Схватка за Амур - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Федотов cтр.№ 31

Мыслишки оказались не только ехидными, но и подлыми, и Танюха, расстроившись вконец, наподдала им точно так же, как тем мужикам, кто домогался. Не захотела она принести себя Гриньке как подстилку истоптанную. Поняли это мужики или нет, но покуражились и отстали, ссильничать не решились. Так и мыслишки теперь – покрутились-покрутились и истаяли.

А подругу Танюха не осуждала: у нее ведь никого такого, вроде Гриньки, не было, надеяться не на что. И вот – Кузьма, радость нежданная!

Татьяна вздохнула, отерла мокрые щеки и встала, собираясь шугнуть зарезвившуюся парочку: вот-вот должен вернуться Савелий Маркелыч, а ему знать про вольности полюбовные совсем ни к чему – еще рассердится старый.

Встала и услышала быстрый перетоп по ступенькам, по половицам прихожей, и светлый проем входа в каморку заслонила, как тень в ясный день, большая темная фигура.

3

– Таню-у-уха! – выдыхая из груди весь воздух, почти шепотом, но громче крика отчаянного, когда, кажется, душа вылетает на этом самом выдохе…

Что это?! Чей это голос?!! Совсем незнакомый…

Кто это??!! Господи, не сойти бы с ума…

– Танюха-а-а!. – И руки протянул…

Не может быть!!! Неужели??!

Не-ет! Этого не может…

Додумать она не успела. Сильные руки схватили ее под мышки и подняли так высоко и так резко, что она стукнулась темечком о доски потолка и вскрикнула от боли и неожиданности.

И – потеряла сознание.

Не от боли и неожиданности.

От счастья.

Гринька в растерянности опустил ее, обмякшую. Сначала попытался поставить на ноги, но ноги подламывались, не хотели держать враз отяжелевшее тело. Тогда он, неловко ухватив ее левой рукой под колени, поднял и положил на топчан. Зачем-то расправил чуть задравшийся подол арестантского платья из серой холстины – он просто не знал, что делать дальше.

Полумрак каморки-чулана и серое платье на сером покрывале словно растворили тело девушки. Но платок, которым были подвязаны волосы, сполз, отросшие после грубой каторжанской стрижки золотистые завитки окружили ее нежное лицо, и оно как будто светилось изнутри. «Ангельским светом», – подумал Гринька.

Наклонившись, он осторожно подул – на глаза, губы, щеки…

Таня открыла глаза, и в ту же секунду ее руки вскинулись и обхватили шею Гриньки. От неожиданности парень дернулся, его ноги в грубых сапогах, стоявшие на вязаном из тряпок половичке, съехали вместе с половичком назад, и Гринька, не успев опереться, всей тяжестью упал на девушку.

Упал и так и остался лежать, потому что Татьяна прижала его голову к своей груди и что-то говорила, говорила, задыхаясь, захлебываясь словами и слезами. Он боялся пошевелиться, чтобы не вспугнуть ее, потому только и расслышал:

– Гриня мой… пришел… любый мой, желанный… А я тебя ждала… Иди же ко мне, иди скорее… Наконец-то… Наконец!.. Дождалась!..

Потом она оттолкнула его от себя, но лишь затем, чтобы сесть и начать раздевать. Расстегнула крупные деревянные пуговицы на верхней куртке и двумя руками столкнула ее с плеч ему на спину – дальше Гринька стянул уже сам; принялась за рубашку, он помогал расстегивать – их пальцы путались, мешая друг другу, вздрагивая при каждом соприкосновении. Под полотняной рубашкой у него была еще одна – фланелевая, для тепла, – он ее стянул через голову. И остался обнаженным по пояс – сила бугрилась на плечах, на руках, на широкой плоской груди. Татьяна провела по ней ладонью – восхищенно и ласково, Гринька схватил ее руку и поцеловал в ладонь.

– Танюха-а…

Другой рукой она прикрыла ему губы и шепнула:

– Отвернись и снимай все… Я сейчас…

Гибко изогнувшись, она соскользнула с топчана. Он наклонился, возился с сапогами, штанами – за спиной было тихо, а когда, закончив, повернулся – она стояла перед ним, совершенно голая, и теперь светилась в полумраке вся. Мельчайшие частицы света, проникая через входной проем, не могли рассеять скопившуюся в каморке темноту, но отражались от девичьего тела и делали его призрачным, воздушным, нереальным.

Гринька тихо, вполне, может быть, и про себя, ахнул при виде такой сказочной красоты – неужели это мне?! – и вдруг заробел. Ему показалось кощунственным даже прикасаться к ее ангельской сути, а уж вторгаться в нее грубой мужской плотью – и вовсе недопустимо. Да и сама плоть его заробела, отчего Гриньке стало до жути стыдно, кровь полыхнула жаром в лицо, а он только и смог вымолвить жалобным шепотом:

– Таню-у-уха…

Но она все правильно поняла. Обняла за плечи, притянула, прижалась всем телом – он радостно удивился, как хорошо они совпадают друг с другом, и тоже обнял ее – левой рукой за лопатки, ощутив их угловатость, а правой – за низ спины; рука сразу скользнула ниже, и в тот же миг он почувствовал, что все уже идет, как надо, и все у них получится, как надо. И от этого чувствования голова пошла кругом, сердце, и без того рвавшееся из груди, зашлось в сумасшедшем стуке, а в полутемной каморке словно полыхнул ослепительный свет…

Они были вдвоем в огромном мире крохотного чуланчика, и никто не был им нужен; их приняла необъятная постель на узком топчане, где для одной было тесно, а для двоих – совершенно просторно; им не хватало рук, чтобы обнимать, гладить, ласкать самое сокровенное, и тут же оказывалось, что их очень много, потому что они постоянно сталкивались и сплетались в ласке и нежности; у них перехватывало дыхание – думали: от недостатка воздуха, а на самом деле – от избытка любви. И самое главное – куда-то пропало время: вокруг была вечность, они купались в вечности, как в огромном озере, они разбрызгивали часы и минуты, а секунды висели в воздухе мельчайшей пылью и в какие-то моменты вдруг начинали сиять многослойной радугой и звенеть небесными колокольчиками. «Что это?» – спрашивали ее глаза, и его глаза отвечали: «Это – наша любовь». И глаза ее радостно смеялись, а его глаза откликались восторженной улыбкой.

Чуть позже, когда они, казалось, насытились друг другом и почувствовали усталость, Гринька откинулся на спину, а Таня прилегла ему на грудь, играя завитками густых рыжеватых волос, покрывших парня от шеи до самого низу.

Гринька правой рукой поглаживал ее по голове, по спине и ниже, докуда рука дотягивалась, а левой норовил ухватить обе ее груди. Видно, не натискался, усмехнулась про себя Татьяна, млея от его поглаживаний, да и когда ему было, коли с ходу слиплись – не разорвать. Она покраснела, порадовалась, что в полумраке каморки не видать ее смущения, и сползла чуть пониже, чтобы освободить грудь для его ласки. Он тут же этим воспользовался.

– Гринь, как ты меня нашел? А? – спросила шепотом, чтобы не побеспокоить и не возбудить любопытство тех, кто был в палате .

– Дык через генерала, – ответствовал Гринька тоже шепотом.

– Какого генерала?

– Ну, губернатора сибирского.

– А ты его откуль знаешь?