Не зови меня больше в Рим - читать онлайн книгу. Автор: Алисия Хименес Бартлетт cтр.№ 18

– Я мало что знаю про счастливых мужчин, сеньора Сигуан, но думаю, счастливые мужчины, они все разные, и каждый счастлив на свой лад.

– Вы намекаете, что для моего отца счастьем было снимать дешевых шлюх?

– Не мне судить, как именно он понимал счастье, но когда его убили, он находился в компании одной из них.

Тут у этой далеко не покладистой дамы появились все основания, чтобы взорваться и устроить бурную сцену, однако ничего подобного не случилось. Она скорчила гримасу презрения, смешанного с покорностью судьбе, и вздохнула:

– Отлично, инспектор. Ни вы, ни я не можем позволить себе терять время даром. Скажите определенно, что вы хотите узнать.

– Думаю, любые сведения как о вашем отце, так и о фабрике нам пригодятся.

– Мой отец был великим предпринимателем, но в конце концов он состарился, и, как случается со многими блестящими людьми в старости, его деловая хватка стала ослабевать. Фабрика пришла в упадок, и после его смерти мы с сестрами решили закрыть ее. Были погашены все долги – и жизнь продолжалась. И вот теперь женщина, которую, вероятно, мучит совесть из-за того, как она обходилась со своим мужем, или которая просто-напросто решила потрепать нервы его родственникам, начала мутить воду. Но напрасно она это затеяла. Моего отца убил мелкий уголовник, а его убил другой, того же пошиба. В свое время полиция не обнаружила ни малейшей связи между двумя событиями – потому что никакой связи между ними и не было. Вы полагаете, мне доставляет удовольствие вспоминать, при каких обстоятельствах погиб отец? Думаете, такого конца я хотела для отца? Но убили его именно так – и точка. Сам же он и учил меня, что, когда ты сталкиваешься с очевидными фактами, не стоит задавать лишних вопросов – это заведет в тупик, отравит душу отчаянием, а я не из тех женщин, что склонны отчаиваться.

– Тем не менее сеньор Сьерра уверял нас, что на фабрике незадолго до гибели вашего отца начался резкий подъем, что появились новые клиенты за границей – итальянцы, французы…

– Ну, это все ерунда! Я работала вместе с отцом и потому много чего знала. Этот подъем… ну, как вам сказать… сегодня он есть, а завтра и следа не осталось. Надеяться на будущее совершенно не приходилось, вот я и не стала надеяться, потому что меня никогда не тешили и не прельщали пустые иллюзии.

– Кто принял решение ликвидировать предприятие?

– Все три сестры – при полном единодушии. Мы продолжали задавать ей вопросы, на которые Нурия отвечала с отчетливостью, которая порой граничила с хамством. Под конец, прощаясь, она пожала нам обоим руки и изобразила на лице что-то похожее на улыбку. И я была ей за это благодарна – видно, улыбка стоила сеньоре Сигуан больших усилий.

– Ядрена вошь! – не выдержал Гарсон, уже сев в машину. – Настоящий фельдфебель! Неужели хоть когда-нибудь кто-нибудь согласился провести с ней романтический вечер? Руку даю на отсечение, что из музыки ей больше всего по вкусу военные марши. А любимый цветок – кактус, да чтоб колючки погуще.

– А меня, скажу я вам, бесит как раз то, что она права. Вот мы явились и задаем ей вопросы про папочку – через пять лет после его убийства. И что? А то, что выглядим мы смешно с этим своим допросом, толку от которого ноль. Она, по крайней мере, не скрывает того, что думает про нас. Уверяю вас, Гарсон, если мы в самое ближайшее время не обнаружим какой-нибудь важной зацепки, это дело отправится прямиком туда же, откуда оно вылезло, – в ящик стола, будь он неладен.

– Между прочим, буквально при каждом расследовании у вас случается всплеск отчаяния. На сей раз, правда, – довольно рано. И возможно, это хороший признак.

