Ответ империи - читать онлайн книгу. Автор: Олег Измеров cтр.№ 88

– Итак, у нас есть задача на административном уровне: противоречие между желанием привлечь клиента и возможностями, определяемыми стереотипами мышления клиента. Формулировку задачи на тактическом уровне начнем с определения системы, ее изменяемой и неизменяемой частей. Что мы можем менять, то есть обучать? Психологию руководителя фирмы, лиц, которые подсказывают ему решения, информационный фон…

«Альтшуллеровский ТРИЗ в маркетинге? – мелькнуло в голове у Виктора; в советское время он периодически почитывал «Изобретатель и рационализатор». – Хотя… Почему бы и нет?»

Вскоре он уже и сам оказался незаметно втянут в обсуждение, как подросток в уличную компанию; что-то подсказывал, с чем-то спорил и даже пару раз с удовольствием выдал по памяти данные раньше, чем их успели найти по терминалам. Странная штука мозг: работает медленнее, решает быстрее. Идеи в этом странном совещании не то чтобы фонтанировали: скорее, их клепали на каком-то невидимом логическом конвейере, точно под заказ, и тут же приделывали к ним ручки и ножки, создавая план воплощения.

К обеду вырисовался целый план захвата человечества в цифровую западню, начиная от уже упомянутого заманивания в дата-центры и кончая социальными сетями, где собирали персональные данные, формировали мнение и организовывали массовые акции; особо перспективными были признаны такие, в которые можно было постить с мобильника, вроде твиттера.

– А еще надо внедрить мысль, что политикам писать в блоги с мобильника – это продвинуто и непосредственная демократия, – задвинул напоследок Виктор, – пусть их парламенты вместо работы в «Одноклассниках» сидят. И пусть госаппарату не доверяют, а ставят везде веб-камеры, чтобы непосредственно смотреть, и каждый политик заводит свои филиалы приемных у каждого столба, вот типа как он народ любит, что к нему напрямую обращаться можно. Тогда они сами себя зафлудят, и думать им некогда будет. Тем более что они по статусу троллей кормить обязаны.

«Однако меня понесло», – критически подумал он тут же, но взять назад вылетевших слов уже не смог.

Сейшн завершился образованием рабочих групп. Когда все закончилось, в зале остались он, Светлана и мужик лет под пятьдесят, чуть полноватый, в коричневой двойке с темно-красным галстуком; на лице его выделялись густые брови и плотный мясистый нос.

– А это и есть Степан Анатольич, – представила мужика Светлана.

– Очень приятно, – ответил Виктор, подавая мужику руку, – вы по общественным наукам?

– Да. Институт прикладного сталинизма, заведующий лабораторией промышленной политэкономии.

– Это… Что-то я здесь о таком не слышал.

– Ну, так мы закрытый институт. При КГБ.

– А-а, понятно… То есть ничего не понятно.

– Вы ведь в курсе, что чем реформировать Институт марксизма-ленинизма и Академию общественных наук, оказалось проще создать новые учреждения? Вот мы одно из них. Обслуживаем политиков. Точнее, и старые тоже обслуживали, но только обосновывали готовые решения, а мы даем практическую теорию, которую можно использовать.

– Хм, а если политики не захотят слушать, что они с вами сделают?

– Ну, во-первых, мы их не заставляем, во-вторых, мы все-таки при КГБ… Ну и потом, мы все-таки вроде физиков: нужен ядерный щит – их и слушают. А революционная теория – это тоже, знаете ли, бомба.

– То есть вы делаете бомбу. А чем я могу помочь?

– Да, собственно, ничем. Хотелось побеседовать вживую, уточнить некоторые данные о ваших проблемах.

– Каких? – спросил Виктор, мысленно ожидая чего-то вроде подвоха.

– Например, сейчас на Западе массовые протесты против урезания пенсий, повышения возраста выхода, все такое. У вас тоже протесты?

Виктор пожал плечами:

– Ну, протестов пока нет, хотя насчет повышения возраста – пытаются выдвигать… Вот странно только: с одной стороны, говорят, что на пенсии денег нет, с другой – на олимпийские объекты они почему-то находятся…

– У вас пенсии через пенсионный фонд?

– Ну да, а что?

– Тогда все понятно. Пенсионные фонды – они вроде как сами по себе, в них отчисляют предприятия пропорционально зарплатам работников, от этого должны образовываться накопления. С Запада слизали, надо полагать. Но это работает лишь в тех странах, где зарплаты высокие. А если в стране уровень зарплаты низкий, никаких накоплений не будет.

– И что же делать?

– Элементарно. Консолидировать фонд в рамках бюджета. Тогда можно уменьшить излишества и добавить пенсий.

– Так просто? Вы хотите сказать, что об этом у нас никто не подумал?

– Почему? Наверняка подумали. Руководство фонда подумало, что оно потеряет места, те, кто распределяет бюджет, – что на них будет лишняя обуза. И оба подумали, как разъяснить предсовмину, что этого сделать ну никак невозможно.

– У нас нет предсовмина. У нас премьер-министр.

– Ну, какая разница? Система абсурдна, но себя сохраняет.

«А у вас, значит, система абсурда не сохраняет, – с некоторой обидой подумал Виктор. – И вообще почему у вас все так по-умному, все выглажено, как английский газон, чуть сорняк пробьется – сразу соберется консилиум, как его лучше выдирать… Ну не бывает так в жизни. Не верю!»

– У вас, наверное, уже и никаких острых социальных проблем нет? – осторожно спросил он, втайне надеясь, что Веничев гордо скажет «Нету!» и тут он, Виктор, укажет на факты воровства и наркомании, хотя бы и в единичном числе.

– Ну конечно, есть! – воскликнул Степан Анатольевич, даже, как показалось Виктору, воскликнул радостно. – У нас даже классовые противоречия имеются.

– Между буржуазией и пролетариатом?

– Ну, сдались всем эти буржуазия и пролетариат… Новое общество – новые классы. Не паразитические, но – с разными интересами.

– А нас учили, что при социализме только дружественные классы, – с невинной улыбкой отпарировал Виктор. Он понимал, что провоцирует Веничева на спор, но – кто знает – может быть, в этом и был шанс увидеть изнанку здешнего благополучия.

– Ну, вас учили… В общем, НТР у нас выявила два новых класса, не антагонистических, но интересы которых не вполне совпадают. Первый – это растущий класс технической интеллигенции, к которой относятся и квалифицированные рабочие, и различные специалисты информационных технологий; также черты этого класса все больше приобретают рабочие, задействованные по японской системе в инновационном процессе. За рубежом этот класс называют интеллектуалами. Другой класс раньше называли творческой интеллигенцией, он тоже был узкой прослойкой, но в связи с развитием промышленного дизайна, дизайна интерьеров и ландшафтов, роста средств массовой информации, особенно компьютерно-сетевых, рекламы, несмотря на ограничения по информационному воздействию среды, этот слой растет до уровня влиятельного класса в обществе. За рубежом его называют криэйторами, то есть создателями. Я понятно объясняю?