Железные франки - читать онлайн книгу. Автор: Мария Шенбрунн-Амор cтр.№ 75

– Пока королева совершает паломничество, ей подобает петь лишь литании, – заупрямился король.

– Луи – святоша, – с сухим, невеселым смешком сказала Алиенор так громко, что слышал весь верхний стол. – Он полагает, что Крестовый поход может осквернить любая земная радость.

– Это так и есть, мадам, – злобно ответил король-монах, уставившись на свои хлебные катышки. – Если князю угодно слушать светские песни, то Серкамон споет не в пример лучше.

Кажется, король становился решительным и настойчивым, только противореча супруге. От их перепалки сильнее несло застарелым взаимным раздражением, чем гнилью от затхлых одежд Луи. Пережитые вместе трагедии, очевидно, не пошли на пользу их союзу. Это удручало, но главное – раздоры предводителей похода грозили оказаться вреднее распевания светских песен.

Все подавленно молчали. На середину залы вышел красивый стройный юноша с удивительным именем Серкамон, что на провансальском наречии означало «исследователь мира». Юноша кокетливо встряхнул черными, длинными, аккуратно уложенными кудрями, картинно отставил стройную ногу, заиграл на лютне и запел дивным, высоким голосом героическую песнь о том, как Раймунд Тулузский, Боэмунд Тарентский и Танкред поклялись сражаться с неверными и мечтали отдать свои жизни за Святую землю. Дамы всхлипывали, воины молча слушали о рыцарях, ценивших страдания и смерть выше победы, и можно было догадаться, что многие из них думали – кто со страхом, а кто с надеждой, – что вскоре сами сподобятся стать героями подобного эпоса.

Пока трубадур пел, Алиенор продолжала шептаться и хихикать с Раймондом. Констанция делала вид, что не замечает их увлечения друг другом, а Людовик вздрагивал каждый раз, когда королева дотрагивалась тонкими, длинными пальцами до локтя красавца дяди. Уверенность и живость жены делали еще заметнее хрупкость и слабость монарха, выглядевшего кающимся паломником, а не предводителем войска завоевателей. Но пока рядом с ним Раймонд де Пуатье, у Капетинга не окажется нехватки в разумном, направляющем совете и в достойном примере рыцарской доблести.

Серкамон допел, ему похлопали те немногие, кто не разделял отвращения Людовика к праздным песнопениям и не обижался за королеву, которой монарх петь не дозволил. Непривычной рукой Луи неловко подцепил на византийскую вилку кусок миноги, поднял ее в воздух, подозрительно оглядел деликатес и промямлил:

– Мы не смогли бы изыскать средств на наш поход, если бы по совету аббата Клервоского не отняли у евреев их нажитые ростовщичеством и святотатством богатства, а здесь нас встречают изобилие, роскошь и все прихоти Востока…

Принц Франции Пьер де Куртене обвел рукой солонки в виде кораблей, миски из бесценного китайского фарфора, серебряные блюда, наполненные изысканными деликатесами, мебель из индийского палисандра и черного эбенового дерева, исфаханские ковры, сплошь завесившие стены, и с нарочитым недоумением поддакнул старшему брату:

– Бернард Клервоский утверждает, что у восточных яств вкус греха. Как это мы перетерпели столько невзгод и мук, чтобы спасать людей, живущих в подобном избытке?

В наступившей тишине Раймонд невпопад захохотал во весь голос в ответ на тихие слова королевы. Людовик нахмурился. Но князь был так увлечен беседой с племянницей, что не слышал своих гостей и не замечал зависть и горечь, вскипающую в настрадавшихся крестоносцах. Сынов северных стран, три четверти года перебивавшихся солониной, сушеной рыбой и вяленым мясом, неприятно поразили греческие и восточные блюда: рис, приправленный киликийским шафраном и индийским карри, рыбья икра, острые соусы с перцем, кориандром и куркумой, фиги, изюм, апельсины, лимоны, финики…

– Все у нас есть, – поспешила заявить Констанция, уже без зазрения совести жалеющая прекрасный, напрасно отданный плащ, – кроме самого необходимого – безопасности, мира и спокойствия.

– Я потрясен вашей Антиохией, – подхватил граф Фландрский, оставленный Людовиком в Атталии, дабы заботиться о покинутом там войске, и тут же бросивший несчастных на верную гибель. В мочале графской бороды сердито дрыгались крошки еды. – Оказывается, это огромный, многолюдный и роскошный город, куда больше Парижа. А ваши соборы, фонтаны, колоннады, амфитеатр, акведук, мраморные мостовые… Ничто в Европе не может идти в сравнение с этой роскошью.

– Я заложил аббатству Сен-Дени свои земли, чтобы участвовать в походе, – поддакнул Ангерран де Куси.

– Антиохия – торговый город, латинян в нем – меньшинство, – резче, чем это сделала бы Констанция, возразил Раймонд, наконец-то услышавший упреки будущих спасителей. – А город, желающий привлекать к себе богатые торговые караваны, должен удовлетворять все прихоти купцов.

– Прихоти купцов! – с горечью повторил король. – Чтобы собрать деньги на этот поход, я обложил податью каждую душу во Франции, я стребовал суровые налоги с каждого прихода. Епископы и приоры монастырей слезно жаловались, что вынуждены переплавлять освященную посуду.

Алиенор зло засмеялась:

– Они бы слезно жаловались, если бы им пришлось раскошелиться на осла для второго пришествия!

Раймонд перегнулся через племянницу, дерзко уставился на короля в упор:

– Мы за спасение святых мест не серебряной посудой платим, а жизнью и кровью. Защита Святой земли – общее дело всех христиан. Уступим здесь – завтра тюрки будут под стенами Парижа!

– Ну, Париж-то в безопасности. Еще четыреста лет назад рыцари Шарля Мартеля остановили магометан при Пуатье, – граф Фландрский равнодушно запихнул в середину бороды ножку жареной в кокосовом молоке лягушки.

– Европа в безопасности благодаря византийцам, они главная преграда на пути неверных, – опять дама Филомена не упустила возможность сказать гадость всем присутствующим.

– Византийцы – еще одна наша общая беда. Антиохия между Сциллой Нуреддина и Харибдой Комнина, оба наперегонки пытаются захватить княжество. А падет Антиохия, не удержаться и Иерусалиму, – пригрозил Пуатье.

– Без воли Господа волосок не падет, – уверил князя христианнейший король и укорил, видимо, за недостаточность доверия к защитной длани Создателя: – Я только у Константинополя видал такие укрепления, как у вашей Антиохии. К тому же с юга – горы, с севера – река!

– Я не силен в теологии, ваше величество, но уверен, что Господь, защищая Антиохию, ожидает от меня того же, – Раймонд раздраженно ощипывал кисть винограда. – Вашему величеству не нравятся купцы, но от них львиная доля доходов, и все эти доходы мы тратим на содержание армии. Но никакие деньги не помогут, если мы не завоюем Алеппо и Шейзар. И Эдессу! Только отвоевание Эдессы вернет нам защищенный тыл и обезопасит весь север латинского Востока. Наша естественная граница проходит по Евфрату.

Король не ответил, взгляд его водянистых глаз блуждал по стенам. Констанция поняла, что он ускользнул от требований Раймонда в свои мысли, как в раковину. Князь и король не понравились друг другу. Тем важнее казалось ей растопить отчуждение Луи, отвлечь несчастного от пережитых в пути невзгод, заставить вдохновиться будущими кампаниями!