Схватка за Амур - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Федотов cтр.№ 50

Объяснение находилось одно: Элиза ребенка не хочет! И сразу возник вопрос: почему? Двадцать семь лет – боится, что поздно? Мало ли женщин умирает во время родов! Самого Ивана мать родила, когда ей было за тридцать. Правда, он был пятым дитем, но сыном – первым, это да, потому и в рекруты попал. Ладно, возраст – одна причина. Неизвестно, насколько веская, но имеет право быть. Вторая: не хочет незаконнорожденного. Венчаться они не могут, так как Иван православный, а Элиза католичка и перекрещиваться отказывается. Сколько раз он заводил об этом разговор, однако она лишь смеялась: «Тебье что, с катольичкой пльохо жить?» Но, в конце-то концов, Иван от ребенка никогда не откажется – окрестит его по русскому обряду, даст свою фамилию и дворянство свое, службой добытое, и живи, малышка, радуйся! Значит, эта причина и не причина вовсе, а так, домысел.

Что еще? И тут пришла ему в голову простейшая мысль: а может, не надо искать какую-то причину? Может, дело в том, что Элиза просто не хочет ребенка ? Иван Васильевич даже растерялся от такой простоты, а, поразмыслив, решил: если догадка верна, он будет категорически против.

С тем и направился к комнате Элизы, намереваясь сидеть под дверью, пока она не выйдет по какой-нибудь нужде, тогда и поговорить.

На улице по-зимнему рано стемнело. До ужина было далеко. В отсутствие хозяев лишние свечи в доме не зажигали, поэтому в коридоре, где Вагранов уселся в принесенном из гостиной кресле, стояла темная тишина.

Ждать пришлось недолго – час или около того. Щелкнул замок и в проеме двери появился силуэт Элизы, призрачно обрисованный светом свечи из-за спины. Девушка как будто знала, что он тут сидит.

– Заходьи, – и посторонилась, пропуская его.

Иван прошел и сел на пуфик, спиной к туалетному зеркалу-трельяжу. Два трельяжа он раздобыл через иркутских купцов и преподнес Екатерине Николаевне и Элизе в качестве подарка к новому, 1849 году. Ему очень нравилось наблюдать по утрам, как Элиза прихорашивается, отражаясь сразу в трех зеркалах; особенно, когда она в ответ на его любование улыбалась ему, подмигивала или строила смешные рожицы.

– Элиза, дорогая, – начал он, пытаясь подобрать в уме нужные слова, но девушка подняла руку, останавливая, и он послушно, с внутренним облегчением, замолчал.

Элиза присела перед ним на край кровати и с минуту разглядывала его, прихмурив брови, с недоуменно-тревожным выражением лица. Он терпеливо ждал.

– У менья один вопрос, – наконец сказала она. – Ты ко мне есть insensible [45] ?

Этого Вагранов никак не ожидал.

– Лизонька, милая, с чего ты взяла?! Да я тебя всю жизнь готов на руках носить!

Он вскочил и протянул руки, желая тут же, немедленно, доказать свои слова. Но Элиза усадила его на место и покачала головой.

– Ce matin [46] ты не стал спрашивать, как я себья чувствую. Le soir [47] говорьил про Вогула. Me état de sant [48] тебья не волнует!

– Это неправда! – вырвалось у Ивана. – Я только о нем и думаю!

– Почьему ты не спросил? Я ждала!

– Я думал, ты сама скажешь… про беременность…

Лицо Элизы омрачилось:

– О! Ma grossesse! L éventualité [49] … Я не хотьела… Надо делать аборт…

– Какой аборт?! Зачем аборт?! – подскочил Иван. – Никаких абортов! Рожать надо! Ро-жать!! Это же радость, счастье: у нас будет ребенок! Ты только представь: у нас будет маленькое дитё! Маленькая Лиза или маленький Ванька!

Иван подхватил Элизу на руки, закружил, споткнулся о пуфик и упал вместе с ней на кровать. И они оба затихли, словно прислушиваясь, не подаст ли будущее свой слабый голосок.

1

– Во всей Восточной Сибири регулярных войск всего четыре линейных батальона! Вы с ними хотите завоевывать Амур?! – Чернышев уперся кулаками в стол и уставился на Муравьева, сидящего в глубоком кресле напротив.

– А мы не хотим завоевывать. Мы просто возвратим то, что по праву принадлежит России.

– Это вы так думаете, дражайший Николай Николаевич. Китайцы думают иначе. – Чернышев устало опустился на свое место за столом.

– Дражайший Александр Иванович, что вы все выставляете пугалом этих китайцев? Они скоро у нас помощи попросят против англичан. Для того я и хочу создать Забайкальское войско, что сейчас у нас нечего предъявить наглым сынам Альбиона.

– Да создавать-то его не из чего и не из кого!

– Простите, но вы невнимательно читали мою записку. В состав нового войска должны войти казаки-пограничники – раз, Забайкальский городовой казачий полк – два, тунгусские и бурятские полки – три, все станичные казаки края – четыре и, наконец, все крестьяне горного ведомства Нерчинского округа, а это двадцать пять тысяч мужеского пола – пять! Первые четыре разряда составят конные полки, пятый – позволит спокойно сформировать двенадцать батальонов для защиты края, а при нужде – и за его пределами.

– Казачьи батальоны из горно-заводских крестьян, – расхохотался военный министр, – это же бред! Где вы видели казаков в пешем строю? После атамана Платова вся Европа знает русского казака: на коне гарцует, в руке – пика с флажком, на боку – шашка, на голове – шапка с этишкетом и шлыком. Вот каков казак! Им родиться надо!

– Позвольте возразить, ваша светлость. Солдатами не рождаются, а пеший казак – тот же солдат. – Голос Муравьева напрягся, ему захотелось вскочить и пробежаться по просторному кабинету главы военного ведомства: энергия требовала выхода, – однако говорил он спокойно, только чуть громче обычного, да вертел в пальцах взятый со стола карандаш. – Но казак еще и земледелец, и кто лучше него освоит новые земли? Все казаки вначале были крестьянами. Они и остались – крестьяне, но – свободные от крепости и умеющие держать в руках оружие. А вы знаете, какова сейчас жизнь приписных? Она хуже каторжной! Они платят подати и оброки по три рубля пятнадцать копеек с души, а кроме того, обязаны перевозить руду, доставлять уголь и дрова на сереброплавильные заводы, и это им обходится в двенадцать рублей в год дополнительно. Непосильные деньги! А рекрутская повинность?!

– Эта повинность общая для всего государства, – бросил министр.

– Для них она – особенная: их рекруты идут не в солдаты, а в горно-заводские рабочие, где условия одинаковые с каторжными. Только каторжане отбывают срок и уходят на поселение, а горно-заводские тянут лямку всю жизнь. И дети их обречены на это!