Жизнь и приключения Заморыша - читать онлайн книгу. Автор: Иван Василенко cтр.№ 37

– Те я хотел про черный день придержать…

– Про черный день!.. Куда уж черней, когда вшивых босяков обслуживаем!.. – Мама помолчала и сказала: – Конечно, не в гимназию, а хоть бы так куда-нибудь. В четырехклассное городское, что ли… Там, говорят, за право учения с бедных могут и не брать…

На другой день отец посадил меня за таблицу умножения.

А еще через неделю мама перекрестила меня, и я пошел с отцом в школу держать экзамен.

В школе за столом сидели учитель с золотыми пуговицами на тужурке и батюшка. Они вызывали мальчишек к столу и задавали им разные вопросы. Вызвали и меня.

Батюшка спросил:

– Молитву господню знаешь?

– Знаю, – ответил я.

– Ну, прочти.

– «И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должникам нашим. Воздайте кесареви – кесарево, а божие – богови!» – бойко прочитал я.

– И все? – удивился батюшка. – А где же «не введи мя во искушение, но избави мя от лукавого»? Где «хлеб наш насущный даждь нам днесь»? И потом – зачем ты приплел «кесареви – кесарево»? Это же совсем из другого места.

Я молчал.

– Не силен, брат, ты в слове божием, – вздохнул батюшка.

Тогда за меня взялся учитель. Он сказал:

– Возьми мел и напиши: «Просьба принять меня в приготовительный класс».

Я знал, что Витя держит экзамен в первый класс, и написал на доске: «Прозба принять меня в первый клас».

– Ишь, куда захотел! – усмехнулся учитель. – Ну, а таблицу умножения ты, «прозба», знаешь?

– Знаю, – ответил я.

– Ну, скажи.

– Пятью пять – двадцать пять, шестью шесть – тридцать шесть, семью семь – сорок семь, – с готовностью ответил я.

– Здорово! – удивился учитель. – А стишки?

Я хотел прочитать стишки про «наоборот», которые читал клоун в цирке, но побоялся участка и прочел про козла с козлихой. Батюшка так засмеялся, что у него запрыгал живот, а учитель только головой покачал.

– Эх, ты! Ну, прочитал бы про травушку-муравушку или про букашку, а то на тебе – про козлиху!

Он оглядел меня с ног до головы, подумал и сказал:

– А занятный. Жалко такого не принять.

– Как же его, Николай Петрович, принять, когда он молитвы господней не знает! – ответил батюшка и вытер красным платочком глаза. – Ох, насмешил меня, грешного!

– А вы, батюшка, поучите его молитве этой, он и будет знать.

Учитель мне понравился, и я сказал:

– Вы только примите, а я все точки с запятыми превзойду.

И меня приняли.

С этого дня пошла новая жизнь.

– Мимоходенко Дмитрий!

Я пошел к доске. С парты мне видны были стриженые затылки всех мастей и бородатое лицо Льва Савельевича, склоненное над классным журналом. Теперь, когда я стоял у доски, я видел черную волнистую макушку учителя и много мальчишеских рожиц. Конечно, все мальчишки уже приготовились прыскать и хихикать: раз Лев Савельевич вызвал к доске Заморыша – значит, будет потеха. А главное, у каждого пропал страх, что Лев Савельевич может вызвать сегодня и его: потеха с Заморышем раньше звонка никогда не кончалась.

– Учи-ил? – по обыкновению нараспев, спросил меня учитель.

– Учил, Лев Савельевич, – охотно ответил я.

– С любо-овию?..

– Нет, Лев Савельевич. Разве интересно склонять по-церковнославянски «раб»?

Мальчишки захихикали. Учитель повернулся ко мне лицом:

– И ты мне это так прямо и говоришь?

– А как же! Вы же сами приказывали нам говорить всегда правду. От слов «рабоу», «рабямь», «рабе» у меня затылок болит.

Учитель долго молчал, потом вздохнул и потянулся за ручкой.

– Ну что ж, раз ты сам признаешься, то незачем и время тратить на опрос. Ставлю тебе единицу.

Он обмакнул перо в чернила, но ставить отметку в журнале не спешил, видно, ждал, что я скажу.

И я сказал так, будто советовался с ним, какую правильнее поставить мне отметку:

– Единицы, наверно, мало: все-таки я два часа зубрил. Да вы меня, на всякий случай, спросите, Лев Савельевич.

Учитель взял в руку свою длинную бороду, засунул кончик ее в рот. Пожевав бороду, он сказал:

– Хорошо, Мимоходенко, я проверю, чего ты достиг за два часа зубрежки без любви к предмету. Но прежде ответь мне на такой вопрос: представь себе, что ты идешь по улице… Да, по улице…

Все с любопытством ждали, что сегодня придумал Лев Савельевич, чтобы потешиться надо мной. По голосу учителя я, конечно, догадывался, что вопрос, который он мне задаст, будет каверзный.

– Так вот, ты идешь по улице… Представил это себе?

– Нет, Лев Савельевич, еще не представил.

– Почему?

– Да вы же не сказали, по какой: по Петропавловской, по Ярмарочной или по Приморской.

– Все равно, по улице вообще.

– Как же все равно? На Петропавловской дома большие и магазинов не счесть, зато деревьев почти совсем нету, а на Ярмарочной тополи растут, зато дома маленькие.

– Ну хорошо, пусть будет по Петропавловской. Представил?

– Теперь представил.

– Вот идешь ты и видишь: стоит на тротуаре лоток. Представил?

– В каком же это месте – лоток?

– Ну, скажем, около музыкального магазина Когеля.

– Там, Лев Савельевич, лотки никогда не стоят. Лотки дальше, около магазина Арбузова.

– Ладно, пусть около Арбузова, – согласился Лев Савельевич. – И вот ты видишь открытый лоток, а на лотке халву.

Мальчишки разводят руками так, будто растягивают резиновую ленточку: тяни, мол, тяни. И я тяну.

– А какая халва, Лев Савельевич? Медовая или сахарная?

– Допустим, сахарная. Представил?

– С орехами или без орехов?