– Хватит меня подкалывать, Гарсон. Итак, я еду в Ронду, а вы тем временем допросите младшую дочь Сигуана, может, чего там и наковыряете. Хорошенько к ней присмотритесь.

– Третья дочка короля Лира?

– Ага. Вот сами увидите, сколько в ней будет нежности и любви к памяти покойного отца. Готова поспорить на что угодно.

– Не хочу я спорить – вы в таких странных вещах куда лучше разбираетесь.

– Вернее сказать, в таких бесполезных вещах, Фермин. Да, здесь я просто мастер.

Я приехала домой. Ни Маркоса, ни домработницы не было. Я проверила свой электронный билет: самолет вылетал из Барселоны через три часа. Я распечатала список мебельных магазинов Ронды. Сунула в легкую дорожную сумку все необходимое. И почти покончила с этими делами, когда вернулся Маркос. Он поцеловал меня.

– Куда собралась?

– В Ронду, попытаюсь получить свидетельские показания, которые могут оказаться очень важными.

– Ты ничего мне не говорила.

– Решение принято только что, но я быстро вернусь. Начальство теперь желает, чтобы поездки были короткими. Денег мало, даже Гарсону не позволили со мной ехать.

– Очень жаль, а я заказал столик в замечательном ресторане, чтобы мы могли вдвоем спокойно поужинать.

– Поужинаем, когда я вернусь.

– Это будет не то же самое.

– То же самое, только через один или два вечера.

– Ни завтра, ни послезавтра у меня не будет дня рождения.

Никогда, никогда я с такой силой не мечтала, чтобы вдруг, ни с того ни с сего, разразилось какое-нибудь стихийное бедствие, пусть хотя бы средней силы: ну, например, задул ураганный ветер, который заставил бы нас закрыть все окна, или началось слабенькое, по шкале Рихтера, землетрясение, или, по крайней мере, хлынул проливной дождь. Что угодно, лишь бы мне не пришлось выдавливать из себя извинения за мою ужасную забывчивость. Но погода оставалась спокойной, светило солнце, так что я пробормотала:

– Ах, прости, дорогой, мне правда очень жаль. Совершенно вылетело из головы. Я даже не знаю, как мне извиняться перед тобой!

– Не беспокойся, Петра. Я понимаю, что ты вся в делах.

Я попыталась отыскать объяснение психологического плана:

– Причина не только в том, что у меня много работы, хотя ее и правда выше крыши. Просто на первых этапах расследования нового и трудного дела, а это дело трудное, оно меня целиком поглощает, и у меня случается помрачение рассудка. Поверь, через несколько дней оно пройдет.

– Успокойся. Если здраво рассудить, это не так уж и важно. Ну, отметим мой день рождения, когда ты вернешься. А я желаю тебе удачной поездки в Ронду.

Он произносил все эти слова утешения и сочувствия с лицом святого, терпящего поругание от неверных, и у меня появилось желание прекратить эти муки, шмякнув его чем-нибудь по голове. Я, разумеется, ничего такого не сделала, а только поцеловала мужа в щеку. Потом схватила сумку и рванула в аэропорт. В такси, дав полную волю раздражению, я позволила своим мыслям попастись на охваченных гневом и яростью территориях феминизма: да, конечно, забыть о дне рождения супруга или супруги – это классика семейной жизни. Однако обычно такие вещи забывает муж, и критическая ситуация разруливается после пары упреков и обещания загладить вину, приправленных потоком поцелуев и подхалимской лестью. Но стоит проявить забывчивость жене, как события окрашиваются в трагические тона, и кажется, будто удар нанесен по любви, основам супружества и чуть ли даже не по конституции страны. Мне хотелось зарычать. Правда, за смятение, бушевавшее у меня в душе, в конце концов заплатил бедный таксист, которому я довольно грубо ответила, когда он спросил, к какому терминалу меня подвезти. Ну и ладно, он наверняка человек женатый, а значит, и за ним водятся какие-нибудь грехи, которые он должен искупить.