Царица любит не шутя - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 65

Тот вздрогнул, разомкнул кроваво-красные напомаженные губы:

— Спасибо, матушка-царица…

— Век не забуду твоей милости, — громким шепотом подсказывал царь.

— Век не забуду… — выдохнул Васька, уставив на Анастасию глаза, вместо которых у него были намалеваны два пятна: одно черное, а другое — желтое.

Она тихо, жалобно вскрикнула — и умолкла, словно задохнулась. Да он что, государь, с ума сошел?! Неужто из ревности сотворил все это с Ваською? Но как он узнал о былом, если даже сама Анастасия и думать забыла про те старинные глупости?!

— Ну что, Захарьин? — хохотнул Иван Васильевич. — Покажи нашу царскую грозу — и сразу начнешь добро наживать, в мошну складывать, как Митроня. Знаешь, каков он богатей? Скоро все мое царство скупит и меня в придачу. Ну, давай, гром, греми! Спускай портки, Захарьин, да тужься крепче!

Васька не шелохнулся, только лицо его под слоем разноцветных пятен побелело.

— Ну? — круто заломил бровь Иван Васильевич. — Будешь греметь?

— Нет, — выдавил Захарьин.

— Не-ет? Это почто же?

— Я, царь-батюшка, боярский сын, а не воняло подзаборное, — вдруг громко и отчетливо выговорил Василий. — Прикажи мне жизнь свою за тебя отдать, и я отдам, глазом не моргну, а на этакое непотребство ищи других! Без чести и совести!

— Жизнь отдашь? — медленно повторил Иван Васильевич. — Хорошая мысль. А ну-ка, пошли!

Не взглянув на жену, он выметнулся из царицыной палаты, волоча за собой Захарьина. Тот упирался, однако разошедшийся Митроня прыгал рядом, осыпал его тычками да щипками, не давая вырваться.

Анастасия на какое-то время остолбенела, а потом, собравшись с силами, метнулась к окнам.

Внизу была огороженная площадка, усыпанная золотистым, чистым песком. Анастасия хотела, чтобы сюда навезли земли и насажали цветов, однако царь почему-то противился. Площадку посыпали отборным песком и тщательно мели, сюда никто, кроме подметальщиков, и не заходил. Однако сейчас площадка не пустовала. К ограде прилипли любопытные, а по песку метался человек — весь ободранный, в окровавленной одежде, — пытаясь увернуться от двух огромных бурых медведей, которые ходили за ним, неторопливо, но проворно цапая лапой жертву, стоило ей приблизиться к ограде, и забрасывая ее снова на середину площадки. Человек еле волочил ноги, одна рука его, видимо перебитая, висела как плеть, одежда болталась клочьями, открывая раны на теле.

Откуда-то сбоку послышался свист, и один из медведей, словно подстегнутый, вдруг поднялся на задние лапы и передней, когтистой, с силой сгреб с головы жертвы всю кожу вместе с волосами. За мгновение до того, как волна крови залила лицо несчастного, Анастасия успела увидеть два пятна вокруг его обесцвеченных смертью глаз. Одно пятно желтое, другое черное.

Она даже не вскрикнула — рухнула на пол.

Ближние боярыни и доктор Линзей, увидав ее лежащей замертво, подняли такой переполох, что царь бегом прибежал со двора. Однако Анастасия к тому времени уже очнулась. Но, чудилось, у нее помутился разум. Она совершенно утратила власть над собой и почти не помнила, что в сердцах выкрикивала, выплакивала ему.

Иван Васильевич тоже был вне себя. Крикнув:

— Собака умней бабы, на хозяина не лает! — так ударил жену кулаком в лицо, что она отлетела к стене.

Потом разъяренный царь подскочил к Анастасии и уже занес посох, чтобы обрушить его на ее бедную голову. Боярынь ветром вынесло из палаты. Они были убеждены, что государь сейчас убьет строптивую жену, однако никто не хотел сделаться следующей жертвой, необдуманно вступившись за нее.

Но зуботычина отнюдь не отрезвила Анастасию, а страх не заставил замолчать. Чувствуя, как сочится кровь из рассеченной щеки, а в затылке нарастает звон и гул (она сильно стукнулась головой), выкрикнула:

— Плохой ученик ты, государь, своего учителя! Даром на тебя Сильвестр время тратил! Он в своем «Домострое» учит «бить жену не палкой, не кулаком, не по уху, не по видению, чтобы она не оглохла и не ослепла, а только, за великое и страшное ослушание, соймя рубаху, вежливенько, осторожно побить, да не пред людьми — наедине поучить!» А ты что творишь? Гляди, выпорет тебя твой наставник за дурное послушание!

Царь выслушал ее слова с видом человека, который получил обухом по голове, и несколько мгновений оставался недвижим. Вдруг он отшвырнул занесенный посох и шагнул к Анастасии, протянув руки. Она решила, что тут-то и настал ее смертный час: рассвирепевший муж просто задушит! Однако вместо этого Иван Васильевич крепко обнял ее и прижал к себе так, что, сколько ни билась Анастасия, сколько ни вырывалась, не смогла его осилить и наконец притихла в его объятиях.

Долго они сидели на полу, слушая, как унимается грохот переполошенных сердец, не в силах сказать друг другу хоть слово. Оба смутно чувствовали, что им удалось замереть на краю страшной, бездонной пропасти. А еще Анастасия думала: уж, казалось бы, изучила она своего супруга всего досконально, ан нет — только теперь осознала, что чаще прочих людей слышит он смех за левым плечом… Известно ведь, что за спиной у каждого из нас незримо присутствуют два существа. Справа — ангел-хранитель (именно поэтому ни в коем случае нельзя плевать через правое плечо, чтобы не осквернить ангела!), а слева — бес. Он-то и подзуживает нас на грех: когда бес тихо смеется, человек теряет голову и свершает такие поступки, которые раньше и в страшном сне не увидал бы. Вот как государь только что…

Спустя девять месяцев после того примирения (чудилось, более не станут они ссориться во всю жизнь!) родился сын царя и царицы Федор. Это событие не только порадовало несказанно Анастасию Романовну (накануне видела она во сне незабвенного Митеньку, который ласково улыбался ей из-за белого облачка и утешал: «Не горюй по мне, матушка, скоро я к тебе вернусь!»), но и наполнило царя особенным ощущением уверенности. Как бы там ни было и что бы теперь ни случилось с одним сыном, у него останется второй. Все же мысль о том, что на русский престол может забраться с ногами князь Старицкий, немало точила Ивана Васильевича! С течением времени он все определеннее понимал, что сотворил по наущению советников немалую глупость, назначив первых врагов своими душеприказчиками и заступниками своей семьи, а потому втихомолку только и искал случая, чтобы показать Адашеву, Курбскому да и Сильвестру, кто все же хозяин в Кремле и во всей России.

В эти дни к Анастасии Романовне явилась неожиданная гостья.

* * *

В первую минуту царица приняла ее за монашенку. Однако вскоре разглядела, что незнакомка облачена не в монашеское, а во вдовье одеяние — пусть и на первый взгляд скромное, однако из лучшего и самого дорогого сукна, как у знатной боярыни. Вдобавок платье было расшито гагатом и черным бисером, среди которого скромно проблескивали серебряные нити такой тончайшей вышивки, что летник казался слегка подернутым инеем.

Залюбовавшись редким мастерством, с которым была исполнена вышивка, Анастасия не сразу взглянула в лицо гостьи. А когда поглядела, то очень удивилась: черные глаза женщины почему-то заплыли слезами. «Это просительница, — подумала царица. — Челобитчица. Наверное, у нее великое горе?»