История руссов. Варяги и русская государственность - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Лесной cтр.№ 67

Поход 860 года, по Вернадскому, был объединенным делом Аскольда и Дира — с одной стороны, и Тьмутороканского кагана — с другой стороны. Кто это сказал Вернадскому — неизвестно, опять это голая, безответственная выдумка.

Инициатором этого предприятия был Тьмутороканский каган, что, конечно, высосано Вернадским из пальца, — из которого, может сообщить он сам.

Подоплека этой истории лежит в том, что Тьмутороканский каган, собирался якобы свести с греками старые счеты. Именно Вернадский предполагает, что посольство руссов к императору Феофилу в 839 году было посольством не Киевской, а Тьмутороканской Руси.

Затаенную злобу Тьмутороканского кагана, копившуюся 21 год (!), Вернадский объясняет тем, что император Феофил арестовал послов Тьмутороканской Руси (!!), чему нет решительно никаких оснований. Наоборот, как это признают все, в том числе и норманисты (Baumgarten, 1939) император Феофил поступил чрезвычайно предупредительно, снабдив послов рекомендательным письмом и объяснив Людовику Благочестивому, что он не может отпустить послов Руси домой, ибо путь перехвачен свирепыми варварами, и послы, следовательно, рискуют жизнью, а потому он просит Людовика пропустить послов Руси через его владения, чтобы дать им возможность вернуться кружным путем.

Арест послов Руси Феофилом является беспардонной выдумкой Вернадского, настоящей злостной фальсификацией истории.

Прежде всего, совершенно ясно, что речь шла о послах Киевской, а не Тьмутороканской Руси: путь между Царьградом и Тьмутороканью был прямой, по морю, и перехвачен варварами быть не мог. Флотом на Черном море обладали только греки и руссы. В крайнем случае, если послы боялись пиратов (и последние вообще здесь существовали), они могли просить императора Феофила отправить их домой в Тьмуторокань на греческом военном корабле. На деле же совершенно очевидно, что были захвачены днепровские пороги.

Как известно, руссы явились в Царьград для заключения мирного договора. Что договор состоялся, видно из дальнейшего. Если бы переговоры были прерваны и отношения остались враждебными, то Феофил, если бы он был зол на Русь, просто выбросил бы послов Руси из пределов своего государства, а не снабжал рекомендательным письмом.

В действительности всё было наоборот. Особы послов всегда считаются священными, и оскорбление их вызывало немедленную войну. Поэтому послов обычно встречали и провожали, чтобы обеспечить их от всяких случайных неприятностей. Император Феофил, заключив мирный договор, естественно, старался показать, что договор — не клочок бумажки, и всячески старался помочь послам Руси в их трудном положении (попробуйте-ка вернуться в Киев, если пороги захвачены враждебными ордами!).

По Вернадскому, далее, получается, что император Феофил выслал послов Руси в Германию. Спрашивается, что это: Германия играла для Византии роль Сахалина или Колымы? Наконец, высылкой туда руссов император Феофил мог рассориться и с Людовиком Благочестивым. Естественно является также вопрос: зачем же засылать их так далеко, а не просто выбросить за границы своего государства, хотя бы в Болгарию? Нелепость рассуждений Вернадского очевидна.

Порча отношений между греками и Тьмутороканской Русью была настолько серьезна, считает Вернадский, что грабеж Амастридского побережья руссами в 840 (или около этого) году, был, возможно, результатом ее. (Пользуемся случаем указать на то, что посольство руссов в Царьград в 839 году, вюзможно, было заключительной фазой набега на Амастриду. К этому вопросу мы надеемся еще вернуться.)

Здесь следует добавить, что источник сведений о грабеже Амастридского побережья настолько сомнителен, что сам Вернадский, говоря о налете, добавляет: «Если он только вообще имел место».

Поход 860 года, говорит далее Вернадский, был тщательно подготовлен и осуществлен в удачное время. Откуда это вытекает? Общеизвестно, что Византия вела в это время долголетнюю войну с сарацинами, поэтому всякий момент для нападения был удачен, ибо силы Византии были отвлечены ею. Далее, руссы 860 года появились под стенами Царьграда 18 июня, а руссы 941 года — 10 июня, — следовательно, это был, так сказать, нормальный срок, когда руссы, исходя из условий погоды, сезона и т. д., могли явиться здесь.

Наконец, поскольку мы положительно знаем, что руссы напали, чтобы отомстить, то ясно, что надо было ковать железо, пока горячо, т. е. пока не остыло возмущение руссов после известия об убийстве соплеменников, откладывать месть на годы значило бы вообще отложить дело в долгий ящик.

Кроме того, нам известно, что войска Михаила III оставили Царьград «в начале июня», следовательно, между их уходом и появлением руссов было всего максимально 2 недели, т. е. срок, совершенно недостаточный, чтобы успеть известить Русь об уходе войск и чтобы объединенные войска обеих стран прибыли в Царьград. Поэтому удачное прибытие войска руссов — только случайное совпадение, они несомненно были уже в пути, когда войска Михаила III вышли из Царьграда.

Далее, говорит Вернадский, неизвестно, каким путем русские плыли из Керченского пролива в Царьград. Ответ может быть только один: прямо через море, т. е. самым кратким и скорым путем. Плыть вдоль побережья они не могли, ибо Царьград немедленно был бы извещен дымовыми сигналами, конными посланными, что море усеяно вражеским флотом. Ведь флот не мог ускользнуть от глаз прибрежных жителей, рыбаков, морских купцов и т. д. Наконец, и тьмутороканские греки не дремали бы, а немедленно известили бы своих о надвигающейся опасности судном, посланным кратчайшим путем и более скороходным, чем тяжело нагруженные военные судна.

Что Царьград ничего не знал о приближении руссов, Вернадский считает достоверным (certain), в равной степени (equally certain) он считает, что греческий флот стерег оба крымских берега и берега Малой Азии от русских, «в особенности после налета на Амастриду в 840 году».

Вернадский уже забыл, что он сам настолько сомневается в существовании этого налета, что не уверен, был ли этот налет вообще. И хотя он сам пишет, что о деятельности русского флота в Черном море нет никаких данных с 840-го и по 860 год, он «одинаково достоверным» считает, что греческий флот 20 лет (!!) стерег берега от нападения руссов.

Как он стерег, видно уже из того, что греки узнали о нападении руссов только тогда, когда увидали флот руссов под стенами Царьграда. Вернадский не понимает, что стеречь берега Крыма и Малой Азии было нечего: не было смысла искать иголку в стоге сена, надо было стеречь весьма узкий Керченский пролив да устье Днепра, т. е. места, где только и мог проскользнуть флот руссов.

Что флот руссов не мог проскользнуть через Керченский пролив незамеченным, настолько очевидно самому Вернадскому, что он выставляет следующее предположение: флот Тьмутороканского кагана, мол, пересек Азовское море, далее волоком Северную Таврию, используя реку Берда и Конскую, и здесь соединился с флотом Аскольда и Дира в районе Запорожья.

Нечего, конечно, добавлять, что для такого предположения в истории нет ни малейшего намека. Более того, за всю писаную историю мы не знаем ни одного народа, который хоть раз пересекал бы Азовское море и тащил свои суда волоком в систему Днепра для похода на Царьград.