Схватка за Амур - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Федотов cтр.№ 85

Пальмерстон был краток:

– Дамы и господа, я ухожу с поста министра иностранных дел.

В ответ – гробовая тишина. В глазах всех агентов, находившихся в это время в Лондоне и собранных сэром Генри для экстренного совещания, застыл один вопрос: а что будет с нами? Пальмерстон прочитал его мгновенно и ободряюще улыбнулся:

– Пугаться и унывать не следует. Вы продолжаете работать как работали. Правительства Империи меняются, но интересы ее остаются неизменными. А вы – лучшие защитники и проводники этих интересов во всем мире. Я уверен: никто не посмеет разгонять элиту разведки. И потом, вряд ли мы расстаемся надолго. Лорд Рассел, который спасовал перед давлением королевы и предал меня, продержится в кресле премьера еще не дольше одного-двух месяцев, а в новом кабинете я буду обязательно. Правда, вряд ли в качестве министра иностранных дел – внешней политикой жаждет заниматься принц Альберт, а под его началом я работать не хочу и не буду. – Голос виконта стал холодным, глаза потемнели, и даже седой вихор надо лбом, казалось, вздыбился. – Но в любом случае без меня им не обойтись: кто-то же должен готовить войну с Россией. Занятие это довольно грязное и дурно пахнущее, в белых перчатках и с надушенным платочком к нему не подступиться.

– А вы уверены, сэр, что война с Россией неизбежна? – спросила мадам Найтли, работавшая по Германии.

– Разумеется, раз уж этим занимаюсь я. – Пальмерстон улыбнулся, но глаза его остались холодными. – Русский медведь почти подмял под себя Турцию и протягивает лапы к Персии, а там рядом наша Индия. Это чревато… Думаю, османы скоро не выдержат и обрушат свой праведный гнев на северного агрессора, а Великобритания, естественно, будет на стороне правых. Надо отбить охоту у славянских дикарей равняться с Европой.

Пальмерстон говорил, как всегда, смешивая свои истинные мысли с традиционным британским лицемерием. Ему нравился этот политический «коктейль», он постоянно пользовался им в своих выступлениях в палате общин, вызывая восхищение как у искренне верящих в «истинно британские ценности», так и у прожженных политиканов, чем, собственно, и объяснялось его удивительное долгожительство в английском истэблишменте: правительства менялись, а лорд Пальмерстон каждый раз получал портфель государственного секретаря по иностранным делам. Разумеется, причиной были не только слова, но и дела. Однако с некоторых пор принц Альберт стал все больше вмешиваться в функции различных министерств, в первую очередь – иностранных дел, писал меморандумы, выказывая в них свое мнение и советуя ему следовать. Министры жаловались премьеру лорду Расселу, но тот находился под большим влиянием королевы, а та открыто считала своего мужа гениальным и во всем его поддерживала. Один Пальмерстон фактически игнорировал «советы» принца, и между ними то и дело вспыхивали поединки по вопросам внешней политики. Не умея и не имея возможности сравняться с министром, принц вместе с супругой распускал слухи о связях лорда с хорошенькими женщинами и его непомерном чревоугодии. Они искренне считали, что тем самым порочат лорда в глазах общества, но эффект от этих слухов получался прямо противоположный. Фигура виконта становилась поистине легендарной: его жизнелюбию, энергии и оптимизму завидовал весь истэблишмент, а несомненные удачи во внешней политике добавляли славы, создавая образ человека эпохи.

Принц был его антиподом. Разносторонне образованный, подчеркнуто вежливый с любым собеседником, постоянно и много читавший, любивший заводить личные знакомства с учеными, писателями и художниками, умевший играть на фортепьяно и сам сочинявший музыку, наконец, примерный семьянин, он сходился с Пальмерстоном в утверждении роли Англии как ведущей державы Европы и даже мира и в ее праве вести активную колониальную политику. Вот только в методах решения этих вопросов они кардинально разнились: Пальмерстон был агрессивен, стремился достигать нужных Англии целей, в первую очередь в интересах торговцев и промышленников, запугиванием, силовым давлением, а то и просто военным путем, а принц Альберт считал, что время войн миновало и надо максимально использовать переговоры.

– Пальмерстон бесцеремонен и коварен, – заявлял он премьеру Джону Расселу. – Его курс ведет к росту недоверия Европы к Англии, которую начинают всюду попросту ненавидеть. Он хочет сохранить другие страны слабыми и неспособными соперничать с английскими фабрикантами. Это неизбежно приведет к ослаблению нашей экономики, которая развивается только при наличии конкуренции.

Когда премьер передал слова принца своему министру, тот откровенно захохотал:

– Дорогой сэр Джон, я – старый охотник, и я так скажу: когда лиса гонит зайца, слабого она ловит и съедает, а сильный убегает и дает хорошее потомство. Так вот, наша Англия – та самая лиса, а остальные страны – зайцы. Пускай эти зайцы ненавидят лису – ей от этого ни жарко, ни холодно.

– Кроме лис, сэр Генри, есть еще волки и медведи, – заметил Рассел.

– Волки и медведи на лис не охотятся, сэр Джон, – самоуверенно ответствовал Пальмерстон, – а лиса может и того, и другого обвести вокруг куста.

Тогда разговор на том и закончился, а вот теперь премьер заявил, что королева больше не желает терпеть выходки строптивого министра и требует его увольнения. Причиной столь категоричного выпада стало ни с кем не согласованное поздравление, отправленное Пальмерстоном Шарлю Луи Бонапарту в связи с успешным военным переворотом. И министр, и премьер отлично понимали, что поздравление – лишь повод к проявлению монаршего гнева, что такие самовольные послания не раз случались и прежде, и на плохое настроение ее величества можно было бы не обратить внимания, что тоже не раз случалось и прежде, однако Рассел почему-то струсил, а Пальмерстону надоело отмалчиваться, и в результате случилось то, что случилось.

– Таким образом, дамы и господа, – заключил сэр Генри, – вы продолжаете работать так, будто ничего не случилось. Финансовое обеспечение ваших действий останется на прежнем уровне. В крайнем случае я переведу вас в свое министерство, поскольку в конечном счете ваша работа непосредственно сказывается на внутренних делах Империи.

2

Товарищ министра иностранных дел Сенявин и английский посланник Джордж Гамильтон Сеймур встретились в сенявинском поместье Красная Горка близ Петербурга. На «уик-энде», как назвал конец недели англичанин, поджарый седовласый джентльмен. Собственно, Лев Григорьевич пригласил сэра Джорджа Гамильтона на дипломатический обед – это входило в круг его обязанностей и полномочий, – но он любил верховые прогулки, славился хорошей конюшней и потому перед обедом предложил гостю прокатиться на лошадях, на что мистер Сеймур охотно согласился.

Зима в этом году началась рано, морозы ударили уже в конце ноября, сковав льдом не только озера и реки, но и Финский залив до самого Кронштадта, форты которого виднелись на горизонте. А в середине декабря пошли снегопады, и окрестности поместья, по которым пролегал маршрут прогулки, весьма приятные глазу в летнее время, засыпанные пушистым снегом, выглядели теперь просто сказочными.

Всадники ехали бок о бок легкой рысью и вели дипломатическую беседу. Разумеется, на английском языке и, конечно же, на тему Османской империи, политики 31-го султана Абдул-Меджида и Проливов. Эти проливы – Босфор и Дарданеллы – имели для России столь огромное значение, что даже в изустной речи товарища министра посол слышал заглавное «S» [68] . Сэр Гамильтон отлично понимал, что русский царь страстно желает взять Проливы под российский контроль, чтобы Черноморский военный флот и торговые корабли России могли свободно выходить в Средиземное море. И это было резонно: Великобритания, будучи на месте России, вела бы себя точно так же. Но в том-то и дело, что она полагала себя на своем месте, на котором ей в Средиземном море не нужен был конкурент ни на каком поприще, и задача состояла в том, чтобы не выпустить русского медведя за пределы Черного моря. Любыми средствами, вплоть до военных. А для этого нужны были когти и зубы османов.