, напротив солидного старого дома в пригороде, уединенного, высотой этажа три-четыре, полускрытого садовыми зарослями и затейливо искрошенной кирпичной стеной.

Он понятия не имел, зачем сюда явился. Он стоял там, пока обувь не промокла, но уйти не пытался. По улице носились дети. В половине пятого уличное движение ненадолго усилилось. Дождь перестал, послеполуденный свет сместился к западу, кирпичная стена обрела теплый оранжевый оттенок, и ему показалось, что сад отступает, будто улица расширилась, но тут же стена словно растянулась, став выше и длиннее. Спустя время на улице возникла женщина в пальто, тяжело дыша, шаркая по тротуару, утирая лицо. Пересекла улицу и, пройдя прямо сквозь стену, исчезла. [74]

— Подождите! — выдохнул Кэрни и кинулся за нею.

Ему почудилось, что он пробивает телом какую-то мембрану, эластично облекшую лицо. Затем незнакомый голос сказал:

— Сколь поразительно было им обнаружить, что они всегда пребывали в саду, сами того не понимая.

И он исполнился уверенности, что изнанка и окружение всего сущего суть одна непрерывная среда. Издав крик восторга, он рванулся вперед, упав во все стороны одновременно, лишь затем, чтобы обнаружить, к своему разочарованию, что это упражнение во вновь обретенном умении привело его в одно-единственное правильное направление.