За Уральским Камнем - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Жук cтр.№ 101

— Ничего я не проглядел, — вздохнул имам. — Но на будущее знайте, руда имеет темно-серый цвет, иногда тускло-грязный окисленный вид, а иногда почти как черная земля, но серебристый отблеск на солнце выдает присутствие серебра.

Услышав сказанное, Дарья, сидевшая ранее тихо, как послушница на молитве, вдруг сорвалась с места и, покопавшись под навесом кузнечной печи, принесла несколько кусков почти черной руды.

При виде этих невзрачного вида каменьев Турай засветился улыбкой.

— Велик Аллах! — возликовал он. — Он не забыл о своем ученике!

— Что за шум! На нас напали тунгусы?

К новоиспеченным рудознатцам подошли князья Шорины и атаман Перфильев.

— Аллах послал нам радость! На дворе этой грозной крепости, у тына неприступного, за тем горнилом кузнечным, лежат руды самородного серебра. Максим-джан, наверно, помнит, кто тот искусный рудокоп и где он откопал эту чудесную руду?

— Я начинаю сожалеть, что согласился взять вас с собой. Лучше бы я сидел в остроге и ждал пыток. Весь тот рудный кошмар может повториться.

— Мне не нравятся твои речи, атаман! — жестко произнес князь Петр. — Касаемо твоих дел и дружины мы договорились. Но без тебя и сказов о ваших делах рудных нам не обойтись!

— Откуда я могу знать! Копали все, где ни попадя! Князь сам за этим следил, пока в разуме был, а потом… — атаман с досады махнул рукой. — Может, на Илиме, может, где здесь или в улусе у дархана забрали. Был такой случай! Братские тогда аж под острог пришли с оружием. Сказали им, что утопла на Долгом пороге, и брагой напоили, так и обошлось. А каменья эти даже не пробовали в плавке. Черная земля — и только, даже смотреть срамно.

— Дархан это у братских «кузнец», а кузнец по серебру у них «монгото дархан», — пояснил хитрый Турай и задумался.

— А можно попробовать руду плавить? То как? — поинтересовался Тимофей.

— Можно. Но прежде надо сготовить древесный уголь, да печь сладить. Но мыслю, что торопиться не след. То, что в руде серебро есть, я ответствую. Надо братских попытать, где ее взяли? Да так, чтобы не поняли!

— До улусов подадимся, когда в остроге обживемся, — категорично заявил атаман.

— Пока все в остроге сладится, Турай-ака руду сплавит, Вульф и Дарья ему помощники добрые. Оно так для всех покойней будет, — подвел черту князь Петр.

Закипела работа около Шаманского порога. Казаки таскали грузы в острог. Четыре версты, конечно, не расстояние, но с ношей не побежишь, сгоришь быстро. Два пуда взял — и ходу. До полудня разок-другой обернулся, и ладно. Опять же подсобить надо, когда всей ватагой требуется поддать. Струг, к примеру, на берег вытащить или острожные ворота навесить. Острог у Шаманского хоть и временный, но зимовать в нем, поэтому и обживают его казаки. За работой не забывают и дичи набить, и рыбы наловить. Рыбы столько, что порой вода кипит. Скапливается между порогами на спокойной воде, кормится, в речку Вихорева то на нерест идет, то обратно сваливается. Лови хоть острогой, а можно и голыми руками попробовать, если дюже проворный. Лишь медведи недовольные шастают: сильно шумливы пришельцы, но есть такие смельчаки, что махнут лапой на все, усядутся в воду или на камень неподалеку от острога, и резвятся, выхватывая рыбин из воды. Всем живется сытно и радостно в эту пору.

Турай-ака так, как ныне, в жизни еще не работал. Шутка ли! Вдвоем с Вульфом завалили десятка три лесин, распилили на чурки, завалили в яме дерном, а теперь палят. Сейчас только следить да не пережечь, затушить вовремя, чтобы самый жар в печи остался. Дым по тайге стелется, зверье пугая, сами черные, как черти из преисподней, а настроение хорошее. Когда большое доброе дело спорится, оно всегда так!

Дарью пожалели и поставили на обустройство жилых изб. Столы, лавки, пол проскрести. Одеяла подлатать да одежонку казакам: износились служилые в походе. Дарья трудится безропотно, старается. Меняется девка на глазах. Может, оно и к лучшему. Не век же чудить, скоро и замуж пора.

Петр с Тимофеем трудились, как рядовые казаки, засучив рукава. Познать надо все, где еще такую школу пройдешь! Разгруженные струги проконопатили, просмолили, а теперь ведут через Шаманский порог. Неудобен он тем, что ворота от берега далеки. Одной бичевой тяжело держать струг в проходе. Руль, парус, шесты — все идет в ход. Несколько казаков берегом протаскивают бечеву, да закрепляют за валуны якорем, а те, что на струге умостились, тянут изо всех сил. Пройдут саженей пятьдесят, остановка, передохнут, пока вновь заведут бечеву, — и так дальше, повторяя много-много раз. Хладнокровие, бесстрашие и упорство — без них подобные пороги не преодолеть.

Глаза боятся, а руки делают. Эта поговорка наверняка родилась от подобных занятий. Струги один за другим добрались до острога, груз весь перенесли берегом, но ушло на это без малого месяц.

Скоро у Турай-ад-Дина дела дошли до плавки руды. Имам практики почти не имел, но знания были основательные, накопленные древней цивилизацией Востока, а организационных талантов просто в избытке. К числу его учеников, помимо Вульфа, присоединился братский аманат и приятель Шаран. Узнав, что Турай — рудный мастер, литейщик и кузнец, на языке братских — дархан, проникся к тому огромным уважением, граничащим с обожествлением. Когда ситуация позволяла, Шаран величал имама не иначе как Монгото Дархан Багша, что примерно означало «учитель серебряного кузнечного дела». Это весьма льстило имаму, но из скромности во время работы он предпочитал проще — Багша-ака.

Приведя печь в рабочее состояние, а точнее, установив на ней меха и заготовив для нее древесный уголь, достопочтимый Турай-ад-Дин Монгото Дархан Багша приступил к опробованию руды. Несколько дней его ученики Вульф и Шаран готовили руду. Прокалив в печи до растрескивания породы, они раздробили ее и в каменных ступах растерли в порошок. Потом долго промывали ее, пока проточная вода перестала быть мутной.

Далее Дархан Багша пояснил ученикам, что будет применен метод купеляции, что на языке древних франков означает разделительную печь, или проще — чашечку. Эти удивительные чашечки он прихватил готовыми у енисейских кузнецов, то были обычные пористые чашки из отожженной огнеупорной глины. Метод был основан на том, что свинец или другие неблагородные металлы, что могут присутствовать в руде, при высокой температуре окислятся, а серебро останется без изменения. Процесс происходит в купелях-чашечках, где расплавленные окислы поглощаются порами купели, а серебро остается в виде слитка-королька на поверхности.

Все это ученики проделали тщательно, с удивительным прилежанием. Результат никого не удивил, правда, о нем никто и не узнал, кроме друзей. Плавка показала, что доля серебра в руде исключительно высокая, судя по весу королька, более трети.

После всех этих хлопот Турай-ад-Дин на тайном совете, где присутствовали братья, Вульф и Дарья, поведал следующие удивительные вещи. Начал он, как всегда, издалека.

— В Древние времена, по велению Божественных Тэнгриев, которым поклоняются братские, на землю были посланы сыновья кузнеца Божинтой. Они основали в братских землях несколько кузнечных родов Дархан Утха, которые и поныне владеют божественным даром рудознатцев и кузнецов. Особо почитаемые среди них Монгото Дарханы — серебряных дел кузнецы. У братских дархан почитается выше шамана, а место, где родится серебро, священно. У каждого Монгото Дархан Утха есть свой Мунгэн Добо — серебряный холм. Серебро у них божественный металл, а омулеты из него есть вместилище душ живущих. Потерять Мунгэн Добо означает гибель всего рода, поэтому берегут, скрывают и охраняют его от чужих глаз.