Монстролог. Кровавый остров - читать онлайн книгу. Автор: Рик Янси cтр.№ 12

С его губ сорвалась капля слюны. Уортроп сделал шаг назад и поднял ладонь, ожидая, пока Кендалл успокоится.

– Я обвиняю вас не в том, что вы лжете, Кендалл, – продолжил он, – а в том, что недоговариваете. Скажите мне правду: вы до него дотрагивались?

– До него? До чего? До чего дотрагивался? Я ничего не трогал!

– Он велел вам не трогать его, я уверен. Он не потерпел бы, чтобы посыльный коснулся его – и оно пропало бы или испортилось. Он должен был вас предупредить.

– Вы о посылке? Думаете, я вскрывал ее? Но зачем бы мне такое делать?

– Вы не могли вынести неведение. Зачем бы Кернсу заходить так далеко, чтобы всего лишь отправить мне посылку? Что в ней было настолько ценного, что он скорее бы совершил убийство, чем допустил, чтобы она не добралась до адресата? Вы были напуганы до смерти и не хотели открывать ее, но должны были. Ваше желание понятно, мистер Кендалл: это человеческое, слишком человеческое: посмотреть через плечо, покидая Аид, или в лицо Медузе Горгоне, привязать себя к мачте, лишь бы послушать песнь сирен, обернуться, как жена Лота… Я не сержусь на вас за то, что вы в нее заглянули. Но вы заглянули. Вы коснулись его.

Кендалл заплакал. Голова его моталась туда-сюда на голом матрасе, он выкручивал себе руки и ноги, и я слышал, как скрежещет веревка, раздирая его плоть.

Монстролог выхватил у меня лампу и приблизил вплотную к лицу несчастного. Кендалл отшатнулся; его правая рука дернулась, когда он инстинктивно попытался прикрыть глаза.

– Вы чувствительны к свету, не так ли, мистер Кендалл?

Уортроп вернул мне лампу и схватил Кендалла за указательный палец правой руки – все еще не снимая перчаток. Страдалец скорчился от боли, глубоко закусив нижнюю губу, чтобы заглушить рыдание.

– Этой рукой, не правда ли? Вот этой рукой вы коснулись того, что было в коробке и чего человек касаться не должен, – Уортроп покрутил пальцы Кендалла в руке. – Суставы болят ужасно, да? Во всем теле, но в особенности тут. Вы убеждаете себя, что дело в холоде или в типоте, или в них обоих… но нет. Ни в одном из них.

Он сжал в кулаке костяшки пальцев Кендалла и продолжил:

– Немеют, правильно? Онемение пошло с кончиков тех пальцев, которыми вы дотронулись до него, но затем стало распространяться. Вы пытаетесь поверить, что это веревка нарушает кровообращение или что в комнате очень холодно. Нет и нет, – Уортроп выпустил его руку. – Я не могу утверждать с какой-либо степенью уверенности, насколько сильные вам предстоят страдания, мистер Кендалл. Видите ли, насколько я знаю, ваш случай – первый достоверно известный науке.

– Случай, вы говорите? Случай чего?

– Валлийцы называют это «пуидресер». Звездная гниль.

– Гниющие звезды? Это что еще за чертовщина?

– Весьма поэтическое описание субстанции, которая не является ни звездной, ни гнилью, – ответил доктор сухим лекторским, с ума сводящим тоном, который я уже слышал тысячу раз. – На самом деле это часть пищеварительной системы вроде нашей слюны, однако, в отличие от слюны, она чрезвычайно токсична.

– Хорошо! Хорошо, будьте вы прокляты, да, да, я его касался! Залез в эту чертову коробку и потыкал его, и все! Все! Я его не вынимал и не тетешкался с ним – только слегка потрогал, чтобы поглядеть, из чего это сделано! Все!

Уортроп мрачно кивнул; на его лице было выражение искреннего сочувствия.

– Выходит, этого оказалось достаточно, – заключил он.

– Почему вы привязали меня к кровати?

– Я вам уже сказал.

– Зачем вы меня раздели?

– Чтобы осмотреть вас.

– Что это за штука была в коробке?

– Она именуется nidus ex magnificum [10] .

– Что она такое?

– Ровно то, чем ее называют.

– Откуда она взялась?

– Загадка, мистер Кендалл, не правда ли? Что вам рассказывал Джон Кернс?

– Ничего.

– Он та еще гадюка, не спорю, но слюна у него вроде бы не ядовитая и даже не слишком липкая. Гнездо свил не он. Не упоминал ли он случайно, где может находиться… создатель?

– Нет. Нет, не упоминал. Я сказал вам… все, что он мне… А, Господи, свет! Свет жжет мне глаза!

– Вот, я накрою лампы. Так лучше?

– Да. Пожалуйста, развяжите меня.

– Если бы я только мог. Принести вам что-нибудь поесть?

– О боже, нет. Нет. Желудок. Болит.

– Мистер Кендалл, я сейчас возьму немного вашей крови. Всего один укол… Хорошо. Уилл Генри, еще флакон, будь добр. А где второй? Неужели потерял? А, вот он… Дышите поглубже, помедленнее, мистер Кендалл. Вколоть вам еще морфину, чтобы вы успокоились?

– Чтоб я успокоился, отвяжите меня от этой чертовой кровати.

– Уилл Генри, не будешь ли ты так добр выключить свет? И закрыть дверь, – доктор снял с ламп покрывала. – Мистер Кендалл, откройте глаза. Вы ясно меня видите?

– Да. Да, я вас вижу.

– Правда? А я вас нет. В комнате темно как в могиле. Скажите, сколько пальцев я поднял?

– Три. Зачем все это?

– Это называют Oculus Dei, мистер Кендалл. Не знаю уж, кто впервые придумал столь красочное прозвание.

– Что это значит?

– «Очи бога».

– Это я знаю, в школе в меня вбили немного латыни, доктор Уортроп. Я спрашиваю, что это значит?

Ответа монстролог не знал – или же не хотел давать. Он выволок меня в холл и захлопнул дверь.

– Необычайное развитие событий, Уилл Генри, и не лишенное иронии. Он был отравлен не Кернсом, а своей собственной рукой… в буквальном смысле этого слова!

– Он умрет?

– Понятия не имею, – сознался Уортроп. – Мы здесь плывем без руля и ветрил, Уилл Генри. Ни одной жертвы пуидресера ex magnificum [11] до сих пор не было обнаружено – и тем паче изучено, – хотя его лицо было мрачно, голос монстролога выдавал восторг. – Он может умереть, а может полностью выздороветь. Какая-никакая надежда есть. В конце концов, его контакт с ядом был минимален, а некоторые рассказы намекают, что со временем пуидресер слабеет. Вероятно, это зависит от возраста гнездовища.

– Не следует ли нам… Позвать доктора, сэр?

– Чего ради? Мистер Кендалл не насморк подхватил, Уилл Генри. Несчастному дураку и так небывало повезло, что он попал к единственному человеку, в полной мере понимающему серьезность его беды. Ха! А теперь я должен взглянуть на его кровь. Оставайся при нем, пока я не вернусь, Уилл Генри. Не уходи. Ни при каких обстоятельствах не оставляй мистера Кендалла одного. И не вздумай задремать или задуматься! Я должен знать все, что он сделает и скажет, пока меня не будет. Не касайся его и не позволяй ему касаться тебя. И смотри в оба, Уилл Генри. На твоих глазах творится история!