Кошка колдуна - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Астахова, Яна Горшкова cтр.№ 77

И вдруг вспомнилось, как всегда, некстати: март, далекий и невозможный март года, который еще только наступит через четыре сотни лет. Костер на берегу – точно такой же костер. Ночь, и те же звезды, и сосны – другие, но словно такие же. И ветер подпевает самому прекрасному, самому лучшему парню на свете, и огонь отражается в его глазах, а над спящим Монрепо разносится: «Прочь, прочь, прочь от родного фиорда уносит драккар»…

Любила ведь, любила и себя не помнила, не видела, не замечала ничего, кроме… Глаза. Руки. Голос. Голос у него был волшебный. Такой, что подпевать я решалась только шепотом, почти беззвучно, одними губами…

Как, когда, куда пропал тот восемнадцатилетний мальчик, в которого я, тоже юная, тоже невинная, влюбилась тогда так страшно? Кто подменил моего Даньку, того светлого и искреннего, поющего о ярлах и конунгах, с которым не страшно было ни в мартовском лесу, ни на ночной проселочной дороге, ни по колено в болоте, ни в горах? За которым я все перевалы в Хибинах прошла легко и радостно? Как и когда на место моего Даньки просочился, прополз алчный лентяй и засранец, вор и подонок, и просто обычная сволочь? Кто и когда его подменил?

Или он всегда таким был, просто я не замечала?

Или нам просто-напросто не стоило сходиться? Не нужно было разрушать нашу общую сказку? Но песня осталась. И лес, и ночь, и скалы, и сосны. И я сама не заметила, как пою, тихо-тихо, чтобы никто, даже чуткий Диху не услышал…

Но сид, конечно, услышал. И ожег меня разъяренным шипением:

– Думай, что поешь!

Я осеклась и испуганно вжала голову в плечи. А ведь и правда… Не время и не место для таких песен. Мало ли кто может услышать и явиться?

– Умерь свой гнев, туата, – прошелестел вдруг голос откуда-то из темноты, оттуда, из-за границы света, очерченной нашим костром. – Пусть дева-скальд закончит. Мне по нраву такая виса, отчего же не по нраву тебе?

Голос был замогильный. И знаете, это никакая не метафора.

Кеннет

Кеннета распирала бесовская, чисто маклеодовская гордыня. Еще бы! Ведь его внушительная коллекция шрамов пополнилась следами от тролльих когтей. Когда-нибудь, даст Бог, он похвастается ими родне, а может, и будущим сыновьям покажет, чтобы ведали: их отец в свое время знал толк в ратных забавах.

– Ты много сражался, мой господин, – тихонько молвила Ленэ, словно читая его мысли. – Должно быть, жизнь в Альбе нелегка и опасна. Экий ты весь исполосованный.

Да уж, если сравнивать шкуру горца и альфара на предмет целостности, то Маклеод выглядел каким-то… сильно заштопанным во всех мыслимых местах.

– Да оно как-то само получилось, – смутился хайландер, решив, что женщина его похвалила, и хотел было в красках поведать о том, как живется в горной Альбе, но тут на шум явилась сида. Она какое-то время молча разглядывала бойцов. Точнее, окатила Кеннета прохладным взором, точно ведром холодной воды, немедленно пригасив пламя фамильной гордыни, а по альфару только взглядом скользнула.

«Сейчас распекать начнет, а потом в наказание отберет дар видеть троллей», – внутренне сжался горец. Он ведь нарушил запрет, а Кайлих не упустит случая показать свою власть. Но сида сумела его удивить, как никто.

– Что-что, а Доблесть в тебе точно есть, потомок Маклеодов, – ухмыльнулась Неблагая. – Моя кровь! Моя!

И одобрительно шлепнула по уцелевшему в битве плечу с неженской силой. Кеннет едва сдержался, чтобы не закричать от боли, даже губу прикусил.

– Чуть полегче, моя добрая госпожа, – взмолилась вместо него альфарова жена. – Раны только-только перестали кровоточить.

– Ты не сердишься, тетушка Шейла? – удивился Кеннет.

– С чего бы? Я еще раз убедилась, что мой потомок отважен и храбр. Это не может не радовать.

Сида бесцеремонно развалилась в хозяйском резном кресле, продолжая любоваться доказательствами того, что Дар Доблести ее погибшей дочери живет в теле смертного. Буквально ласкала взглядом, будто видела перед собой вовсе не Кеннета, а свою прелестную малышку Этне, играющую у очага игрушечным копьецом на радость воинственной матери.

– Перевяжи его получше, Ленэ, чтобы в предстоящей драке твои швы не разошлись, – попросила сида. – Ты, дитя, ведь не думаешь, что тролли просто уберутся с дороги, точно единожды побитые собаки? Нет? Ну и правильно. Потому что наш добрый хозяин не обольщается. Верно, Лунный Ярл?

Альфар поморщился, но согласно кивнул.

– Тролли злопамятны, они обязательно захотят отомстить обидчикам, то бишь нам.

– Они нападут? – встревожился Кеннет.

– А как же. Нынешней же ночью, – посулила Неблагая и, предвкушая драку, потерла ладони. – А мы их встретим, как положено.

На краткий миг золотые узоры Силы проступили на гладкой, как у младенца, коже Кайлих, поманили нелюдской запретной красотой и растаяли без следа. Неведомо, что ощутила сида, а в Кеннете тот чудесный отсвет пробудил новые силы и прямо-таки охотничий азарт. Да с таким союзником, как тетушка Шейла, он готов был хоть с самим сатаной сразиться!

– Сделаем их как миленьких!

Это было то самое бодрящее, почти жгучее чувство, которое всегда заставляло настоящего горца с диким воплем в одной лишь рубашке бросаться в самую гущу битвы. Войны между кланами – дело обычное, знакомое Кеннету с ранней юности, ему не привыкать. Так то ведь с людьми биться, с такими же, как он сам, христианами, пусть они даже и все поголовно ублюдки, эти гадские Кемпбеллы. А тут нелюдь поганая. Сам Бог велел их резать без счету и пощады!

То, что усекать троллей придется в компании нелюдей, Кеннета ничуть не смущало. Кайлих ему вообще-то прямая родственница, а родство – дело тонкое, кому как повезет. Альфкель же…

Маклеод серьезно призадумался, как обосновать присутствие в их маленькой армии еще одного нелюдя. И быстро нашелся: «О! Альфкель же на христианке женат, следовательно, он практически зять. Ленэ же мне сестра во Христе? Сестра. Значит, он – зять, тоже родич, хоть и не по крови. Вот!»

Такое логичное объяснение его полностью удовлетворило, и горец с упоением принялся чистить свой меч. Его Иен Маклеод привез с Айлейда в тот год, когда Кеннет родился, и подарил на пятнадцатую в жизни сына Пасху со словами: «Всяко лучше пера с чернилами». Причудливый узор на рукояти стал таким же родным, как линии судьбы на ладонях. И что правда, то правда – кровью Кеннет с той поры перемазывался гораздо чаще, чем чернилами. Горец тщательно протер тряпицей «клевер» – четыре сваренных вместе кольца, которыми заканчивались наклоненные вниз дужки гарды, загадывая на удачу. И, поймав заинтересованный взгляд альфара, не смог удержаться, чтобы не похвалиться своим главным сокровищем.

Альфкель отказываться не стал: примерился к весу оружия и сразу же определил точку равновесия у основания рукояти – на месте соединения с клинком. Пробы ради порубил воздух серией замахов из-за плеча по восьмерке.