Доброй ночи, мистер Холмс! - читать онлайн книгу. Автор: Кэрол Нелсон Дуглас cтр.№ 89

При этом, надо признаться, я была на седьмом небе от счастья, слушая, как Ирен разрабатывает голос.

Годфри пришел ближе к вечеру. Он признал, что специально перед нашим переездом вызывал настройщика фортепьяно.

– Тогда я тебе что-нибудь сыграю, – с настойчивостью в голосе произнесла Ирен. Сев на стульчик, она крутанулась на нем и заиграла Листа, причем гораздо энергичнее и бодрее, чем утром.

– А «Liebesträume» [44] осилишь? – спросил Годфри, когда смолк отзвук последнего аккорда.

– Я пока не готова петь, – промолвила Ирен, положив руки на колени, словно маленькая девочка, которую за что-то отругали. Мгновение спустя она подняла на Нортона озорной взгляд. – А вот тебе, возможно, придется поработать.

Она подошла к столу, вытащила из ящика связку разномастных ключей и швырнула ее адвокату.

– По праву наследника, ты должен обойти все банки, работавшие в Лондоне на протяжении последних тридцати с лишним лет, и выяснить, не снимал ли твой отец в одном из них банковскую ячейку. Несколько ключей в связке вполне могут быть и от подобных ячеек. Я считаю, что эти ключи – единственная по-настоящему стоящая вещь во всем сундуке. Остальное… дребедень.

– Неужели все банки до единого?

– Ты ведь, насколько я понимаю, хочешь найти пояс? Ну так ищи его.

– А ты? Что ты тем временем будешь делать?

Ирен резким жестом указала на фортепьяно:

– Заниматься музыкой. Вот смотри, ты принес сундук и пригласил настройщика. Тебе хотелось, чтобы я нашла ответ на загадку и вернулась к творчеству. Процесс расследования – штука скучная и требует методичности. Конечно же, я бы с радостью взяла на себя часть хлопот, однако хочу тебе напомнить, что наследник ты, а не я, и потому все равно не смогу заявить права на содержимое ячейки. Ты сам в буквальном смысле слова являешься ключом.

– Кто гарантирует, что мои розыски увенчаются успехом?

– Никто. Никто никогда ничего не может гарантировать. Держи нас в курсе своих успехов.

Адвокат неохотно взял связку ключей и, пожелав нам доброго дня, откланялся.

– Ирен! – Я пересела в кресло, которое он освободил. – Тебе не кажется, что ты поступила жестоко, дав Годфри такое сложное задание?

– Это вынужденная жестокость. Ах, Нелл, – Ирен без сил опустила руку на клавиши, – ключи – единственная зацепка. Больше мне ничего в голову не приходит. Лучше пусть корит меня за строгость и своеволие, чем знает, что я совершенно беспомощна, хотя передо мной целый сундук с массой улик, ведущих к разгадке.

– «Погибели предшествует гордость» [45] , – процитировала я, – однако, мне кажется, есть и другая причина, в силу которой ты дала Годфри такое поручение.

– Ну и какая, скажи на милость?

– Теперь, благодаря тебе, ближайшие несколько недель Годфри будет очень занят. Ты хочешь видеться с ним реже.

– С чего бы мне этого хотеть? – Ирен в этот момент являла собой образчик деланного равнодушия: правый локоть на фортепьяно, рука подпирает голову, а на лице написано нарочито невинное выражение. Левой рукой подруга с ленцой наигрывала октаву. – Годфри все это время нам очень сильно помогал.

Я вспомнила азбучную истину о правой руке, не ведающей, что делает левая, и произнесла то, что казалось мне очевидным:

– Он был практически незаменим. Более того, он с легкостью избавил тебя от апатии, в которой ты пребывала после побега из Богемии. Ты не хочешь, чтобы тебе напоминали о том, что ты чем-то обязана мужчине.

– Притянуто за уши, милая Нелл. Может, начнешь писать мелодрамы? Тебя ждет большой успех. Я просто делаю то, чего от меня требует Годфри, – возвращаюсь к вещам, которые меня в этой жизни интересует больше всего: к загадкам и музыке.

Годфри отомстил Ирен. Он не появлялся у нас целых две недели. Наконец, заглянув к нам однажды вечером, Нортон сообщил, что к нему снова наведывался Холмс – неделю назад.

– Он приходил к тебе в контору неделю назад, и ты мне ничего об этом не сообщил? – возмутилась Ирен.

– Я был страшно занят походами в банки, – с деланным страданием ответил Годфри. – Кроме того, рассказывать мне особо нечего. Мы говорили минут пять, после чего он ушел. Мне кажется, он остался доволен.

– Почему ты так думаешь? С таким человеком, как мистер Холмс, ни в чем нельзя быть уверенным. Быть может, ты, сам того не заметив, дал ему зацепку.

– Сомневаюсь, – покачал головой Годфри. – Я умею следить за тем, что говорю. Не забывай, мне приходится выступать в суде. – Адвокат предложил Ирен сигарету, которую она быстро и совсем не грациозно выхватила у него.

– Ну почему же я сижу здесь взаперти, прячась от преследователей, которые, возможно, и не существуют? – воскликнула она, меряя быстрыми шагами комнату, устланную взятым напрокат турецким ковром. – Каков он из себя?

– Кто? Холмс? – Годфри улыбнулся и, откинувшись в кресле, задумался, подбирая слова.

Ирен тем временем места себе не находила от нетерпения. Она уже неоднократно расспрашивала меня о сыщике, и я рассказала ей все, что запомнила, однако его образ бесконечно интриговал ее, словно химера. Казалось, ей страшно хочется познакомиться с ним лично.

– Движения четкие и резкие. Высок и бледен словно мертвец. Ястребиный нос и острый как игла взгляд. Не по годам проницателен. Мне бы не хотелось сцепиться с ним в суде, – подвел краткий итог Годфри. – Держится он слегка по-театральному, что свойственно немного тщеславным людям. Кончики пальцев у него в чем-то перемазаны. Сперва я подумал, что это чернила, но потом понял, что это следы от химикатов. Судя по глазам, ему присуща хладнокровная любознательность ученого. При этом из него получился бы великолепный судья – безжалостно справедливый и не знающий колебаний. Этому человеку чужды условности, его не испугают высокие чины и звания. При этом в нем что-то есть от холодного бездушного автомата; в его обществе женщине будет неуютно. Такого человека лучше иметь в друзьях, чем во врагах.

– Какое исчерпывающее описание. Много же ты заметил за пять минут разговора, – с издевкой произнесла Ирен. – Не думаю, что ты хорошо разбираешься, в чьем обществе женщина чувствует себя уютно, а в чьем нет.

– А я не думаю, что ты хорошо разбираешься во мне, – невозмутимо парировал Годфри.

Все лето и пришедшая ему на смену осень 1887 года были наполнены музыкой. Вскоре после того как мы переехали в Брайони-лодж, Ирен наняла себе репетитора по вокалу – всего лишь несколько недель без должной практики уже сокращали амплитуду ее голоса. Подруга заказала копию своей фотографии, на которой она была в роскошной бриллиантовой перевязи Тиффани, и через импресарио дала знать заинтересованным лицам, что она готова выступать на концертах.