Монстролог. Кровавый остров - читать онлайн книгу. Автор: Рик Янси cтр.№ 10

Что ж, подумал я, или он спит, или умер. Если спит – я не рискую его будить. Если умер – то в любом случае не проснется!

Быстро и бесшумно проскользнул я к двери в подвал, колеблясь, но все еще не решаясь спуститься…

И внутри меня сидело чудовище.

Только один разочек взгляну, пообещал я себе. В конце концов, раз уж мой наставник так тщательно оберегает эту тайну, она должна того стоить. И, говоря начистоту, гордость моя была задета. Я воспринял его скрытность как знак недоверия – и это после всего, что мы пережили вместе! Если уж он не мог довериться мне, единственному человеку, который его терпел, кому он вообще мог верить?

Рабочий стол монстролога был накрыт черной тканью. Под ней находилась добыча доктора Джона Кернса: я видел очертания уже знакомой коробки. Зачем же монстролог ее прикрыл? Чтобы спрятать от жадных глаз, очевидно, – и только одному человеку в этом доме могли принадлежать такие глаза.

Гнев и стыд во мне вспыхнули с двойной силой. Да как он посмел! Разве я не проявлял себя с лучшей стороны раз за разом? Разве я не был образцом нерассуждающей верности и непреклонной преданности? И вот какова моя награда – очередное выражение его злобы!

Я не поднял робко уголка ткани и не стал смотреть на то, что таилось под ней, украдкой. Я решительно отбросил полог; в холодном воздухе резко и зло отозвался звук падающей ткани.

Я ахнул, ибо ничего не мог с собой поделать. Быть может, я и испытывал извращенную гордость по поводу своего преображения из наивного мальчика в уставшего от жизни подмастерья монстролога, и был омерзительно счастлив, что мои нежные чувства успели обрасти панцирем, но это вскрыло меня, как труп, и то, что открылось моему взору, обнажило первобытного проточеловека, который живет в каждом из нас и с ужасом встречает глубины ночного неба и застывшее око бездушной луны. «Великолепно!» – сказал, увидев это, доктор; я бы так не сказал.

С большего расстояния и в более слабом свете оно могло бы показаться ископаемым образчиком древней керамики – большой глиняной миской или чем-то вроде того, – но вышедшей из-под рук слепца или подмастерья. Миска была, за неимением лучшего слова, бугристой: комковатые бока, неровная кромка и чуть выпуклое днище, неустойчиво кренившее ее набок.

Однако расстояние было не таким уж большим, а свет – не таким и слабым, и потому я мог видеть, из чего сделан этот странный сосуд, близко и ясно. Я успел достаточно обучиться у Уортропа анатомии, чтобы определить некоторые из останков, из которых было свито, с ошеломительной искусностью, это гнездо: вот проксимальная фаланга [7] , вот переломленная пополам нижняя челюсть… – однако большая часть их оставалась так же загадочна – и почти бессмысленна – как были бы кусочки головоломки, разбросанные по всей комнате. Разорвите человеческое существо на части, нарежьте его на кусочки не длиннее вашего большого пальца и поглядите, сколько вы сумеете в нем опознать! Что это – клок волос или сухожилие, почерневшее со временем? А вот этот лиловый комок – кусок его сердца или ломоть его печени? Переплетение различных частей еще больше усложняет эту задачу: вообразите себе гигантскую малиновку, свившую себе гнездо не из сучков и листьев, а из человеческих останков.

Да, точно, подумал я. Не миска. Гнездо. Вот что это мне напоминает.

Сперва меня удивило, как чудовищный искусник, кем бы – или чем бы – он ни был, сумел изготовить такое. Мертвая плоть, беззащитная перед стихией, гниет быстро, и без некоего связующего вещества весь этот кошмарный мешок, вне всякого сомнения, рассыпался бы в беспорядочную кучу. Штуковина поблескивала в беспощадном электрическом свете, как обожженная глина: возможно, именно это и определило мое первое впечатление о ней, поскольку она была покрыта полупрозрачным, желеобразным слоем какой-то слизи.

Спеша, как сумасшедший, допросить Кендалла – «Вы открывали ее, Кендалл? Вы не касались того, что внутри?» – доктор бросил неприбранными свои заметки. Вверху страницы красовалась надпись:

Лондон, 2 февраля 89 года, Уайтчепел, Джон Кернс. Магнификум???

Строчкой ниже шло слово, которого я не знал, поскольку обучение меня латыни и греческому при Уортропе сошло на нет. Он написал его большими печатными буквами, занявшими едва ли не всю страницу: [8]

Дальше страница была пуста, как если бы, начертав на бумаге одно это слово, доктор больше не знал, что написать.

Или, подумал я, знал и не отважился.

Это меня встревожило – намного сильнее, чем то, что обнаружилось под черным покровом. Будучи еще мальчиком, я мог, как я уже говорил, стоически перенести самые гротескные образы злодейской ипостаси матери-природы; но это было куда хуже – это потрясло самые основы моей преданности Уортропу.

Человек, с которым – для которого – я жил, ради которого не раз рисковал жизнью и рискнул бы снова без малейшего сомнения, как только бы это понадобилось; которого я про себя называл не просто монстрологом, а Монстрологом с большой буквы, вел себя не как ученый, а как соучастник преступления.

Оставалось еще кое-что, что я мог сделать прежде, чем благополучно покинуть подвал. Я не хотел этого делать и вовсе не обязан был; фактически всякое доброе побуждение во мне призывало немедленно бежать оттуда. Однако есть вещи, которые мыслит сам наш разум, а есть те, что принадлежат его животной части, помнящей ужасы открытой саванны ночью, той, что была прежде даже доисторического голоса, впервые сказавшего: «АЗ ЕСМЬ».

Я не хотел видеть, что это там, в поблескивающем мешке. Я должен был видеть.

Оперевшись на край стола, чтобы не упасть, я привстал на цыпочки и потянулся заглянуть внутрь. Если содержание следует форме, то только одно могло находиться в таком странном – и странно прекрасном – вместилище.

– Уилл Генри! – резко окрикнули меня из-за спины. В два шага Уортроп навис надо мной, отдернув меня назад как от пропасти и развернув к себе – словно ударом бича. Глаза его горели яростью и – что было редким зрелищем – страхом.

– Какого черта ты творишь, Уилл Генри? – заорал монстролог в мое вскинутое лицо. – Ты его касался? Отвечай! Ты касался его? – Он сгреб мои запястья, как до того запястья Кендалла, и поднес кончики пальцев к носу, шумно и беспокойно принюхиваясь.

– Н-нет, – пробормотал я с запинкой. – Нет, доктор Уортроп; я его не касался.

– Не лги мне!

– Я не лгу. Клянусь, не касался; я не касался его, сэр. Я просто – просто – простите, сэр; я заснул, потом проснулся, подумал, что услышал, как вы тут…