Цветок Фантоса. Романс для княгини - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Фейгина cтр.№ 37

– У тебя такой вкусный страх, Таливайдена, – прошептал Охотник.

– Вкусный страх? – растерянно переспросила я, сбитая с толку словами, заворожённая нежностью голоса и улыбкой в глазах цвета ветра.

– Страх подобен соли, – продолжал он, не сводя с меня глаз. – Еда без соли пресна, а я навечно обречён есть пересоленную пищу.

– Мои соболезнования, – холодно сказала я, осознав вдруг, что бездна его глаз не менее опасна, чем бездонная пропасть Грани.

– Зато твой страх, моя Таливайдена, – сказал, не обращая внимания на мою неожиданную холодность, Охотник, – твой страх с нотками ярости и отчаянного веселья я готов смаковать вечно.

– А если я перестану бояться? – с вызовом спросила я.

– Не так быстро, моя хорошая, – он усмехнулся, став на мгновение похож на кота, играющего мышью. И на мгновение я увидела в нём того, кто мчался за мной по пятам с кличем «Вайде-ра!». Я поняла, что ускользнула от Охотника не благодаря своей ловкости, и не благодаря несравненной Луночке, а благодаря его желанию освободиться и… поиграть со мной подольше.

– А как быстро? – дерзко спросила я, цепляясь за собственную дерзость так, как совсем недавно цеплялась за руку Аэрта.

– Может, через вечность-другую, – предположил он с улыбкой, которая должна была бы напугать меня ещё сильнее. Но не напугала. Наоборот, теперь я точно знала, что мне надо делать.

Моё появление у карточного стола было встречено смешками и удивлёнными взглядами.

– Что это вы, господин Задольский, – с ехидной усмешкой спросил меня господин Банников, сухенький благообразный старичок, – танцами манкируете[15]?

Вопроса этого я ожидала, памятуя о сборнике наставлений «На все случаи жизни общественной», на знание коего экзаменовала меня в своё время кузина Софья Александровна. Сборник безапелляционно объявлял невежами юношей, избегающих танцев. И, хотя я оттанцевала уже все обязательные танцы, от которых молодого человека возраста Виталиона могла избавить только хроническая хромота на обе ноги, моя ретирада к карточному столу разочаровала версановок.

– Помилуйте, господин Банников, отчего же манкирую! – воскликнула я. – Честно отдав дань уважения версановским девицам и дамам, я теперь хочу отдать дань дамам другого рода.

Я указала на колоду, лежавшую на столе.

– Экий вы, милый мой, проказник, – хихикнула госпожа Подковицына, молодящаяся ровесница господина Банникова, которой белые букли придавали сходство с болонкой.

– К вашим услугам, сударыня, – почтительно поклонилась я. И вновь повернулась к Банникову. – Позволите присоединиться?

– Сделайте одолжение, молодой человек, – всё с той же усмешечкой ответил мне Банников. – Господин полковник изволил нынче предпочесть живых дам карточным. Можно, конечно, сыграть и втроём, но вчетвером веселее. Не правда ли, Вадим Сергеич?

Он повернулся к своему соседу, худощавому господину, чья выправка выдавала в нем человека военного, а фрак из дешёвого сукна свидетельствовал об отставке и безденежье. Фамилия соседа – Менцев – показалась мне странно знакомой. Однако лица его, перечёркнутого безобразным шрамом, вспомнить я никак не могла.

– Д-д-да, – заикаясь, пробормотал Вадим Сергеевич.

– Милости просим, сударь, – Банников указал мне на свободное кресло. – Сколько поставить изволите?

Я на мгновение задумалась. Не хотелось ставить слишком много, но и слишком мало поставить тоже было нельзя.

– Три полуимпериала, – ответила я. И тут же поняла по лицам собеседников, что ставка оказалось слишком высокой.

– Однако, – покачал головой господин Банников, а госпожа Подковицына хихикнула.

– Я не смммогу под-д-ддержать, – мучительно покраснев, произнёс Вадим Сергеевич. Видно было, что каждое слово давалось ему с трудом.

Я растерялась, не зная, что сказать, но положение спасла моя соседка.

– А вы поставьте фант, – предложила она, весело тряхнув буклями. – Вот когда я была ещё совсем девочкой…

Вадим Сергеевич побледнел. Похоже было, что угроза рассказать о временах «когда я была девочкой» испугала его не на шутку, и он готов капитулировать.

– И в самом деле, Вадим Сергеич, – поддержал Банников. – Мы не из корысти играем, а приятного времяпровождения ради. Скажите же, господин Задольский!

И старичок добродушно улыбнулся. На этот раз в его улыбке не было и тени ехидства.

– Право же, господин Менцев, – любезным тоном произнесла я. И тут меня осенило. Я вспомнила, где я видела эту фамилию. В длинном списке погибших в Динской битве, в первых строках которого стояли имена генерала Улитина и его адъютанта поручика Волковецкого, в списке, который я выучила почти наизусть, числился и Вадим Сергеевич Менцев, капитан от инфантерии. – Поставьте фант, оговорим, что его исполнение не будет противоречить здравому смыслу и не заставит вас поступиться честью или имуществом.

Неприязнь, с которой смотрел на меня Вадим Сергеевич, не исчезла, а лишь немного уменьшилась, смешавшись с насторожённостью.

– Ф-ф-фант, – обречённо махнул он рукой.

Я улыбнулась, зная, о чём именно попрошу я Вадима Сергеевича в случае выигрыша. Но улыбалась я напрасно, поскольку первую партию выиграл именно он, а я, погрузившись в свои мысли, позорно обремизилась[16], имея на руках туза треф.

Лицо капитана при известии о выигрыше на мгновение озарила тень улыбки. Остальные же партнёры показались мне весьма довольными своим проигрышем. И верно, лучшего способа помочь деньгами Вадиму Сергеевичу не найти.

– Ставлю десять полуимпериалов, – воскликнула я, изображая раззадоренного проигрышем мальчишку.

Мои партнёры вновь посмотрели на меня с удивлением.

– Эдак, мы, сударь мой, вас в два счёта обдерём, как липку, – с непосредственностью пятилетней девочки хихикнула госпожа Подковицына. И тут же смутилась под строгим взглядом господина Банникова.

Рамс, снисходительно именуемый «дамской игрой», презираемый в столице и популярный в провинции, не требовал особого внимания или точных расчётов. Расчёт мне требовался лишь для того, чтобы проиграть наверняка, причём проиграть именно господину Менцеву.

Но оказалось, что не только я озаботилась выигрышем Вадима Сергеевича.

Господин Банников тоже подыгрывал ему, делая это аккуратно, даже филигранно. Только один раз, когда госпожа Подковицына, эта неугомонная бабушка-девочка, радостно хихикая, взяла взятку, старик допустил оплошность. Хотя и оплошностью это можно назвать едва ли, настолько быстро скользнул по его пальцам простенький отвод глаз. И, будь за столом настоящий Виталион, он вряд ли заметил бы что-нибудь. Этот фокус – Дара он требовал столь мало, что скорее был фокусом, чем полноправной иллюзией – напомнил мне об иллюзии, наложенной на кольцо дядюшки Луки. Мог ли человек, так трогательно заботящийся об отставном капитане, быть втянут в преступный заговор? Пока я размышляла об этом, партия закончилась. И господин Менцев стал богаче на десять, нет, на одиннадцать полуимпериалов.