Не зови меня больше в Рим - читать онлайн книгу. Автор: Алисия Хименес Бартлетт cтр.№ 88

Я вызвала в комиссариат мужа Нурии, и он, наверняка зная, что выбора у него нет, согласился прийти. Я приняла его у себя в кабинете с подобающей случаю улыбкой, которую в буквальном смысле слова отрепетировала перед зеркалом.

– Поверьте, я сожалею, что пришлось вас побеспокоить, сеньор Кодина.

– Если мы сразу обратимся к сути дела, беспокойства будет гораздо меньше. Завтра я лечу в Пекин, и у меня еще есть дела, которые надо завершить в Барселоне.

– Ваша супруга и Рафаэль Сьерра на протяжении многих лет были любовниками, – заявила я ему без всяких церемоний.

Он посмотрел на меня разочарованно, потом улыбнулся:

– Вы вызвали меня, чтобы сообщить это, инспектор? Вот уж не знал, что сейчас полиция занимается любовными похождениями.

– Вам это было известно?

– А какое это имеет значение? Кажется, я вам успел сказать, что жизнь Нурии меня уже не касается.

– Или она все еще касается вас до такой степени, что вы всячески стараетесь покрывать жену?

– Понятно. Вы полагали, будто я выйду из себя, узнав, что жена мне изменяла, и что если я покрывал какие-то ее дела, то страшный гнев заставит меня переменить позицию. Это был бы слишком уж классический вариант сценария, вам не кажется?

– Но я ведь должна была попробовать. Иногда мы в душе сохраняем что-то атавистическое, – сказала я искренне.

– На ваш взгляд, во мне осталось что-то атавистическое?

– В очень малой степени.

Он рассмеялся, и смех его звучал чересчур пронзительно, как случается с теми, кто смеяться не привык.

– Вы мне нравитесь, инспектор Деликадо. Так вот, если бы я знал, что моя жена в те времена хоть каким-то боком была связана с организацией этого преступления, я бы сейчас молчать не стал. Но мне ничего об этом не известно, больше того: я не верю в ее причастность к убийству. Нурия – женщина холодная, властная, всегда всем недовольна, но ей никогда не хватило бы духу на преступление против собственного отца. Разве вы сами не видите, какого мужчину она выбрала себе в любовники? Совершенно безвольного, которым она могла крутить и вертеть по своему усмотрению. Она ведь не попыталась завоевать человека с сильным характером. Нет, ее устроил самый легкий вариант, устроила покорность Сьерры, всю жизнь благоговевшего перед семьей, которой она кичилась. И вы полагаете, подобная особа способна совершить жестокое преступление?

– Но когда она вышла за вас…

– С этим я только что разделался. Я уже подал заявление о разводе. Вся эта история стала получать слишком большую огласку, что вредит моему престижу; то есть теперь у меня появился прекрасный повод для немедленного развода.

– Надо признать, вы откровенны.

– В вашем мире правила очень просты: полиция карает за преступление. В моем мире они тоже не многим сложнее: каждый стремится стать победителем. Вот и все.

– Я пожелала бы вам удачи, но, пожалуй, вы и без таких пожеланий прекрасно обходитесь.

– А вот я вам удачи искренне желаю, ведь, насколько можно судить, вам она нужна куда больше, чем мне. Только не забывайте, инспектор: семья Нурии – это трясина, где под каждым камнем – черви, в каждом уголке – гниль и тлен. К тому же у всех у них голова не в порядке. Учтите это.

Беседу с ним я закончила с противоречивыми чувствами. С одной стороны, ясность мыслей этого человека восхитила меня. С другой – по сути своей то, что он говорил, звучало отвратительно. Быть победителем – вот единственная для него мораль. И если по пути к успеху ты ненароком совершаешь ошибки, их надо исправить – вот и все. Не уверена, чтобы мне хотелось быть такой, как он, однако уже одно то, что я в этом не уверена, привело меня в смятение.

Встретив в кабинете Гарсона, я вспомнила, что он обижен на меня, и не знала, как себя вести. Он же попытался облечь свою речь в ироническую форму, но это вышло у него ужасно неуклюже:

– Я пришел не для того, чтобы докучать вам, инспектор. Судья требует, чтобы мы с вами объединили наши отчеты: мой римский и ваши за последние дни. Так что если у вас нет более важных дел и если вы согласны уделить мне кроху вашего времени…

– Идите к черту, Фермин! – взорвалась я, и это был крик души.

На беду, в этот самый миг в кабинет вошел комиссар Коронас, который, разумеется, услышал мой вопль. Он заговорил с порога:

– Петра, вы знаете, какой сегодня день недели?

– Пятница, сеньор.

– Точно. Так вот, я вас прямо сейчас отпускаю домой – и не возвращайтесь до понедельника. По-моему, на вашем поведении уже начинает сказываться чрезмерная занятость.

– Если вы так хотите, комиссар, я уйду. Во всяком случае, тогда никто больше не будет отравлять мирную и дружественную атмосферу этого чудесного места.

Произнося подобную чушь, я поспешно кидала в сумку свои вещи. Коронас и Гарсон молча на меня взирали и, когда я с ними попрощалась, почти в один голос ответили:

– Счастливых выходных, инспектор Деликадо.

Домой я приехала, пылая жестокой обидой на весь мир. Домработница уже ушла, иначе и она попала бы мне под горячую руку. Холодильник был заполнен едой – да, конечно, ведь эти выходные с нами проведут дети.

Где-то часов в шесть появились близнецы, потом – Марина. Я читала роман, но когда они разложили на ковре в гостиной огромный пазл, я стала вместе с ними думать и гадать, как лучше соединить детали. Это занятие помогло мне расслабиться, как и нелепая музыка, которую Тео поставил на CD. Я стала что-то напевать и налила себе пива, чтобы оно помогло мне лучше понять тайну головоломки. Я вздохнула, явно начиная успокаиваться.

В девять вернулся Маркос, и мы с ним взялись готовить ужин: гамбургеры, рис с овощами и огромную миску салата. За столом ничего необычного не произошло. Единственной темой, которая могла вызвать напряжение, была Айседора Дункан, но имя ее всплыло лишь под конец, да и то заговорили о ней мы с Мариной наедине.

– Ты можешь еще раз мне объяснить, как умерла эта танцовщица? – спросила девочка.

Я повторила свой рассказа – весь эпизод с длинным шарфом, стараясь не слишком вдаваться в детали. Я наблюдала за тем, как мои слова вызывали на ее лице любопытство, растерянность, ужас, восторг. Мне было понятно, что в ее воображении отныне появился идеальный женский образ, хотя она не очень ясно себе представляла, кто такая эта Дункан.

Суббота прошла без происшествий – в тихих и мирных семейных занятиях, в воскресенье мы выехали за город и пообедали в ресторане. После обеда дети разъехались по домам. Мы с Маркосом, каждый со своим стаканом в руке, сели читать. Первые глотки джина-тоника пришлись как нельзя кстати, но понемногу мысли о неминуемом понедельнике и мучительные воспоминания о служебных неурядицах сделали свое дело: я начала терять нить повествования, погружалась в сумбурные размышления и в конце концов стала выстраивать какие-то нелепые гипотезы. А что, если в этом деле появились какие-то новости, однако комиссар Коронас запретил звонить мне домой и сообщать о них? А что, если комиссар уже решил закрыть дело? В волнении я вскочила на ноги и швырнула книгу на диван. Маркос смотрел на меня поверх очков: