– Мягой меня зовут. Бабушкой Мягой. Ты дома у меня.
Вот так – Мяга, почти как Яга. Только ударение на я. И вид, как у Бабы Яги. В сказку попал, блин. Где у нее тут метла со ступой? Сразу захотелось выйти из дому и посмотреть под избу, только как сил больше будет. Баба Мяга принялась стаскивать с меня рубаху.
– Почто ужимничаешь? – строго на меня посмотрела старушка. – Видела я мужиков глезных поболе вашей рати. Я тебя сейчас отваром целебным оботру, а в баню пойдешь, как сил прибавится. Лежи смирно.
И стала снимать повязки. Я косил глазами, следя за процессом. Умело и быстро старушка сняла бинт, обнажая розовый рубец.
Ё-мое! Это сколько я тут лежу? Неделю? Две? Месяц?
Баба Мяга сняла все бинты. Рубцы покрывали тело затейливым узором, вполне гармонично вплетаясь в старые шрамы. И все они выглядели уже зажившими.
– Баба Мяга, а сколько я тут лежу?
Старушка намочила тряпку в ушате, чуть ее отжала и стала обтирать меня.
– Три дня, касатик.
– Не может быть!
Она вновь намочила тряпку и продолжила процедуру.
– Может. Тебе бы девку ладну ба. Зараз бы силы вернулись.
Я не сразу понял, о чем она говорит. Потрясение от быстрого заживления ран еще стояло. Она обтерла меня всего. И, бросив тряпку, взяла плошку со стола.
– Пей вот.
Автоматом выпил варево и тут же повалился в сон.
* * *
Теплый ветер ласкал лицо и колыхал траву. Я отмахнул в сторону колосок, почесал щеку и открыл глаза. Рядом увидел девушку с большим венком на голове, она улыбалась и смотрела на меня. Я открыл рот, и… девушка быстро присела и закрыла его ладонью.
– Тсс, – шепнула она, – молчи.
И сняла с себя все. Богиня! Я думал – у меня сил нет. Угу, еще как есть! Кажется, у него силы всегда есть. Сказалось долгое воздержание, и рубаха встопорщилась в районе паха. Девушка улыбнулась и стала снимать ее с меня. Я хотел спросить ее имя, но тут мой рот накрыла ладонь.
– Молчи…
И головокружительно пахнет цветами. От наших движений этот аромат усилился, и к нему прибавился запах полыни…
Проснулся и долго лежал. Потягиваясь, задел что-то. Посмотрел – венок. Значит, это был не сон? Мысль, промелькнувшая в сознании, заставила меня подскочить.
Е-мое! Ведь женщин, кроме старушки Мяги, я больше не видел. Вот… бабуся! А ведь во сне выглядела на двадцать лет. То-то молчала и говорить не давала. Это чтобы по голосу не узнал? Точно, Яга!
А что это я такой бодрый? Неужели эта, блин, терапия подействовала? Сижу и прекрасно себя чувствую. Руки слушаются нормально. Голова? Голова не болит, только чуть кружится и немного подташнивает. Ну, это понятно от чего – лежал долго, и пожрать бы надо. Спрыгнул с лежанки и расправил рубаху. Ну и покрой, в ней я как привидение. Где же мои вещи? Заглянул под лежанку. Пусто. Ладно, посмотрим снаружи. Переждал легкое головокружение и двинулся к двери.
Снаружи меня ждал чудный вид. Напротив входа в дом простирался залив реки. По берегам, над рекой, нависали мощные и древние дубы. Высокие кроны почти не касаются друг друга, и подлеска практически нет. Ни дать ни взять парк, а не лес. От дома почти к самой реке выстелена дорожка из ошкуренных осиновых бревнышек. На помосте девушка из сна полощет белье. Или старушка еще не перекинулась в свой настоящий вид? Я сделал несколько шагов и обернулся. Нет, у избушки куриных ног не было. Только это ни о чем не говорит. Я присел на ступень и стал смотреть на девушку.
– Здравствуй, молодец.
Из-за дома вышла Мяга, несущая в руках глиняный кувшин.
– Проснулся? И как себя чувствуешь?
Я покосился на девушку, облегченно вздохнул и ответил:
– Спасибо, хорошо.
Старушка протянула мне кувшин и сказала:
– Вот, испей.
Я взял и подозрительно посмотрел внутрь:
– А я не усну после того, как выпью?
– Нет, боярин, – засмеялась Мяга. – Это просто квас. А до этого ты пил отвар целебный. И спал после него.
Квас шипел и бодрил, как кофе, а еще жутко захотелось есть.
– Спасибо. А как я сюда попал?
Старушка забрала кувшин и пошла за дом. На ходу обернулась:
– Матвей свет Власович привез.
Я вскочил и бросился за ней.
– А он-то где?
Мяга поставила кувшин на стол под навесом и подошла к небольшой печи, что стояла рядом. На ней в нескольких медных котелках варилось что-то вкусное.
– Он к отрокам своим отъехал. Обещался сегодня вернуться. Кстати, вот и он.
Всадник появился из-за постройки, соскочил с коня и, повернувшись, замер.
– Не может быть! – Дед Матвей подбежал и стиснул меня в объятиях. Думал, мои ребра затрещат, но обошлось – никакой боли не почувствовал.
– Как же так? – Кубин пристально меня рассматривал. – День назад ты еще полумертвым лежал, а теперь… это чудо!
Я помотал головой.
– Сам в очудении, честно говоря. Думал, минимум пару недель уже валяюсь. Спасибо Бабе Мяге, чуть ли не с того света меня вытащила.
– Не меня надо благодарить, – послышался голос старушки, – а Ладу, мою названую внучку, это она тебя лечила, а я так, помогала мал-мала. И тело у тебя, боярин, здоровое и крепкое.
Потом выглянула из-за угла избы и улыбнулась Кубину:
– Здрав будь, Матвей свет Власович.
– И тебе долгие лета, ведунья.
Я посмотрел в глаза Кубину и тихо спросил:
– Власыч, кто еще выжил?
– Мало ратников осталось из наших трех сотен, – вздохнул дед Матвей. – Десятка не наберется, и то все раненые. Только братья Варнавины без единой царапины. Да отроки все уцелели.
– А Демьян?
Кубин чуть улыбнулся:
– Этот молодец жив и здоров. Все рвался сюда. Только я его урезонил: стал над отроками – командуй ими. Пойдем, я подробней тебе расскажу.
Я наклонился ближе к Кубину и прошептал:
– Как получилось, что ты, крещеный, меня, тоже крещеного, к язычнице привез? А Власыч?
Кубин открыл рот, чтоб ответить, но у Мяги, наверное, был чуткий слух, и она, что-то мешая в бурлящем котелке, сказала громко:
– А его ко мне тоже язвленым привозили. Много раз на ноги его поднимала. Вот и привез тебя ко мне. Вы подождите, бояре, скоро снедать будем.
Мяга окрикнула проходящую мимо девушку, несущую белье:
– Ладушка, как с бельем управишься, подходи, поможешь.
Потом повернулась к нам, посмотрела на меня и сказала: