За Уральским Камнем - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Жук cтр.№ 70

Нет ничего привычнее для русского человека, чем дорога. Ох уж эти бесконечные просторы! Наверно, полжизни проходит в дороге, а у тех, что ушли в Сибирь, и того более. Даже версты, чем дальше от Москвы, кажутся все длиннее.

Историческая справка. В разных волостях Руси протяженность версты действительно различалась. Где-то 656 саженей, где-то 875, а то и 1000. Только Уложением 1649 года верста повсеместно установлена в 1000 саженей, где сажень составила 3 аршина, аршин 16 вершков (1 вершок — 4,5 см).

Князь Петр Шорин-Черкасский, так полно величали молодого князя, согласно указу государя Российского, для выполнения особых поручений последовал в Сибирь. В Казанском дворце ему были вручены две царских грамоты, определяющие его полномочия и указания для сибирских воевод. Первая из них гласила:

«От царя и великого князя Михаила Феодоровича всея Руси в Сибирь, в город Тобольск, воеводе нашему князю Алексею Трубецкому. Слышали мы от служилого казака Туруханского острога Пятуньки Кизыла, что ходили де в прошлых годах для государева ясака на Нижнею Тунгуску. Здешние тунгусы носят собольи шубы и даже для лыжных подволок употребляют соболий мех. А еще рассказывали, что у тех тунгусов шаманы имеют обыкновение поверх шуб вешать железные бляхи. Чем больше железных блях, тем больше уважения имеет у тамошнего народа. Еще видели, что кроме железных блях те шаманы имели серебряные и золотые бляхи в великом множестве. Посему проведывать и искать золотоносные и серебряные руды по рекам Тунгускам дело весьма важное для процветания государства Российского. И как к вам эта грамота придет, велите в города и остроги сибирские, воеводам нашим отписать, чтобы составляя наказы служилым людям, ехать на государеву службу, указали проведывать и искать всякие руды, особливо золотые и серебряные. Каменья отсылать в город Тобольск, а место беречь и смотреть строго. И вам про то велю проведывать подлинно. По моему повелению в Сибирь следует князь Петр Шорин-Черкасский, который имеет особые поручения и полное государево доверие. Вам велю всячески оказывать помощь Петру Шорину за счет казны. Снаряжение, хлебные припасы, денежное содержание, людей предоставлять по его разумению. О том велю отписать другим воеводам нашим. Чтобы никто из оных препятствий князю Василию Шорину не чинил. Писано на Москве лета 1628-го, ноября в 7 день. Справил подьячий Микитка Левонтьев».

Второе поручение было деликатного характера. Князю предписывалось в городе Вологда прибрать служилым людям Енисейских острогов женок и девок. Подьячие Казанского дворца сочиняли и подписывали у государя сию грамоту, втайне от патриарха Филарета.

«От царя и великого князя Михаила Феодоровича всея Руси в Сибирь на Верхотурье, воеводе нашему Никифору Плещееву.

По нашему указу велено князю Петру Шорину-Черкасскому на Вологде прибрать в Сибирь, Енисейский и Красноярский острог, служилым людям и пашенным крестьянам на женитьбу 150 человек женок и девок. На Вологде воевода князь Борис Хилков подорожную и подводы под женок и девок даст до Верхотурья. Под тех новоприбывших подводы и подорожные указываю давать вам с Верхотурья до Тобольска. Как к вам наша грамота придет, а тех женок и девок князь Петр Шорин-Черкасский на Верхотурье пришлет, вы под тех новоприборных велите дать по подводе на человека и подорожные им до Тобольска и отпускать их тотчас, не задерживая. Писано на Москве, лета 1628-го, ноября в 7 день».

Так уж сложилось, что Вологда — один из многолюдных городов, что стали местом вербовки служилого и пашенного люда для сибирских острогов. В этом деле государева казна не скупилась. Сразу выдавался годовой, а то и трехгодичный оклад на обустройство, да и подорожные были немалые. Вольный, гулящий люд стягивался к городам Вологде, Устюгу Великому, Соли Вычегодской. Здесь по царским указам формировались ватаги православного люда и отправлялись в Сибирь. Большинство версталось в казаки и других служилых людей, для освоения земель отправлялись и пашенные крестьяне.

Вологда встретила князя Петра звоном колоколов Спаса-Прилуцкого монастыря, призывающего его обитателей на вечернюю службу. То древняя и уважаемая Божия обитель. Еще на Куликовом поле монахи этого монастыря бились за святую Русь. Здесь многое до сих пор напоминает о татаро-монгольском нашествии. Дорога прошла по каменному мосту, что перекинулся через ров, оборонительное сооружение времен Золотой Орды. Вологодский кремль, мало чем уступающий Московскому, стал твердыней, о которую разбивались вражеские орды. Погожим ноябрьским вечером князь Петр и его наставник швед Вульф прибыли в сей славный град.

Уже миновал Покров день, а снега все нет. Снег нынче припоздал, и ямщики подводы на сани еще не поменяли. Изрядно разбитую в распутицу дорогу сковал мороз. Для езды время не из приятных, телега прыгает на дороге, переваливается с боку на бок. Скрипит болезная так, что душу выворачивает. Не помогали даже рессоры заморские. Пластины железные ломались через несколько десятков верст. Молодой князь был не в духе: третью седмицу, как в дороге. В мыслях он уже за Уральским Камнем, а сам еще от Москвы и пятисот верст не проехал.

Петр и Вульф следовали верхом, так привычнее. По обычаю ордынцев, в поводу вели по сменному коню. Верхом на конях идти ходко, но вещи, припасы, воинская амуниция погружены на телегу. Вот и приходилось ждать, терять время.

Сурового вида стрельцы, загородив дорогу, окликнули их у главных ворот Вологды:

— Стой! Кто такие?

— Князь Шорин-Черкасский из Москвы. Следую в Сибирь по государевой грамоте, — ответил Петр.

— День добрый, княже! — почтительно поздоровался стрелецкий десятник. — Поджидаем тебя. Батюшка воевода, князь Борис, просит, пожаловать на постой к нему. Матвей, быстро на коня и сопроводи князя, — приказал он одному из стрельцов.

Вологодский воевода князь Борис Хилков располагался в каменных палатах, на территории кремля. Вульф не преминул отметить достоинства кремлевских стен, с интересом рассматривая фортификационные сооружения.

Князь Хилков встретил гостей со всем радушием. Да и как иначе, по всем признакам в отписанной ему царской грамоте пожаловал человек, близкий к Казанскому дворцу, а может, и самому царю.

Утром, во время трапезы, состоялся разговор с воеводой.

— Из царской грамоты я ведаю, какую службу надо тебе, князь, справить. Дело нелегкое. Казаки, что едут в Сибирь на службу, шалят. Силой и обманом женок увозят. Без лукавства сказать, те ни разу жалоб не писали, но слухи есть, что иногда из корысти то деется. Вдовы ладно, а вот если девка, то у родителей обида, — произнес воевода. — Глашатаи хоть сей день на площади и базары выйдут. Что им кричать людям?

— А то и пускай кричат. В Красноярский острог, что на Енисее возведен, едут. Отец за девку получит десять рублей, а кроме того, и женки, и девки получат подорожные, а по прибытии еще пять рублей деньгами и корову. Неженатых казаков в остроге триста душ, потребность в женках великая. Женки и девки нужны не старше двадцати пяти годов. Детишек, если есть, брать с собой, только не грудных, те дороги не выдержат. И еще, князь! Есть ли в Вологде добрый лекарь? Девок и женок смотреть строго, чтобы кривых, хворых и калеченых не было, за то казаки и порубить могут.