– Если будут облака, мы объявим их частью постановки, – заявила Фламина.
Они подошли к пруду с кувшинками и попытались сорвать цветок. Двое садовников – молодых и красивых, как отметила Мария – сразу же поспешили к ним на помощь.
– Что за прелестная картина!
Кардинал! Он каким-то образом проник во дворец и сейчас стоял на веранде лишь в нескольких метрах от нее, а легкий ветерок играл полами его мантии. Он склонил голову и посмотрел на племянницу, как делал с тех пор, когда она была ребенком; его манеры по отношению к ней не изменились.
– Вы же знаете, что не можете прийти, – укоризненно сказала она.
– Ах, cruelle dame!
[23]
– он манерно прижал руки к груди. – А ведь это самое заветное торжество во Франции, первый прием у Их Величеств, Франциска II и Марии. В чем мое прегрешение?
– Чего вы хотите? – В последнее время его нескромные расспросы и попытки направлять и контролировать ее, которые он считал тонко замаскированными, вызывали у нее отвращение.
– Лишь поделиться с вами некоторыми новостями из Шотландии. – Он казался слегка обиженным. – Или вас больше не интересует эта маленькая беспокойная страна?
Только не Шотландия! Да, она по-прежнему глубоко интересовалась своей родиной, но вести оттуда почти никогда не были добрыми.
– Разумеется, мне интересно. Что случилось?
Она указала на деревянную скамью в тени декоративного кустарника, и они сели бок о бок.
– Мне очень неприятно, что приходится говорить об этом, но корабли, которые вы отправили на помощь вашей матери…
Восемь кораблей с тремя тысячами солдат, вспомнила она. Гордость Франции.
– …попали в сильный шторм и потерпели крушение.
– Шторм? Но сейчас еще слишком рано для штормов!
Кардинал кашлянул:
– Я знаю. Возможно, мастер Нокс обладает властью над морем и ветрами. Они как будто повинуются ему.
– Нокс! Его разбойники наводнили страну, они грабят и жгут, свирепствуют хуже, чем английские солдаты.
– Теперь они объединили свои силы, – тихо сказал кардинал.
– Что вы имеете в виду? – Казалось, яркий свет дня померк, как будто Нокс мог внезапно материализоваться из садовой ограды или фигурно подстриженное дерево могло принять его форму.
– Я имею в виду, что мятежники, те самые, кто объявил об отстранении вашей матери от регентства, подписали союзный договор с Англией и что королева Елизавета официально взяла Шотландию «под свою защиту». Это позволяет ей открыто послать английскую армию на помощь мятежникам, чем она и занимается в данный момент.
– Но… на каком основании?
– На том основании, что она должна защищать Англию от французской армии.
– От армии моей матери! От той помощи, которую я отправила ей!
– Именно так.
Кардиналу удалось испортить прием, даже не побывав там.
– Я направлю больше войск, – яростно сказала она. – Они не победят!
После этого кардинал попрощался и ушел. Она знала, как неохотно он это сделал. Мария несколько минут просидела, глядя себе под ноги. Ей стало ясно, что они с Франциском должны нанести королевский визит в Шотландию. Это должно успокоить ситуацию. Шотландия поразила ее быстрым отказом от религии своих предков под руководством пламенного Нокса. Ни одна другая страна не видела такого стремительного распространения протестантизма, похожего на чуму. Лорды Конгрегации… Кем они были? Истинно верующими или просто людьми, жадными до власти? А этот Нокс… Какой церковник может открыто носить двуручный меч и проповедовать революцию? До сих пор это было чем-то невиданным.
Да, она должна посетить Шотландию. Но лишь после того, как они с Франциском привыкнут к своему высокому положению здесь, во Франции.
Солнце зашло, оставив после себя красно-фиолетовые полосы и небольшой эскорт облаков над горизонтом. Король Франциск, удивительно вытянувшийся за последний год, немного неуклюже стоял на верхней ступени веранды, принимая гостей. Его новые алые штаны были модно присборены у бедер, а дублет с длинными рукавами имел сотню маленьких разрезов, из-под которых выглядывала шелковая подкладка изумрудного оттенка. Рейтузы такого же цвета обтягивали его длинные худые икры; он с презрением отверг предложение портного вставить мягкие подушечки. На таких же длинных и узких ступнях красовались туфли с разрезами. Общая картина напоминала два зеленых боба с туфлями, но Франциск не подозревал об этом эффекте и гордо возвышался на лестнице в плоской бархатной шапочке, опоясанный церемониальным мечом, приветствуя гостей и своих младших братьев – восьмилетнего Шарля и девятилетнего Анри. Они были самыми младшими из присутствующих и сразу же побежали прятаться в кусты, чтобы потом неожиданно выпрыгивать оттуда на людей.
– Приветствую вас, дорогие друзья, – как можно громче произнес Франциск и поднял руки. – Мы с королевой рады принять вас у себя. Прошу вас, помогите нам насладиться зрелищем полной луны, когда она взойдет. – Он повернулся к Пьеру Ронсару, который был старшим из гостей, хотя ему исполнилось всего тридцать пять: – А вы будете очень любезны, если прочитаете свой «Гимн луне».
Ронсар поклонился и поцеловал руку короля.
– Когда взойдет луна, я буду приветствовать ее. – Он повернулся к Марии: – Но это великолепное солнце уже сияет над нами.
«Не сейчас!» – хотелось закричать ей. Его экстравагантные комплименты иногда повергали ее в смущение, тем более что он явно настроился расточать ей похвалы даже в том случае, если она выглядела как одна из ослиц, дававших молоко для дамских ванн.
Мария посмотрела на людей, собравшихся вокруг нее. На мраморной веранде выделялась фигура Мэри Ливингстон, которую когда-то прозвали Пышкой. Она выросла высокой и статной девушкой, и ей понадобится сильный муж. «Не только сильный, – подумала Мария, – но надежный и энергичный. Кто может ей подойти?»
Только не поэт Шателяр, секретарь Анри д’Омвилля, сидевший с апатичным видом под одним из фруктовых деревьев, высаженных в большой горшок. Его темные глаза, всегда выглядевшие так, будто он собирался заплакать, искали что-то, за что он мог бы зацепиться взглядом. Он с некоторым интересом посмотрел на появившуюся Мэри Сетон, но интерес пропал сразу же, как только она прошла мимо. Он сразу же почувствовал, что ее не удастся соблазнить томными любовными речами – она была практичной и приземленной женщиной, поэтому его взгляд переместился в другое место.
Неподалеку стоял молодой и красивый маркиз д’Эльбёф, кузин Марии де Гиз и по складу характера явный хищник. Он будет приставать к Фламине, как это бывало всегда, а она, как обычно, отвергнет его. Он посмеется и попытает удачу где-нибудь еще. Рядом с ним стоял Анри д’Омвилль, младший сын коннетабля Франции Монморанси; Мария видела, что он носит ее розовый шелковый платок, который однажды нашел и провозгласил своим самым великим сокровищем. Он приколол платок к своему дублету и, когда встречался с ней взглядом, нарочитым жестом целовал кончики пальцев и прикасался к платку.