Рубин из короны Витовта - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дмитриев cтр.№ 22

– Что это? – удивился Сигизмунд. – Неужто тот же алхимик?

– Именно так, Ваше Величество, – подтвердил советник. – Только это уже не стекло и не подделка, а настоящая драгоценность, которую алхимик, доказывая свою невиновность, отдал мне.

– Ну тогда, я считаю, этот камень будет лучшим украшением новой короны, – и император, как мальчик, принялся выкладывать на столе вокруг рубина узор из стёклышек…

* * *

Трубы на главной башне Кронборга трубили «поход», провожая всадников, которые один за другим выезжали из ворот замка. Возглавлял отряд, гордо держась в седле, комтур [53] Отто фон Кирхгейм, и как знак достоинства, его коня вёл за недоуздок кнехт, до тех пор пока рыцарская кавалькада не проехала узкий и длинный мост, соединявший Кронборгский остров с берегом озера. Когда трубы, игравшие вслед всадникам, замолчали, кнехт отпустил недоуздок, конь, почуяв свободу, сам перешёл на рысь, и Отто фон Кирхгейм оглянулся. Рыцари его отряда, подгоняя коней, на ходу выстраивались по торному шляху, и за щетиной украшенных яркими лентами копий комтур увидел грозный силуэт замка Кронборг, башни, стены и шпили которого чётко обрисовывались на фоне хмурого неба.

Фон Кирхгейм внимательно присмотрелся к верхнему этажу въездной башни, и ему даже показалось, будто сам Великий магистр, подняв руку, стоит там возле изящных зубцов-мерлонов [54] .

Рассмотреть точно, кто именно сейчас машет им вслед, было невозможно, однако допуск, что это может быть сам магистр, в очередной раз вернул мысли комтура к недавней ночной беседе.

Тогда, сидя у жаркого пламени, бушевавшего в камине, и кутаясь в меха, Великий магистр негромко, но настойчиво наставлял Отто фон Кирхгейма.

– Последнее время обстановка вокруг нашего Ордена, к сожалению, складывается не лучшим образом. И если совсем недавно нешуточную угрозу для нас создавало усиление князя Витовта, то теперь, наоборот, скорее всего мы должны его поддержать, поскольку Польша всё сильнее стремится подчинить Орден себе. К тому же, дорогой Отто, ты должен помнить, что наши внутренние неурядицы в значительной степени ослабляют нас. Я имею в виду противоречия между горожанами и орденской корпорацией, которые всё больше усиливаются. Ещё, как наиболее доверенный человек, ты должен знать, что светские рыцари, откровенно говоря, плохо относятся к духовным и даже к самому магистру и его капитулу [55] . И всё это на фоне возможного нашествия магометан-турок, которого следует опасаться и к которому надо серьёзно готовиться…

Потому, каждый раз мысленно повторяя эти слова, Отто фон Кирхгейм внутренне вздрагивал точно так же, как и тогда, когда во время ночной беседы впервые услышал обо всём этом от самого магистра. И сейчас, не забывая прислушиваться к слитному топоту коней следовавшего за ним отряда, комтур полностью осознавал, что теперь ради осуществления великой орденской мечты придётся приложить немало усилий, а его задание – выведать всё, что на самом деле происходит в окружении Владислава и Витовта – приобретает чрезвычайно важное значение.

Так, под эти невесёлые размышления комтура и конский топот отряд ехал своим путём, и уже далеко позади остались стены Кронборга, а к дороге со всех сторон всё плотнее подступала непролазная чаща литовского леса. Когда же солнце, которое наконец-то выглянуло из-за туч, поднялось «на три дуба», уже несколько утомлённый отряд Отто фон Кирхгейма въехал в первое встретившееся на пути жмудинское [56] селение.

Песчаная, плохо наезженная колея с травяными обочинами правила за сельскую улицу, поскольку именно вдоль неё достаточно далеко тянулись то ли дома, то ли хижины, сложенные из толстых, плохо обработанных брёвен. Сами же жители, одетые в шкуры мехом наружу, прятались, и только их косматые головы то и дело высовывались из разных углов.

Отряд почти проехал селение, прежде чем нашёл удобное место, весьма походившее на сельское толковище. Это была большая лесная поляна, на краю которой, наполняя искусственный пруд, журчал ручей с чистой, прозрачной водой. Это было то, что нужно, и Отто фон Кирхгейм поднял руку, приказывая остановиться.

С весёлым гомоном рыцари начали слезать с сёдел, а их слуги, сложив своё оружие в кучу, повели поить коней. Комтур Отто фон Кирхгейм тоже сошёл с коня и, отдав повод оруженосцу, с удовольствием прошёлся поляной, разминая ноги, после достаточно долгой езды.

Однако поляна оказалась тесноватой для всего отряда, общая мешанина, сопровождаемая шумом и перебранкой, стала раздражать комтура, и он, подыскивая более спокойное место для отдыха, постепенно, шаг за шагом, углубился в лес. Но вместо желанного покоя комтура внезапно охватило некое беспокойство. В конце концов, у него даже возникло ощущении, что кто-то следит за ним. Отто фон Кирхгейм напрягся и вдруг услыхал у себя за спиной какой-то шорох. Он мгновенно обернулся и успел увидеть, как какая-то невыразительная фигура спряталась за дерево. Беспокойство отчего-то сразу исчезло, и комтур, положив ладонь на рукоять меча, приказал:

– Выходи!

Сначала была тишина, потом треснула ветка, и из-за дерева вышел человек, одетый в потрёпанную рясу с откинутым на спину капюшоном, похожим на большой воротник. Через плечо у человека был перекинут ремень объёмистой кожаной сумки, а в руке он держал грубоватый посох, верх которого закручивался на манер крюка.

Придирчиво оглядев жалкую фигуру, Отто фон Кирхгейм обратил внимание на своеобразную причёску с обязательной тонзурой [57] и, уже догадываясь, что перед ним странствующий монах, спросил:

– Ты кто?

– Я слуга Божий, а имя моё Паоло Скаретти, – поспешно ответил монах и затараторил: – Я, ваша милость, иду в Кронборг, и, если благочестивый рыцарь желает, я могу предложить индульгенцию…

– Помолчи! – оборвал его Отто фон Кирхгейм. – Отчего прячешься?

– Жмудины, ваша милость… Хочу как-нибудь обойти селение…

То, что монах остерегается местных жителей, которые, наверное, так и остались язычниками, было понятно, однако кое-что требовалось уточнить. Отто фон Кирхгейм властно положил руку на монашеский посох, но неожиданно ощутил сопротивление.

Это удивило комтура. Он перевёл взгляд, и только сейчас заметил, что рука монаха никак не казалась слабой, да и сам слуга Божий был сухой и жилистый. То, что посох в умелых руках может быть оружием, Отто фон Кирхгейм знал хорошо, однако тут угадывалось нечто иное, и комтур, снизив голос до шёпота, сказал:

– Divide et impera…

Поведение монаха неуловимо изменилось, теперь Отто фон Кирхгейм был убеждён: где-то в посохе под хитрым крюком прячется тайное послание Ордену. И, чтобы проверить себя самого, он спросил: