За Уральским Камнем - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Жук cтр.№ 97

— Прежде всего их надо задержать у Енисейского острога, а то они Бог знает, куда уйти могут, — рассуждал воевода.

Присутствующий здесь же дьяк стал перечислять:

— Кроме Маковского волока, им более сподобно идти рекой Сым воровским путем, но там проводник требуется, а то в верховых болотах заплутать и сгинуть просто. Можно идти через Туруханское зимовье на Мангазею, но там гарнизон добрый, враз всех повяжут. А ежели воровские людишки пойдут в низовья Енисея, к холодным морям, и пристанут к поморам, что промышляют там рыбьим зубом, тогда их уже не сыскать.

— Значит, требуется остановить их здесь, а на это дело надо поставить несколько добрых стругов с пушками и пищалями. Как вскроются реки, так эти струги должны денно и нощно караулить разбойные лодки, и пушками принудить пристать к берегу, — высказал предложение князь Петр.

— А далее как быть, ведь их со стругов еще сбить надо? — засомневался воевода.

— То и будет твоя забота, князь воевода. Собери на это дело всех людишек, и пашенных крестьян в том числе, и крещеных татар с остяками, чтобы числом много больше их было. Тогда толк будет, спужаются воры.

Тут что-то Петру нехорошо стало. Беспокойство и тревога охватили его.

— Что с тобой приключилось, князь? — тревожась, спросил воевода.

— За брата беспокоюсь! Нынче повредил ногу, так Дарья взялась врачевать его. Как бы чего не натворила вздорная девка! Поспешу я до дома, а то душе непокойно.

Когда князь Петр осадил коня у крыльца гостиной избы, то уже не сомневался в случившемся, и сладко спящая парочка его не удивила.

Чтобы остыть и собраться с мыслями, Петр решил прогуляться верхом и, скоро погоняя коня, мчался по укатанной санями дороге.

Мысли быстро приходили в порядок. Самое удивительное, можно сказать даже радостное: чувство обиды на брата было мимолетным и не оставило в душе и следа. Но вот решение, как быть дальше, не приходило. У него даже появилась нелепая мысль: ежели они с братом одно целое, то почему и женка не может быть одна? Ведь такую чертовку, как Дарья, еще поискать!

А в избе в это время царило смятение: в спаленку собрались все, включая Вульфа и Турай-ад-Дина. На этот раз они были едины во мнении. Вина за случившееся целиком падала на Дарью, а Тимофей выглядел этаким невинным агнцем. За этим занятием и застал Петр всю честную компанию.

При виде Петра Дарью вдруг охватило чувство смущения и стыда. Петр даже удивился, заметив, как лицо девки зарделось алым цветом. Смущенная до крайности, она выскочила прочь из комнаты и, укрывшись в чулане, стала ждать решения своей участи.

Все могло бы закончиться без последствий. Петр и Тимофей настроены были благодушно и смертельных грехов не усматривали. К тому же Дарья, несмотря на свой беспокойный характер и непредсказуемость, снискала именно этими качествами любовь всех друзей. Но неожиданно заговорил молчащий все это время Турай-ака.

— Наши планы всецело зависят от братьев, от их единения в помыслах и деяниях, и только женщина, вставшая между ними, может угрожать этому. Она внесет ложные понятия и чувства по отношению друг к другу, что приведет к преобладанию над человеком необузданного стремления к удовлетворению животных желаний, а чистые помыслы померкнут и будут забыты. Не зря Аллах оградил мусульманских женщин от греха, одев на них платье, скрывающее их прелести от взоров, и отдав во власть одного мужчины.

Моральный и духовный ущерб несет Дарья братьям, и тем вредит всем нам. Жизненно необходимо Петру и Тимофею пребывать в чистоте и целомудрии, а не следовать слепым физическим стремлениям. Только Аллаху ведомо то, и не зря он полностью запретил подобное и уведомил нас о страшных наказаниях за это в будущей жизни.

— Но как же поступить с Дарьей? — молвил Вульф. — Ведь она не единожды доказывала свою преданность всем нам.

— По грехам, надо свести Дарью в ближайший женский монастырь, подстричь ее и оставить там чернушкой замаливать грехи, — категорично заявил имам.

А между тем неугомонной Дарье надоело сидеть в чулане, и она, крадучись, приблизилась к двери, за которой решалась ее судьба, именно в тот момент, когда имам вынес свой вердикт. И если сами слова, сказанные Турай-ад-Дином, восприняла как пустое, то наступившее после них молчание воспринималось как всеобщее согласие, что повергло девку в ужас. Перспектива оказаться в монастыре в качестве послушницы была для Дарьи хуже смерти.

Со слезами на глазах девка вбежала в комнату, своим неожиданным появлением еще более усилив всеобщую немоту. Воспринимая это как приговор, Дарья, опустившись на колени, стала молиться, прося Матерь Божью о прощении и милости.

— Заступница усердная, благоутробная Господа нашего! К Тебе прибегаю я, окаянная и паче всех человек грешнейшая, внемли гласу моления моему, и вопль мой и стенания услыши. Ты, Всеблагая и Милосердная Владычица, не презри меня отчаявшую и во грехах погибающую, помилуй меня, кающуюся во злых делах моих, и обрати на путь правый заблудшую окаянную душу мою. На Тебя, Владычице моей, Богородице, возлагаю все упования мои. Ты, Мати Божия, сохрани и соблюди меня под покровом Твоим, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Окончив молитву, Дарья вынула небольшой, но острый как бритва нож, что всегда висел у нее на поясе, и трагически обстоятельно, не торопясь, обрезала себе волосы.

— Братья мои! — молвила она. — Не гоните покаявшуюся грешницу от себя. Дозвольте сестре быть рядом. Отныне только любовь и внимание сестры будет окружать вас. Клянусь в этом и беру в свидетели Матерь Божью, Святую Деву Марию.

Только теперь Дарья набралась смелости поднять глаза и взглянуть на присутствующих. Глаза всех светились радостью. Столь серьезный, по мнению Турай-ад-Дина, конфликт разрешился достойно, при всеобщем согласии.

Весна 1630 года. Енисейский острог.

Как только прошел ледоход, енисейцы, а более всех — братья Шорины стали поджидать опальную ватагу Якова Хрипунова, сгинувшего и безымянно похороненного в далекой землице тунгусской, где-то у Братского порога. Да будет земля ему пухом.

Теперь за атамана у них Максим Перфильев, что был дьяком при Хрипунове. В короткий срок сплавилась ватага по большой воде и прибыла в Енисейский острог.

Безнаказанность есть страшное зло, страшнее самого преступления, потому как ведет к следующим, а воровство да разбой становятся привычными делами. Ватага, что пришла в Енисейский острог, мало напоминала государевых служилых людей, посланных для рудных дел. Енисейские казаки, что были выходцами с Дона или Днепра, узрели лихих гулящих казаков, промышляющих разбоем да воровством, и атаман был под стать. Выпив кружку хмельной браги для куража, атаман Перфильев спустился на берег в сопровождении своих десятников.

Уверенность в собственной силе лишила разбойные души всякой осторожности. Пшеницы, овса, соли потребовал атаман у воеводы Семена Шаховского. Да немало: на сто душ на целый год харчевания.