Былое и выдумки - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Винер cтр.№ 88

– Нет, что вы, это нельзя…

– Почему же нельзя? Я на вас посмотрел, послушал вас. Вы мне симпатичны. Вы недавно приехали из России, и у вас в Израиле наверняка мало что есть. Жилье у вас есть? Работа? Скажите мне, что вам нужно, и я охотно помогу.

– Мне ничего не нужно, – проговорила я с горьким сожалением.

– Это неправда. Не отказывайтесь. Если это против правил «Призыва», пусть это вас не беспокоит. Они никогда ничего не узнают.

Конечно, это было против правил. Но не это меня останавливало, тем более что я сразу поверила этому человеку, поверила, что он бы меня не выдал. Но… одно дело просить помощи в пользу Израиля, к которому я горела тогда жаркой любовью (я и сейчас люблю эту страну, и даже сильнее, но иначе). И совсем другое – просить милостыню для себя лично.

– Спасибо, но нет.

– Поймите, помогая вам, я помогу новой гражданке Израиля, а вы ведь как раз и собираете пожертвования для помощи новым гражданам. Разве не так?

– Именно так.

– Так в чем же дело?

– Дело в том, что… простите, но лично я принять ваших денег не могу.

Человек пожал плечами:

– Вы поступаете очень глупо и смешно, и вы об этом пожалеете. – (Я и без того жалела.) – Но насильно навязывать вам свою помощь я не стану. В таком случае, спасибо за визит, не буду вас больше задерживать.

– Но… а…

– Извините. Нет.

Этого миллионера я вспоминаю давно уже без сожаления, зато с симпатией, несмотря на отсутствие его интереса к Израилю. А в «Призыве» меня, разумеется, не похвалили за неудачу. За то, что не сумела его расколоть. На него, видимо, возлагались особые надежды.

Надо сказать, что он был не единственный, кто пытался дать деньги непосредственно мне. Только другие делали это гораздо грубее и обиднее. Один, подвезя меня к гостинице и пожимая мне на прощание руку, вложил в нее стодолларовую бумажку и сказал:

– Это вам на обед.

Я воткнула ему бумажку в нагрудный карман и нырнула в дверь гостиницы.

Второй был еще хуже. Он посмотрел на мои ноги, прищелкнул языком:

– Ножки ничего, но обувь! Нате, купите себе что-нибудь поприличнее! – и протянул мне деньги, я не посмотрела сколько.

На ногах у меня были теннисные туфли, старые, но очень удобные при моих постоянных разъездах. И ничего неприличного в них я не видела.

Я ответила ему по-русски:

– Да пошел ты в баню!

А он, оказывается, немного знал русский от бабки, дореволюционной эмигрантки из России. И пожаловался в «Призыв», что я ему нахамила – велела пойти помыться.

Еще была довольно милая пожилая женщина с голубой сединой, которая на общем митинге ничего не пожертвовала, а после подошла ко мне и сказала:

– Мне было очень интересно вас слушать. Израиль мне очень дорог. К сожалению, я могу дать так мало, что было бы прямо-таки неприлично об этом объявлять. Если позволите, я просто сделаю вам маленький подарок. Вместо цветов!

Я была тронута, но тридцати долларов ее не взяла. Так дешево продавать свою гордость! Я вон ее куда дороже, и то не продала!

Были и другие, и все они были мне глубоко неприятны. Может быть, именно потому, что принять очень хотелось, но что-то всегда запрещало.

Впрочем, при всей своей гордости одно подношение я все-таки приняла. В каком-то из городов срединной Америки директор табачной фабрики, увидев во время перерыва, как я курю в коридоре, поднес мне после собрания целых три блока сигарет. Сигареты были не самые мои любимые, «Парламент» с жестким картонным фильтром, но отказаться я была не в силах. Сигарет мне все время недоставало, они в Америке недешевы. Произошло это, мне кажется, в штате Орегон, но уверена я быть не могу (специально посмотрела в Интернете, где производят сигареты «Парламент», оказалось, в Америке их теперь вообще нигде не делают, а делают в городе Донецке на Украине).

Где-то в гостинице неподалеку от Лос-Анджелеса я нечаянно столкнулась с коллегой-собирателем. С таким же свежим израильтянином из Москвы, в Штатах с той же задачей, что и я. Между прочим, встречаться нам было не положено, не знаю уж почему. Но, видно, в «Призыве» произошла какая-то накладка с расписанием, и мы встретились. Мы с ним еще с Москвы были немного знакомы. Вообще-то, он не очень мне нравился, но тут, в этой американской пустыне, мы встретились, как родные, чуть в объятья друг другу не упали. Мы забрались к нему в номер, заказали кофе, и пошли бесконечные разговоры. Языки наши, изломанные в непрерывном общении с американцами, наслаждались отдыхом на русском.

Вот тут-то мне и дали понять, какая я безнадежная фраерша.

– Ну, и много ли ты насобирала? – спросил меня знакомый, когда мы обменялись первыми впечатлениями.

– Представь себе, порядочно. Точно не знаю, но где-то побольше миллиона.

Впоследствии я оказалась чемпионкой! Несмотря на все оплошности, набрала больше всех в том году. Мне даже дали некий диплом, и благодарственное письмо прислали от директора «Призыва». Одна моя приятельница говорит в таких случаях «лучше бы деньгами!», но я, разумеется, не так цинична. И диплом и письмо я какое-то время хранила. Хотя, если бы к письму был приложен хорошенький чечок, я бы не огорчилась.

Огорчилась я от дальнейшего разговора со знакомым. Обидно, когда тебя считают дурой и растяпой. Он мне прямо, конечно, такого не сказал. Услышав от меня про миллион, он было разинул рот, но тут же сообразил и засмеялся:

– А! Ну да, ну да. Молодец! Нет, ты скажи, себе сколько насобирала?

Я показала ему сигарету, которую курила:

– Таких три блока.

– Тоже хлеб. Ну, а существенного?

– Это очень существенно.

– Да ладно тебе! Не хочешь говорить?

– А мне нечего говорить.

– Да ну? Неужели никто ничего не предлагал?

– Почему, предлагали, и не раз!

– Ну?

– Я не брала.

– Это почему же?

– А ты бы взял?

Он расхохотался:

– Ну, ты даешь! Бы!

– Берешь?

– Конечно, беру. Они ведь от чистого сердца. Когда предлагают, беру, и когда не предлагают, тоже беру.

Он объяснил мне, как надо себя вести и что говорить, когда сами не предлагают. И что брать надо все, что дают. Деньги безусловно, а случается, богатый еврей приведет на свою текстильную фабрику – брать там одежду, на обувной – обувь, на бумажной – тетради и блокноты и т. д. И что они рады все это дать, им это приятно, от них не убудет, а нам полезно. Еще он объяснил, что я сваляла дурака, согласившись на такую скромную оплату моей работы. Он сумел выторговать у «Призыва» вдвое больше, да и то мало, работа наша тяжелая и важная. «И ты, – сказал он, – тоже стребуй с “Призыва” больше, требуй, они заплатят. И не дури, принимай все, что дают. Не забывай, нам, литераторам (он был писателем), в Израиле заработок не светит, запасайся чем можно и пока можно».